Распутье

15 января 1920 года поезд прибыл в Иркутск и по распоряжению чехословацкого командования и дипломатического представительства, в лице Сырового, американца Гирса, Павлу и Благожа адмирал Колчак был передан иркутским революционным властям. Тут же переведен в тюрьму.

Всё покатилось, всё провалилось. Умер Каппель, провалился в полынью, простудился, так и замерз в санях. Солдаты убили его помощника Волкова, зверя и садиста. Все бегут, топчут друг друга ногами, лишь бы самому спастись.

А Устин Бережнов спокойно стрелял в тайге белок, добывал самоловами соболей, колонков, помощницей ему в этих делах была Саломка. Все, кто был когда-то с Устином вместе, наверное, не прочь были бы сменить свою шкуру и вот так же свободно побродить по тайге.

Домой Устину не хотелось. Но надо было выходить, Саломка уже была тяжела для таежных походов. Начнет родить в тайге, что будет делать Устин? Не хотелось еще и потому, что снова надо было вступать в спор с отцом, который как-то хотел бы выгородить себя за то неуемное метание, которое никому пользы не принесло, а вреда принесло предостаточно…

Вспомнился один из таких разговоров.

– Пойми, тятя, ты был мал и глуп, ежли думал под шумок устроить здесь свое царство. Не быть таковому. Даже такому, о каком нам говорили политиканы, что хотели бы оторвать Сибирь от России и сделать свое автономное государство. Не быть, того народ не позволит. А тебе тем более. Твое царство – это Горянка, и та не навеки. Придет час, и здесь будет власть Советов. А потом, эта война, поднятая нами, белыми, – грязная война.

– Если ты знал, что грязная, то чего мешкал, чего же не встал на сторону народа? – кривился старик. – Может быть, и я скорее бы одумался.

– То и не встал, что в том огне трудно искать брод. А пришел час, пришла возможность, вот и встал. Но мог бы оказаться трупом, не спаси меня Шевченок. Одуматься, пока всё не встанет на свои места, не так-то просто. Пришел и твой час, когда ты понял никчемность своей затеи. Думаешь, этого не понимает Колчак? Всё понимает, но волна уже подхватила и понесла. Не сбежать, не свернуть. Так было с тобой, так было со мной и со многими…

– А вот скажи честно, сын, не припомнят нам старое?

– Запросто могут. Твои и мои дела лежат рядом. Обоих могут пустить в распыл. Вот Петьшу, того и обвинить-то ни в чем нельзя. С первого дня пошел против царя и войны, до сих пор дерется против этого же. А мы попали с тобой в тенета и выбраться будет трудно.

– Но я полностью счас за красных. Согласен, что всякая власть дана от Бога.

– Это надо доказать делами, а не словами, мы же с тобой скрылись за сопками и ждем манны небесной. Не страшись: если нас убьют, то после нас останется поросль, которая не забудет наши имена, нашу бездарную житуху. Не будет повторять дела отцов, плохие дела.