Рысюхин, что там у вас налито?

Глава 19

Искомое вскоре нашлось.

— Рисовать я не умею, вообще, от слова «совсем» — антиталант, можно сказать, в этой области. Но могу делать чертежи и эскизы.

Я ещё раз обошёл графскую гордость.

— Двигатель я трогать не буду — не хватит ни сил, и знаний, ни навыков. Чтобы не получилось так, что мотор очень похож на настоящий, но не работает — вообще касаться не буду, разве что снаружи от пыли и грязи почистить, когда обшивку снимем — но это вашим работникам задача. А не меняя двигатель — и со всем его отсеком ничего не сделаешь, остаётся такая же узкая трапеция в плане. Разве что слегка поменять форму обшивки для лучшего сочетания с остальными частями и улучшения воздухозабора на все нужды.

Я набросал лёгкими штрихами указанную фигуру на видах сверху и сбоку, а потом, чуть подумав (на самом деле — посоветовавшись с дедом) — и спереди.

— Колёса передние, соответственно, останутся вынесенными на консолях, заужать колею это затея дурная и опасная: управляемость понизится, а шанс опрокинуться — наоборот, резко вырастет. Поэтому оставляем ширину, но спрячем всё под широкими крыльями с каплевидным обтекателем. Поскольку крыло за обтекателем все, кто сможет всё равно будут использовать как ступеньку и полку при каждом удобном случае, как их ни гоняй, эту полку надо будет подкрепить. Да, крепление колёс и конструкцию тормозов тоже поменяем, возьмём от грузовика моего, там оно уже проверено.

Ещё несколько штрихов на бумаге, пока только обозначающие габариты деталей.

— Кабину сделаем тоже каплевидную, при виде сбоку, и более широкую, по ширине передних крыльев, задние колёса уйдут в габарит кабины под крылья, совмещённые с боковиной багажника.

Закончив с тонкими линиями набросков, я постарался вывести по ним жирной линией контур будущего автомобиля. Получалось не очень, но гораздо лучше, чем с портретом Рысюхи. Несколько минут пыхтения — и набросок того, что дед обозвал «плод противоестественной связи „Хорьха“ с Ауди-ТТ» был завершён. Я скептически осмотрел его и только хмыкнул:

— В голове оно выглядит лучше — и в металле, надеюсь, тоже. Ах да, салон. Сделаю максимально комфортным и удобным, насколько я это себе сейчас представляю. Правда, не исключено, что за следующие полгода — год придумаю что-то ещё, чего здесь не будет…

— Это понятно, всё развивается, всё изменяется. В автомобилестроении — особенно быстро. Даже не знаю, какая ещё отрасль может показать такой темп изменений? — задумчиво протянул граф, рассматривая мои каракули.

«Ха, это вы тут ничего не знаете про электронику в целом и вычислительную технику в частности! Почти натуральная экспонента!»

— Может, авиация? Она просто стартовала чуть позже и «порог вхождения» там выше.

— Какой-какой порог⁈

— Эмм… Минимальный уровень вложений, необходимый для того, чтобы войти в дело. В каждой отрасли он свой.

— Хорошее выражение, надо будет запомнить.

— Да, кстати, насчёт новинок и запоминания. У меня применяется несколько технических решений, которые мне до этого больше нигде не встречались. Я понемногу занимаюсь просмотром специальных изданий в поисках аналогов, но на осень запланирована работа со знающим инженером, который поможет отобрать настоящие новинки, отделив от того, что просто мне не попадалось на глаза. И будем патентовать всё это добро, от узла крепления колеса и конструкции тормозов до некоторых принципиальных решений. И очень не хотелось бы узнать, что кто-то успел взять привилей или патент чуть-чуть раньше.

Я краем глаза заметил, как потемнел лицом граф, и спешно добавил:

— Надеюсь, среди ваших работников не найдётся таких, слишком ушлых ребят?

