Жара

Четверг, 19 августа

День начинался трудно. Вчерашнее приключение с его эмоциональным накалом не могло не оставить следа в душе такой впечатлительной натуры, как Анна Захарьина. Она так и не смогла расслабиться, пока уже в Москве не получила телефонный звонок от Марины и Розенфельда. Доложив, что все в порядке, Михаил после каких-то шумов и передвижений чуть ли не плачущим голосом, извиняясь за настырность, стал умолять ее найти Оксану. «Настоящую Оксану», – подчеркнул он.

– Михаил Борисович, перестаньте, – успокоила его Анна, – вы просили найти маму, мы ее нашли. Вы просите найти Оксану, так мы найдем и Оксану.

Все бы ничего, но тут Анна сдуру добавила:

– А эта Оксана вам не годится?

Розенфельд не понял юмора:

– Анна, – сказал он, – она же моя жена. Я ведь действительно не знаю, как жить дальше. А вообще-то я старый бестактный дурак. Вы даже представить себе не можете, как я вам благодарен, что вы спасли маму.

– Насчет спасения сказано слишком. Ну, давайте прощаться, – сказала Анна и дала отбой.

– Работа, – только и успела она шепнуть мужу, которого разбудил поздний звонок Розенфельда.

А на следующий день Анна чувствовала себя опустошенной и никак не могла собраться для очень важного разговора с Анохиным. Широко улыбающийся Андрей уже ждал ее возле рабочего кабинета.

– С самого утра к вам, – сказал он. – Вчера вечером позвонил Федор Петрович и рассказал, как здорово вы отыскали старушку и отправили ее в Ленинград, то есть Санкт-Петербург. Поздравляю вас, Анна Германовна.

– Вы бы знали, как обрадовались мои родители. Отец вчера на ночь глядя поехал на питерскую квартиру Розенфельда, чтобы как-то их там всех поддержать. В отель вернулся только к полуночи. Знаете, Андрей, в их поколении сильно развито чувство солидарности. Отец благодарил меня как ребенок. Я даже всплакнула. Но все равно это уже прошлое. Приятное, но прошлое. Давайте ловить убийц Розенфельда.

– Я тоже пришел не с пустыми руками. Доложу все по порядку. Вчера побывал около дачи Кляйна. Дача, прямо скажем, богатая. Такого хорошего старого стиля, участок приличный. И огородик, и маленький садик, и даже сосны на участке. Думаю, соток 30 там есть. Но интересно другое, задний забор участка Кляйна выходит прямо в лес. Я немножко походил и посмотрел. Сам поселок как кишащий улей, а здесь тишина, благодать. Заднюю калитку открыл, – и ты прямо в лесу. Ну, конечно, я поработал с населением, – резвился Анохин. – Все в полном восторге от семьи Кляйна. Мать Игоря Юлиановича все вспоминают очень хорошо. Жена Татьяна приезжает на дачу каждую субботу и воскресенье. Любит огород, повозиться в земле. Как правило, бывает с дочерью. Игорь Юлианович бывает реже, но достаточно регулярно. По поводу ваших интересов, Анна Германовна, скажу сразу, что в доме можно спрятать кого угодно, уж больно большой, двухэтажный с двумя верандами и двумя балконами. Ну а, в случае чего, вытащить что угодно в лес не представляет трудности.

Подробный рассказ Анохина о даче Кляйна был прерван звонком на мобильный телефон старшего следователя по особо важным делам. Анна соединилась и услышала мужской голос с легким едва уловимым акцентом:

– Здравствуйте, госпожа Захарьина. С вами говорит вице-президент компании Колорадо Текнолоджис Роберт Громилаар. Я получил информацию о том, что вы исследуете деятельность нашего московского представительства. В связи с этим я прилетел в Москву в рамках своей рабочей поездки по странам Восточной Европы. Был бы признателен, если бы вы встретились со мной. Не хотелось бы нагнетать излишнюю напряженность в вопросах экономического сотрудничества России и США. Готов приехать в любое удобное для вас время.

