Покаяние. История Кейса Хейвуда

– Все иначе, – сказал Джетт. – Моя потеря отличается от их.

– Потеря есть потеря, Джетт.

– Все иначе, – Джетт прочистил горло. – У меня даже возможности не было побыть со своей матерью. У меня был небольшой проблеск того, что бывает, когда мать присутствует в твоей жизни, и то в зрелом возрасте. Я узнал, какой моя жизнь могла бы быть. Мэделин молода. Она может двигаться вперед, не зная сожаления, которое испытал я.

– Я знаю, что ты любишь контроль, Джетт, но ты не можешь диктовать чувства людям.

– Я знаю это, но все иначе.

Отец Джетта был мудаком эпических размеров, используя мать Джетта для продолжения рода, а потом вышвырнул ее на улицу после родов, оставляя бездомной и ни с чем, кроме одежды, которая на ней была, обратно к борьбе за свою жизнь. Так было, пока Джетт не покинул плот своего отца и начал свою собственную жизнь, в которую он мог пригласить свою мать, но было слишком поздно. Ему достался короткий промежуток времени с ней до того, как она умерла от СПИДа в спокойствие его дома.

Я видел отличие, о котором говорил Джетт, но придерживался своей позиции.

Потеря была потерей, и кто мы такие, чтобы судить, как кому–то реагировать? Это не наше место, чтобы судить людей. Наше место – любить или поддерживать или скорбеть и оплакивать их.

Я выбрал путь скорби, но вместо того, чтобы медленно выходить из темноты, я чувствовал, что разумно оставаться там, чтобы оплакивать свою жизнь.

– Я принесла воду! – прокричала Голди из спальни, нарушая напряжение между мной и Джеттом. – Где вы?

– Здесь, – позвал Джетт, все еще глядя на меня.

Ее маленькие каблучки стучали по полу, но она остановилась, когда заметила нас с Джеттом, уставившихся друг на друга. Я мельком посмотрел на нее, и заметил ее обжигающий взгляд, изучающий мое тело. Хоть и был полупьяным, я оценил ее разглядывание моего тела.

– Нашла, что нравится? – спросил я, немного раскачиваясь.

– Ты похож на дерьмо, – ответила она.

– Самое сексуальное дерьмо в городе, – возразил я, вытягивая руки над головой, полностью осознавая, что мое полотенце висело низко. Слишком плохо то, что я все еще в боксерах, или все еще обладал возможностью разыграть неплохое шоу для Джетта и Голди.

Черт, я на самом деле, все еще пьян.

– Я разберусь, – сказал Джетт Голди. – Иди потусуйся с Диего. Я ненадолго.

– Нет, – сказала она вызывающе. – Я хочу объяснения.

– Объяснения чего? – спросил я. Я прошел мимо них обратно в свою комнату.

Обычно, я завалился бы на кровать, но поскольку она была разобрана, я сел на край комода, который плашмя лежал на полу.

Голди и Джетт последовали за мной и встали передо мной, ожидая от меня какого–то ответа.

– Что? – спросил я, растирая лицо и желая, чтобы под рукой оказался пузырек с валиумом.

– Что, твою мать, ты сделал с Лайлой? – спросила Голди, ее гнев возрастал.

– О чем ты? – спросил я, мой пульс ускорился от одного упоминания имени Лайлы.

– Из нее будто высосали жизнь, – ответила Голди, руки на бедрах, готовая к схватке.

В ней едва ли полтора метра роста, отсюда и ее прозвище от Джетта, и ноль жира на костях, но я не сомневался в ее способности устроить отличную драку.

– Уверен, что она в порядке, – ответил я, чувствуя себя еще больше опустошенным, чем прежде, из–за Лайлы. Человек, который высосал из нее жизнь – я.

Еще одна жизнь, которую я смог повредить.

– Она не в порядке, Кейс. Она не рассказывает мне, что произошло, поэтому тебе лучше начать говорить.

– Мы переспали. Потом я ушел, – я выдохнул, упуская все интимные детали и мгновения, что мы разделили.

– Я не верю, – ответила Голди.

– Не веришь? – я схватился за затылок. – Проверь кошелек. Там на один презерватив меньше.

Топая ножкой, как ребенок, она сказала:

– Нет, не верю, что это все, что произошло.

– Брось, это того не стоит, – сказал ей Джетт, притягивая к себе.

– Я так устала мириться с его непостоянностью. Пришло время взять себя в руки, Кейс. Утомительно быть другом тому, кто думает, что миру придет конец в любой день.

– Рад, что ты, наконец, осознала, что мы не обязаны дружить, – ответил я, на самом деле, желая, чтобы она оставила меня в покое.

– Ты придурок.

– Угу, – сказал я, прислоняясь головой к стене.

– Пошли, – подтолкнул ее Джетт.

– Так глупо. Почему мы должны ходить вокруг него на цыпочках? Какое отношение имеет к этому лето?

Как чертов полуприцеп врезался в стену, осознание ударило меня в грудь.

– Твою мать, какой сегодня день? – спросил я, глядя на Джетта.

Печальное выражение его лица подтвердило мои мысли.

Сегодня день рождения Мэделин, а я, блядь, забыл. Я был так зациклен на топлении в собственной печали, что забыл о ее дне рождении.

– Какой сегодня день? – спросила Голди, разглядывая нас. – Какого черта происходит?

– Мне нужно идти, – ответил я, хватая джинсы и футболку с пола.

– Протрезвей для начала, – сказал Джетт, бросая в меня водой и хлебом. – Потом можешь идти. Полупьяное состояние не поможет.

Даже если я и хотел больше всего уйти, Джетт был прав. Чтобы позаботиться о деле, мне нужно протрезветь, поэтому я схватил воду и хлеб и пропихнул их вниз.