Фразу типа «вас-то я ни в чём не подозреваю» использовать было категорически нельзя, меня дед вовремя за язык дёрнул, останавливая. Потому как она бы выдала то, что подозрения как раз есть — если их на самом деле нет, то и в голову не придёт отрицать наличие такового. Граф монстр в переговорах тот ещё, такое нутром чувствует.

— Я прослежу, чтоб ничего никуда не утекло! — Твёрдо сказал Соснович и при этом внимательно посмотрел на старшего механика. — В целом, концепция мне нравится. Вольдемар Сигизмундович, — он кивнул на того самого старшего, — займётся всеми техническими вопросами, счета за детали, материалы и работу сторонних специалистов — моему секретарю. Что-то ещё?

— Да. Нужно будет заказать кое-что в механических мастерских, после того, как уточню размеры и переделаю чертежи. Но на сей раз хотелось бы без брака — не так, как в прошлом заказе. И отделка салона. Я могу работать только с металлом и кристаллами, деревянные панели, обтяжка кожей — даже не знаю, к кому обратится.

— Пан Вольдо поможет. Но старший по проекту — вы, Юрий Викентьевич. На этом давайте прощаться на сегодня — на самом деле, много дел. Документы на землю будут готовы послезавтра, мой секретарь вам сообщит.

И убежал. Дед задумчиво проговорил:

«Да уж. Ты, небось, и не заметил, или внимания не обратил — но он сейчас поставил себя так, будто ты его штатный работник. Причём провернул это таким образом, что ты не то, что не возразил — не осознал даже. Смотри, такими темпами оглянуться не успеешь, как окажешься сменным мастером в одном из цехов одного из его предприятий. Монстр, натуральный монстр!»

«Ну уж нет! Делаю машину — и больше никаких с ним дел, во избежание! А то и впрямь — сам не замечу, как вассальную клятву принесу и на работу устроюсь. Управляющим на собственный же завод».

«Ну, совсем связи и контакты рвать тоже неправильно будет. Однако лучше все дела вести через поверенного. Кстати, надо ему сообщить о намечающейся сделке с землёй».

«Напомни, когда выйдем отсюда. Сейчас заведующего гаражом озадачить надо».

— Ну что, Вольдемар Сигизмундович, будем делать из этого лакированного чемодана современное авто со всеми удобствами? Вижу в вашем лице скепсис. Что ж — сейчас оба переделанных автомобиля в разгоне, но мне нужно буквально пару дней, чтобы закончить ещё один. Прокатитесь, посмотрите, оцените.

— А как же заказ графа⁈ Вы что, собираетесь просто уйти, и заняться своими делами⁈ — Собеседник был шокирован. — И не стоит обзывать нашу ласточку чемоданом!

Надо же — обиделся, и это он ещё не знает, что я в последний момент удержался от определения «гроб» вместо «чемодан».

— Ни в коем разе! Но для начала нужно заказать потребные материалы, количество которых смогу определить только после разборки аппарата и проверки насчёт того, что можно использовать. Так что пока нужно отмыть, поставить на козлы или иную надёжную опору, после чего «раздеть» до голой рамы с мотором и трансмиссией. Это всё можно делать и без меня — более того, я тут только мешаться буду, путаясь под ногами.

— Ну, в целом да, как-то так…

— Завтра зайду, посмотрю насколько всё плохо с мостами и полуосями, потом оценю форму и состояние рамы. Сделаю чертежи, посчитаю расход материала, оформим заказ… Пока его исполняют, прочие возможные в процессе работы можно будет успеть сделать дважды. Так что, Владислав Сигизмундович, не переживайте — тянуть время и прогуливать работу я не намерен.

— Можно просто пан Вольдемар. В Вологде когда работал, так и вовсе Владимиром Семёновичем звали — не выговаривают, видите ли.

— Тогда просто Юрий. Кстати, о выговаривают… — рассказал анекдот про физрука и первоклассников[15], посмеялись оба и на этом разошлись. Заведующий гаражом только проводил меня и представил старшему охраны, велев впускать и выпускать в любое время без каких-либо вопросов.