Анна была огорошена. Конечно, следовало ожидать чего-то подобного. Но все-таки. Господин вице-президент лично прибыл и сразу выразил желание встретиться с ней.

«Ладно, поговорим», – подумала Анна. А в телефонную трубку сказала:

– Я готова принять вас в 15 часов. Пропуск будет заказан. Позвоните мне, как подъедете, и вас встретят у входа. – И Анна продиктовала точный адрес.

– Благодарю вас, – с достоинством ответил господин Громилаар.

– Вот так, – сказала она Андрею. – Американцы влезают в это дело. Вы подождите меня немножко. Я должна доложить об этом Смирнову. Ситуация весьма щекотливая и нужен его трезвый, так сказать, политический взгляд.

Выйдя из кабинета, Анюта почти вприпрыжку помчалась к кабинету заместителя Генерального прокурора. Она шепнула несколько слов секретарю, та вошла в кабинет и через две минуты вернулась, сообщив Анне, что ей придется немного подождать.

«Какое счастье, – подумала Анна, – что он здесь, на месте». Через 15 минут Захарьина сидела напротив шефа. Анатолий Борисович был человеком исключительно проницательным. Взглянув на Анну, он сразу понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

– Что стряслось, Анна? – сурово спросил государственный советник юстиции первого класса.

Захарьина рассказала ему о звонке господина Громилаара. К ее удивлению, Анатолий Борисович воспринял эту информацию, по-видимому, не без приятности.

– Ты знаешь, – сказал он Анне, – у нас был замечательный лидер государства, наш дорогой Никита Сергеевич Хрущев, который про такие случаи говорил: «Зашевелились как вши в овчинке». Отлично, Анна. Все равно придется распутывать историю с этим гадючником. Хорошо, что они сами пошли на контакт. Наша линия, по-моему, должна быть такой. Ты говоришь им правду и ничего, кроме правды. Ну, разумеется, не всю правду. Но, конечно, никаких искажений. Мы расследуем уголовное дело, а все то дерьмо, которое вывалилось нам под ноги в ходе расследования уголовного дела, это будут решать другие компетентные товарищи. Хорошо, что это произошло сегодня. Ты им расскажешь красивую историю о спасении почтенной старушки – мамы их нечистоплотного господина Розенфельда. Сейчас расследование уголовного дела ведется полным ходом, и мы надеемся на тесное сотрудничество с руководством компании Колорадо Текнолоджис. В сотрудничестве они заинтересованы. Поскольку я давно изучил твои хитрости и знаю, что ты напускаешь на себя очарование от одного до пяти баллов, сработай не меньше чем на четверку.

– Могу и на пятерку, – сказала Анна.

– Не перегибай палку, – весело сказал Смирнов, – а то твой Федор Петрович переломает американцу ноги, а это уже международный скандал.

– Мне все ясно, – с облегчением выдохнула Анна и побежала в кабинет, где ее ждал Анохин. Они с удовольствием выпили чая. При этом Захарьина с удивлением заметила, что взгляд майора ненавязчиво блуждает по ее фигуре. Анне стало неловко. «Хорош, – думала Анна, – я жена его старшего товарища, а он даже не дает себе труда открыто не пялиться на меня». Вслух же она сказала:

– Ну что ж, Андрей, продолжим изучение обстоятельств жизни наших героев.

– Продолжим, – согласился Анохин. – Крохин имеет стандартную дачку-курятник то ли в деревне, то ли в поселке Еленовка. Совсем недалеко от Клина, – их разговор прервал звонок. Анохин взял телефон, соединился, и тут Захарьина увидела, как изменилось его лицо. Из благостного флиртующего ловеласа он вдруг превратился в жесткого и предельно сосредоточенного следователя. Он четко сообщил:

– Через 1,5 часа буду. – И дал отбой. – Анна Германовна, – тихо сказал Анохин. – Похоже, мы его нашли. Розенфельд, то есть Владимир Розенфельд, гуляет по участку дачи Крохина. Как это понимать? – продолжил Анохин. – Ребята его пасут. По-моему, мне стоит выехать туда.

