Рысюхин, что там у вас налито?

Глава 11

Сразу после стука дверь открылась, и в неё вошёл офицер полиции в сопровождении младшего коллеги и нижнего чина.

— Участковый пристав Сигаев, Константин Никонович. Мой помощник, подпоручик Сыроежкин и урядник Лепёхин. Что тут у вас происходит?

— Вот, ворвался, нарушает… — попытался перехватить инициативу младший клерк.

— Позвольте! — Я шагнул вбок, чтобы оказаться между оппонентом и полицейским, но не в сторону последнего, чтобы это не выглядело агрессивно. — Это я вас вызвал, потому, думаю, сначала изложу причину, которая заставила так поступить — а потом уже выслушаем оправдания противной стороны. Рысюхин, Юрий Викентьевич. Здравствуйте.

Я протянул полицейскому чиновнику руку для приветствия, зарабатывая очки — банковские служащие не захотели или не успели ни представиться, ни поздороваться — и заодно невзначай демонстрируя свой статус. Тот ответил на рукопожатие, мазнув взглядом по моему перстню и повернув свою руку так, что я смог увидеть какую-то рыбу на его перстне.

«Скорее всего, эта рыба — сиг. Вкусный, кстати».

«Последняя ремарка — не совсем к месту, знаешь ли».

— Начну с предыстории, совсем немного, чтобы было понятно, зачем вообще сюда пришёл. Я являюсь автором нескольких песен, как изданных на пластинках, так и исполняемых на концертах и иных площадках. За эти исполнения, согласно закону, идут авторские отчисления, которые Могилёвская филармония — по месту регистрации авторских прав, я учусь в том городе — аккумулирует и должна перечислять на мой счёт. Чем, по их словам, и занимается уже полгода. Однако, по не совсем понятным мне причинам, имея все реквизиты моего счёта в Промышленно-финансовом банке, филармония открыла на моё имя новый счёт — в этом банке, не поставив своевременно меня в известность об этом.

Я сделал небольшую паузу, отмечая окончание предыстории и давая подпоручику возможность записать сказанное. Пусть я говорил не быстро, но писать всё же медленнее. Конечно, можно использовать стенографию, если ею владеть, но протокол потом должны прочитать и подписать все присутствующие, так что стенограмму придётся расшифровывать и переписывать заново, в итоге получится гораздо больше работы и затрат времени. Зато оригинал протокола можно будет оставить себе для последующего более тщательного изучения. Проследив за направлением моего взгляда, старший наряда не стал торопить, но о чём-то задумался.

— Постойте-постойте, Рысюхин, что-то знакомое… «Светит незнакомая звезда» — это ваше?

— Да, «Надежда», одна из самых известных. Ещё пиратский цикл, где из песни о вреде пьянства публика умудрилась сделать застольную.

Сигаев хмыкнул и обращаясь к помощнику, сказал:

— Это записывать не надо, если истец не против.

— Не против — не надо заставлять подчинённых делать бесполезную работу. Так вот, продолжу.

— Подождите минуточку. Занимательные у вас часы. Разрешите полюбопытствовать?

Полицейский обратил внимание на брелок, так похожий на медаль, который я теперь носил так, как показал во время сватовства профессор Лебединский. Я вынул хронометр из кармана и протянул полицейскому гравировкой вперёд, одновременно закрыв происходящее спиной от банковских работников. Увидев вензель, пристав хмыкнул и, казалось, передумал брать прибор в руки.

— Смелее, господин пристав. Там внутри ещё есть на что глянуть.

Он взял хронометр, нажал на кнопку и прочитал дарственную надпись внутри, после чего посмотрел на меня с гораздо большим интересом.

— Замечательный, надо сказать, хронометр.

