Индиль

В погоне за призраком. Эпизод второй

На седьмую ночь взошла Луна – огромный металлический диск, источавший свой свет с неистовой силой. В ее свете все казалось ненастоящим и неживым – и долина, и горы, и бледное лицо эльфа, стоявшего у входа в пещеру. Он стоял неподвижно на высоком выступе над обрывом и смотрел вдаль. Он смотрел прямо перед собой – и ничего не видел: ни гор, ни луны, ни первых звезд, ни ночных фей. Он походил на безмолвное изваяние, белую мраморную статую у входа в гробницу.

Она открыла глаза и долго рассматривала стены и свод пещеры. Спокойствие и умиротворение лениво кружили над ее головой легкими пылинками, и она чувствовала, что снова дома. «Оннед», – прошептала она, прикрыла глаза и улыбнулась, тая под звуками произнесенного ею имени, но тут же снова распахнула глаза и чуть встряхнула головой, прогоняя остатки сна. Она подняла руки к сводам пещеры и сквозь пальцы продолжила изучать каменные своды. Контуры ее пальцев рассеивались в полумраке, и ей казалось, что они просвечиваются насквозь. Она приблизила руки к лицу, и пальцы ее совсем потеряли очертания. Тогда она опустила руки и повернула лицо к свету. Сквозь расщелину в скале виднелось ночное небо, освещенное огромной луной. Неожиданно, в ночном свете, она увидела силуэт, неподвижно стоявший в расщелине скалы. Она приподнялась и стала всматриваться в его очертания. И внезапно узнала его! Словно порыв ветра подхватил ее, она молниеносно слетела со своего ложа и исчезла в одном из узких проходов, ведущих в глубь пещер.

Оннед стоял на высоком выступе над обрывом и смотрел вдаль. Впервые он чувствовал, что устал, устал от своего существования. Он желал теперь одного – чтобы все прекратилось, чтобы все исчезло для него и вокруг него. Он хотел перестать быть, перестать существовать. Но это противоречило его природе. И он стоял неподвижно, не видел, не слышал и не чувствовал ничего, кроме прикосновений ветра, который продолжал оттачивать его скулы. Эльфу казалось, что он медленно превращается в камень. Возможно, через сотни лет он и стал бы искусным изваянием у входа в гробницу, но вдруг голос – ее голос – вырвал его из оцепенения. Его охватило странное чувство, некое смешение тревоги, необъяснимой тоски и волнения, такое, что бывает в предвкушении радостной вести. И он обернулся, торжествуя в своей душе, уже готовый открыть для нее свои объятия и – никого. Тьма и пустая тишина. Он мгновенно вернулся сквозь небольшую расселину в скале под своды пещеры, бросился к ее ложу – и не обнаружил никого.

– Индиль!

Ему ответило эхо. Он осмотрелся. Никого. Вокруг мелькали тени и блики света, но ее не было. Он ждал ее пробуждения семь долгих ночей и дней… Потерять ее теперь? Так просто?

Поддавшись неосознаваемой силе интуиции, Оннед протиснулся сквозь узкий проход, едва заметный в стене, и оказался в длинном темном коридоре. Глаза его быстро привыкли к темноте, и он начал различать каменные стены и своды. В какое-то мгновение ему показалось, что впереди мелькнул белый силуэт или, скорее, полупрозрачный белый шлейф, скользнувший холодной тенью по неровной стене.

Оннед ускорил шаг. Коридор вилял и изгибался, то опускался вниз, то вел круто вверх. Местами своды становились настолько низкими, что эльфу приходилось наклоняться, чтобы пройти. Вскоре он потерял ощущение пространства и времени. Вокруг него все больше и больше сгущалась тьма. Он впился глазами в скользящий перед ним легкой тенью полупрозрачный шлейф, оставляемый белой летящей фигурой, и старался не упустить его из виду. «Индиль…», – шепотом произнес он, и ему показалось, что голос его прозвучал со стороны, звук накатился на него, словно волна, и оглушил его. «Молчи, молчи, молчи», – зашептали стены, и он послушал их.