– Успокойтесь, Андрей, это какая-то чертовщина. Но вы правы. Вам нужно немедленно лететь в эту Еленовку и идентифицировать этого человека, которого оперативники приняли за Владимира Розенфельда. Впрочем, чем черт не шутит. Кстати, я вас очень прошу: дайте, команду оперативникам, чтобы они предотвратили отъезд интересующего нас человека с дачи. В случае чего, задерживайте его, но лучше как-то поговорить с ним по-хорошему и посмотреть его документы. Срочно раздобудьте машину со спецсигналом.

– Анна Германовна, – обиделся Анохин, – не учите ученого. Я помчался.

– Звоните мне со всеми деталями.

– Есть, сообщать, – рявкнул Анохин и пулей вылетел из кабинета Захарьиной.

«Только бы все прояснилось до разговора с Громилааром», – подумала Анна.

После отъезда Анохина она еще раз заварила чашку крепкого чая, поставила ее на свой пустой стол, уселась в кресло и с закрытыми глазами просидела так полчаса. Чай успел остыть, но Анна выпила его с жадностью. «Надо будет сказать Феде, – подумала она, – чтобы мы сходили в какой-нибудь хороший ресторан. Ведь голодна как волк, а проглотить могу только чашку чая. Хочется чего-то вкусного, а чего не знаю. Волнение, что ли?» – подумала Анна. Чтобы как-то скоротать время, она вышла поболтать с коллегами, но разговоры, которые она услышала, ей не понравились. Обостренная интуиция подсказывала, что ее скромную особу, по-видимому, активно обсуждают как в рабочее, так и в нерабочее время. «Что-то здесь не то, – показалось Анне. – Откуда такая подчеркнутая почтительность?»

Само следственное управление напоминало растревоженный улей. Впереди были большие перемены. Вот-вот органы следствия должны были отделиться от прокуратуры и стать самостоятельной государственной структурой. Анна подумала, что, конечно, так будет гораздо лучше. Разделение надзорных и следственных органов назрело давно. «Это надо было сделать еще при советской власти», – подумала Анна. Но она хорошо понимала, почему это не было сделано вовремя, и знала, что условия для совершенствования структуры правоохранительных органов сложились только в последние годы.

– Ну что, Анна Германовна, – приветствовал ее коллега по фамилии Костомаров, – выходите на новые рубежи? И правильно. Большому кораблю – большое плавание.

Анна подумала, что речь идет о ее работе в МГУ. Но она ошибалась.

– Я скажу честно, – продолжал Костомаров, – что лучшей кандидатуры для руководителя ГСУ по Москве и подыскать было бы невозможно.

Анна была изумлена и пробормотала в ответ что-то неудобоваримое.

– Ну ладно, ладно, – примирительно заговорил Костомаров. – Не хотите обсуждать – не надо. Будет приказ, тогда обмоем ваше новое назначение.

Анна ошалело побрела в свой кабинет: «Значит, без меня меня женили? Или выдали замуж, как угодно. Вот ведь что придумали».

Захарьина знала, что она занимает самое высокое положение, при котором она еще оставалась следователем. Выше уже было начальство, руководство. Руководить она не хотела. Если оставаться в следствии, то надо самой быть следователем, а не командовать другими.

– Хорош Анатолий Борисович, – прошептала Захарьина. – Впрочем, он еще не знает… Придется осчастливить его при первой же встрече. – Из глубокой задумчивости ее вывел телефонный звонок. Анна взяла аппарат и увидела, что это звонок Анохина.

– Анна Германовна, – кричал в трубку бравый майор, – мы взяли этого типа. Никакой это не Розенфельд. Это Владимир Михайлович Крохин. Сын. 27 лет. Сходство поразительное. Даже я это вижу. Ну вылитый молодой Розенфельд. Парень, в общем-то, ничего. Сначала топорщился, но потом все пошло хорошо, без всяких силовых приемов.