— Особенно украшения, не правда ли? — Я подмигнул полицейскому, получив понимающую ухмылку в ответ. — Так вот. Придя сюда с целью узнать состояние счёта и провести кое-какие манипуляции с ним, в зависимости от накопленной суммы, столкнулся с категорическим нежеланием данного сотрудника банка — я указал рукой на младшего клерка, — который даже толком не представился, я более-менее отчётливо разобрал только имя «Павел», фамилия осталась загадкой, предоставить мне доступ к счёту по паспорту. Он начал требовать некие дополнительные данные и бросать голословные и оскорбительные обвинения в самозванстве. Возможно, в расчёте на то, что я сорвусь, набью ему морду и мне смогут на законном основании отказать в обслуживании.

Высказав это предположение, которое пришло нам с дедом в голову в процессе ожидания полиции, я сделал очередную паузу и для протоколиста, и для фиксации версии в памяти полицейского.

— Когда я решил вызвать полицию для помощи в восстановлении своих прав, этот предполагаемый Павел испугался и вызвал своего подельника — который вообще не счёл нужным представиться, ни мне, ни вам.

— Но, позвольте!

— Не позволю! Господин Сигаев позволит, но — позже!

Клерк явно хотел уточнить, что ему не дали возможности представиться и поздороваться, но мне его вмешательство сейчас, пусть и с оправдательным лепетом, было не нужно.

— Так вот, младший из подельников заявил, что все данные переданы владельцу счёта и его доверенному лицу. — Он говорил немного не так, но я умышленно сместил акценты. — И тут я и решил немедленно обратиться к вам. Поскольку я от данного банка ничего не получал. Доверенных лиц у меня двое — старший управляющий производством на наших родовых предприятиях, у которого весьма ограниченный доступ к банковской сфере, а именно — только к специальному счёту для оплаты производственных расходов и выплаты жалования работникам. Второй — потомственный поверенный нашего рода, хоть пока и всего лишь в третьем поколении, Сребренников Павел Ильич. С одним из них я встречался сегодня, с другим — вчера, оба также не получали никаких документов из данного банка.

Здесь я сделал очередную акцентированную паузу.

— И мне очень хотелось бы узнать — с вашей, Константин Никонович, помощью — кого именно эти мошенники без моего ведома назначили моим доверенным лицом и какие движения средств проводились по открытому на моё имя счёту без моего ведома. Может, там деньги на оплату подрывных элементов из-за границы проводились, а я ни сном, ни духом?

От такого предположения старший клерк икнул, младший побледнел, а полицейские подобрались и построжели лицами. Далее дело пошло установленным порядком. Сбитый с толку моим предположением Павел-как-его-там-дальше что-то невнятно блеял про инструкции и порядок, хотя так и не смог назвать, какая из них запрещает предоставить сведения о счёте по паспорту, который я всё же выправил себе за прошедший год. Второй клерк постарался совсем отвязаться от дальнейшего участия в деле по принципу «я вообще только зашёл и всё», но не смог.

Через некоторое время выяснилось, что имеет место всё же не злоумышление, а просто вопиющее раздолбайство. Все сведения о счёте, включая пароль для доступа, один из работников банка, недолго думая (а скорее не думая вовсе) отослал… в Могилёвскую филармонию! Причём на бланке документа, где должны были стоять фамилия-имя владельца счёта или фамилия доверенного лица и номер доверенности, а также подписи указанных лиц, было вписано небрежное «как лицу, открывшему счёт». От такой простоты я буквально онемел, а у полицейского, кажется, глаз задёргался. Я решил усугубить:

— Смотрите, какая красота! Любой злодей может прийти, а то и вовсе — обойтись почтой, как в данном случае. Открыть счёт на имя какой-нибудь бабки из глухого села, которая точно не доберётся до банка, даже случайно. Получить к этому счёту полный доступ. И дальше — развлекайся, как хочешь: хоть от налогов уходи, хоть скупкой краденого занимайся, хоть нелегальную торговлю фальшивыми документами организовывай, хоть инсургентов финансируй…

— Да, бардак феноменальный! — Согласился Сигаев, невзирая на попытки банкиров доказать, что это всё просто трагическое стечение обстоятельств и исключительный случай, и что все виновные непременно будут наказаны.