Он продолжал безмолвно следовать за своим едва уловимым проводником, даже не задумавшись – возможно, впервые в жизни, – о том, куда ведет его эта легкая тень, и вернется ли он когда-нибудь в Свет. Все его внимание, все его мысли были сосредоточены на том, чтобы не потерять ее.

Забрезжил свет. Появившаяся далеко впереди светящаяся точка с каждым шагом становилась все крупнее, все ярче. И чем более она приближалась, тем медленнее и тише делались их шаги.

Наконец, вот он – выход из пещеры, ослепляющая, переполненная ярким светом дыра, поглощающая надежды, желания, мечты. Еще несколько шагов, и она навечно разлучит их, не позволив обменяться ни парой слов, ни даже взглядом. Тем лучше.

Она остановилась. Постоянное присутствие нежданного гостя за спиной тяготило ее. Он следовал за ней, не отставая ни на шаг, и это преследование рождало в ней необъяснимое волнение. Весь этот путь они прошли, не проронив ни слова, подобно Эвридике и Орфею, ведущему ее из мрачного царства Аида на свет, к жизни, лишь с той разницей, что на этот раз проводницей была она – нечто, существовавшее между Тиир и Индиль, легкое пламя свечи, дрожавшее на ветру, тень, рожденная от Света и Тьмы.

Еще один шаг – и она покидает мрачные своды. Перед ее глазами белой пеленой лежит заснеженная долина, окруженная цепью черных гор. Там, внизу, весна уже заявила о себе, оставив на белоснежном ковре несколько темных проталин. Здесь же, высоко в горах, все еще властвуют снег и безмолвие.

Она делает глубокий вдох и вдруг понимает, то весь этот путь прошла, не вздохнув ни разу, и только здесь, теперь, позволила себе наполнить легкие свежим морозным воздухом.

Ожидание становится мучительным. Он должен уйти. Он – должен – уйти! Она обращает свой взгляд к небу. Солнце бледным диском угадывается сквозь снежные облака, и горные хребты уже начинают манить его к себе.

– Прощайте, Милорд, – ее голос звучит глухо и безразлично.

Вот и все. Она сказала это. Она освободила себя от этих заключительных слов в истории их знакомства. Вся ее жизнь, все ее стремления, желания, детские мечты – она похоронила все это в одной фразе – «Прощайте, Милорд…» Когда снова взойдет Луна и пойдет на убыль, ее больше не будет здесь. Останется лишь одна оболочка, которая долгое время служила домом ее душе в этой очередной земной жизни, прожитой теперь как будто наполовину. Ее тело продолжит существовать – но уже без нее. Словно змея, она сбросит кожу и уйдет вслед за своим демоном – без права вернуться, без права переродиться, без малейшей возможности снова увидеть его, чтобы снова попытаться забыть.

Почему он молчит? Почему он все еще здесь и не уходит? Возможно, она не произнесла этих слов вслух? Возможно, она только подумала это…

– Возвращайтесь к своему народу и забудьте дорогу сюда, – теперь она говорит громко и осознанно, подчеркивая каждое слово.

– Ты даже не спросишь, зачем я здесь? – она чувствует, как расстояние между ними сокращается, он стоит уже настолько близко, что она чувствует, как его дыхание скользит по ее спине.

– Зачем Вы здесь? – эхом отзывается она. – Впрочем, мне нет до этого никакого дела.

Кто срывает эти слова с ее губ?.. Ведь это их последняя встреча. Как только он уйдет, она оставит свое тело. Она отправится вслед за Махталеоном, их любовь станет неподвластна времени, и она никогда не узнает, зачем в последний день ее земной жизни к ней приходил тот, кого она когда-то полюбила лишь по изображению в медальоне, и так и не нашла в себе сил забыть.

– Между тем, я пришел к тебе… – его голос явно обладает силой над ее разумом, силой, против которой она не способна устоять. – Я пришел за тобой, Индиль.