За следующие три дня успел полностью переделать второй грузовик — третий автомобиль в условном гараже моей «фирмы»! Это при том, что в перерывах не только заказал Пырейникову ещё один комплект артефактов (пообещав поместить в салоне графского автомобиля его гербовую табличку, если только сам нарисует), но и проконтролировал разборку кабриолета, провёл диагностику снятых деталей ходовой, подправил чертежи полуосей и отдал пану Вольдемару для заказа вместе со списком материалов. Всё же изготовление третьего образца по имеющимся эскизам и даже образцам — дело несравнимо более быстрое, чем «творческий поиск»! Хоть и более скучное.

Кстати, сам Вольдемар Сигизмундович, которого я взял с собой на обкатку изделия, проехав сперва на пассажирском, а затем и на подстроенном под себя водительском месте преисполнился впечатлений и энтузиазма. Если до этого он работал, просто выполняя не совсем понятную блажь руководства и на меня тоже косился недоумённо, то сейчас осознал разницу в удобстве и действовал уже с пониманием цели. Да и отношение ко мне стало много более серьёзным — а оно пригодится, когда начнём формовать из листа кузовные детали и переделывать их по три-четыре раза, добиваясь идеальной стыкуемости и приличного внешнего вида.

Отсылать грузовичок в Шклов пока не стал — намного удобнее мотаться из дома в графский гараж, расположенный в промзоне Смолевичей недалеко от вокзала на нём, чем пешком или на возке. Дед, как ни странно, никак это не прокомментировал — а я уже, можно сказать, ждал ворчания на тему «а как упирался» и тому подобного. Даже немного жаль, что работа над моим персональным автомобилем, можно сказать — встала. Два «творческих поиска» одновременно я не потяну, так что делал в свободное от графа время только рутину, а именно изготавливал и ставил общие с пикапом либо похожие детали. При этом я мысленно уже ехал на новом авто в Могилёв, на встречу Мурочке-Машеньке и задержка из-за графского заказа бесила жутко. Но потом напоминал себе, что это плата за сравнительно дешёвое решение вопроса с имением, а новый размер владений — это ещё и возможность разместить там всё, что угодно — от портала на изнанку до гаража с мастерской и от складов для сырья до помещений, подвальных и не только, в которых будут вызревать и храниться напитки, требующие выдержки. Не то, чтобы это полностью снимало раздражение, особенно при мысли, что я плачу за землю дважды — деньгами и работой, но облегчение приносило.

Ну, и бабушку сама мысль, что я напрямую веду дела с самим (!) графом Сосновичем возбуждала и поддерживала в тонусе несказанно.

С паном Вольдемаром мы в целом сработались. Нет, всё не было «зефирно», порой и матом друг друга крыли в пылу полемики — но потом неизменно мирились, а после работы с бутылочкой «Рысюхинского» проговаривали спорные моменты уже спокойно и даже со своеобразным юмором. В общем, не сразу и не просто, но удалось стать в гараже «своим», что, по словам деда, могло потом ещё не раз пригодиться.

Так, сделали стенд для балансировки ходовой. Поскольку «ласточка» — кстати, прозвали её так за эмблему изготовителя в виде какой-то птицы на щите на самом верху радиаторной решётки — имела бензиновый мотор и задний привод, а не электромотор, то раскрутить полуоси до нужной скорости вращения простой подачей тока было невозможно. Пришлось ладить приспособления, отдельно для подключения ведущего заднего моста и отдельно — переднего. Если сперва Вольдо возмущался, мол, зачем переводить металл и труд на «бесполезную конструкцию», то потом, увидев воочию биения колеса и оценив лишнюю нагрузку на подшипники — переменил своё мнение, и между делом прогнал через стенд элементы ходовой всего графского транспорта, по поводу чего дважды ходил в механические мастерские ругаться и один раз — «бить наглые бессовестные хари». В тот раз он вернулся наутро с похмельем и мастером из мастерских, который посмотрел на наш стенд и впечатлился на ровном месте.