— Конечно, будут! — согласился полицейский. — Думаю, нам с коллегами, а я как раз занимаюсь злоупотреблениями в банковской сфере, тут хватит работы не на один месяц. Заодно проверим и исключительность этого случая.

Пользуясь случаем, тут же сменил реквизиты дял доступа к счёту. Благо, пока расходных операций не было, а накопленная сумма приятно удивила. Как и говорил Лебединский — сопоставимо с доходами от пластинок. Меньше, инамного меньше, но сравнимо, не рубль к сотне. Плюс копилось полгода.

К сожалению, договориться о том, чтобы банк каждый месяц переводил накопленное на мой основной счёт не удалось. Зато получил чековую книжку, в порядке извинений — бесплатно и без испытательного срока. Проблема только в том, что для выяснения имеющейся суммы придётся каждый раз лично ехать в Минск или мне, или кому-то с доверенностью, по телефону они, видите ли, сумму сообщить не могут, даже по паролю. Подумав, помимо чековой книжки снял ещё пять сотен наличными, для текущих расходов — всё же чек выписывать не всегда и не везде уместно, а мне ещё дальнейшие работы по «автотюнингу» предстоят.

Выйдя из банка и оставив там Сигаева с коллегами, отправился дальше. Нет, не «по бабам», и даже не домой, а по очередным делам. Для начала зашёл в архитектурно-строительное бюро, которое делало проект усадьбы для Дубового Лога. Извинился за то, что работы откладываются «по вновь выявленным обстоятельствам» и рассчитался за проделанную работу, получив на руки проект, который мне скорее всего не понадобится. Но люди работали, и их труд должен быть оплачен.

«Юра, не кисни. Хороший проект никогда не пропадёт, в крайнем случае — кому-то из знакомых продашь или подаришь. Им только грунты надо будет проверить и, может быть, фундамент пересчитать, и то вряд ли, если на таком же холме строить. Ну, или построишь себе дом в Викентьевке».

Вторым делом был визит в автосалон. Там я приобрёл ещё два грузовика Кротовского. В наличии не было, только выставочный образец в зале, но обещали привезти в течение недели — мол, партия заказана была ранее и уже в пути. Да, я решил приобрести ещё парочку: один для завода в Шклове, не только нам бутылки возить, но и для прочих заводских нужд — мне как-никак две трети прибыли идёт без малого, надо увеличивать доход. От меня будет грузовик переделанный, на одном борту нанесём изображение Рысюхи, на другом — рекламу завода, а от основателя и управляющего — водитель. Думаю, когда он увидит то, что мы с дедом сделаем, если всё получится — желающих будет больше, чем нужно. Грузовик в Викентьевке тоже надо будет переоборудовать таким образом, хоть там дальние поездки и не планируются, но мало ли?

«Даже не так. Новый переделаем, позвоним Владу. Он пригонит под переделку для Шклова свой нынешний, а переделанный заберёт себе. Так меньше суеты и перемещений получится».

Ну, или так.

Вернувшись домой, а этот на удивление длинный, если мерить событиями, день всё не заканчивался, посвятил оставшееся время рисованию эскизов сидений, а их оказалось несколько разных. В пикап Фомича передние решили ставить одинаковые, широкие, с регулируемым наклоном спинки и подголовника. Заднее — сплошной диван, но не тот, что выдрали из повозки, а специально изготовленный по размеру и с дополнительной прошивкой. В грузовики для Викентьевки и Шклова дед решил поставить водителю такое же, как в пикапе, но чуть уже, а пассажирское — в виде опять же диванчика, который сам дед называл «полуторным» или «условно двухместным, как в „Газельке“ той же самой». Ящик для мелочей между сидений в таком случае смещался с продольной оси влево, к шофёру, и становился несколько уже. А ещё — лежанка, которую дед хотел расположить между спинками сидений и задней стенкой кабины, закрыв спереди занавесочкой. Но это всё дело будущего, пока же я старательно черчу эскизы внешнего вида сидений и отдельно — подушек и спинок для них, с размерами.