Его слова словно вырывают ее из гипнотического сна. Мысли начинают судорожно обгонять друг друга, пытаясь осознать истинную суть происходящего. «За мной? Зачем? Что ему нужно? Почему он все еще здесь?». Сердце ее бьется часто и непозволительно громко.

– Я не ждала Вас, Милорд.

– Я знаю.

Голос его мягок и спокоен, и по интонации невозможно угадать его намерений. Один – один. Следующий ход – следующая реплика – за ней.

Оннед чуть склоняется вперед, и расстояние между ними сокращается еще больше. Пока она готовит ответный шаг, перебирая в мыслях известные ей слова, которые могли бы теперь пригодиться, он смотрит на ее обнаженные шею, плечи, руки, ничем не защищенные от холода и снега. Ему кажется, что ее кожа покрыта тонким слоем колкого инея. Начинает падать снег. Редкие снежинки ложатся на ее плечи, касаются ее рук, остаются в волосах – и не тают. Он осторожно касается пальцами ее плеча. Оно холодное, словно лед. Кажется, Тиир не чувствует его прикосновения. Его ладонь ложится на ее плечо. На этот раз она отстраняется, показывая тем самым, что жест его неуместен, и рука его скользит по ее предплечью, оставляя за собой влажный след – иней на ее коже начинает таять под воздействием тепла его рук.

Внешнее безразличие искусно скрывает внутреннюю борьбу. Это прикосновение – новое вмешательство с его стороны в ее существование. Их тела никогда не соприкасались прежде. Это легкое прикосновение становится для нее новым испытанием, настоящей пыткой. Ничего подобного прежде. Она даже не могла представить себе, что это возможно, что он может так запросто коснуться ее своей рукой. Ее начинают душить слезы. Сейчас он коснулся не ее плеча, а чего-то более глубокого, более чувствительного, более ранимого. Что за неведомая власть дана ему над ее душой? Стоит ему только появиться… Ведь она уже почти забыла его, почти смирилась, почти ушла… Но он снова и снова напоминает о себе. Он – ее проклятие, преследующее ее и днем, и ночью, во сне и наяву. Куда скрыться, спрятаться, убежать от него? Как избавиться от того, что является частью тебя, неотделимой частью твоего внутреннего мира, твоего существования? Она не умеет хранить обиды. Она слишком просто умеет прощать.

Движение ее ресниц разбивает морозный воздух. Она поднимает лицо к небу, поскольку слезы переполняют ее глаза. Явить ему сейчас свою слабость – все равно что погибнуть.

– Выслушай меня, – его тихий вкрадчивый голос становится последней каплей, переполнившей океан ее чувств.

Собрав остатки холодности, гордости и безразличия, она выдыхает:

– Вам надо идти. Скоро начнется метель, и выбраться отсюда не удастся.

– Что ж, тогда я останусь здесь.

Он играет ее чувствами. Играет настолько искусно, что, пожалуй, могла бы получиться неплохая симфония. Что ж, она принимает его игру. Она чувствует его власть над собой. Она ощущает свою беспомощность перед ним. Она ненавидит его за это, но именно это и пленит ее. Она слишком долго была сильной. Пришло время снова ощутить себя беззащитной – и обрести защиту. Защиту в его лице. Защиту от ветра, холода, непрошенных мыслей, изматывающих сомнений. Защиту от всего этого мира.

Ощущение его силы не дает ей уйти. Уйти… Вернуться во тьму пещер. Нет. Она еще не готова расстаться. Она еще не готова обернуться. Она еще не готова увидеть его – и уйти навсегда. Его голос – то единственное в нем, что не ранит, но напротив, исцеляет ее душу. Пусть говорит.

– Я слушаю Вас, Милорд.

– Для тебя я Оннед.

Еще один удар! Нет. Она не слышала его слов.

– Вы что-то хотели сказать мне…

Он снова молчит, заставляя натянуться от напряжения каждую мышцу на ее обнаженной шее, и вдруг обрывает возникшую паузу, словно натянутую струну: