Трени-ян (с иллюстрациями) (СИ)

ЮнМи на уроке истории

(несколько позже. Учитель, привлечённый странным выражением лица одной из учениц, обращается к ней)

— ЮнМи! В чём дело? Что с тобой?

ЮнМи, не отвечая, сидит, подперев голову руками, и смотрит куда-то сквозь учителя в неведомую даль.

— Юнми-и! Эй, что с тобой?!

Учитель машет рукою, пытаясь привлечь к себе её внимание. Класс, обернувшись и повернувшись к однокласснице, пытается определить, что с ней такое. Энергичное размахивание руками приносит учителю успех. Убрав от лица руки, ЮнМи выпрямляется, откидываясь на спинку стула, и переводит отсутствующий взгляд на сонсен-нима.

— ЮнМи, что случилось? Тебе не хорошо? — не прекращает попыток вступить в контакт учитель.

— Пусть я убит, под Ахероном, — неожиданно произносит ЮнМи, повергая присутствующих в лёгкий ступор, — и кровь моя, досталась псам!

Пауза. Все соображают, что делать. ЮнМи смотрит всё так же несфокусированно сквозь учителя.

— И… и… что? — спрашивает тот.

— Орёл шестого легиона, орёл шестого легиона, всё так же смотрит, в небеса! — уверенно отвечает ему ЮнМи.

Учитель озадаченно смотрит на ученицу.

— Всё так же горд он, и беспечен, и дух его не укротим, — сообщает дальше ЮнМи и, переведя взгляд с учителя на тетрадь, лежащую справа на краю парты, протягивает к ней руку.

— Пусть век солдата быстротечен, пусть век солдата быстротечен, но вечен Рим, но вечен Рим!

Протащив по парте к себе тетрадь, ЮнМи открывает её и, перестав декламировать стихи, склоняется над ней, начав что-то быстро записывать ручкой.

— Песню придумывает… — изумлённо произносит кто-то вслух из учеников, до которого «дошло», что происходит.

Все в классе, включая учителя некоторое время наблюдают за не обращающей ни на кого внимания, пишущей ЮнМи.

— Хорошо, — говорит учитель, решив не мешать процессу творчества, — вернёмся к теме нашего занятия…

(несколько позже, ближе к концу урока)

— Ой, сонсен-ним, — радостно говорит ЮнМи, подняв от тетради голову и смотря на мужчину «нормальными глазами», — а я вам песню сочинила! Про шестой легион!

Место действия: школа Кирин

Время действия: конец месяца, среда, ближе к полудню

— Нельзя зацикливаться на своём виде искусства! Это ограничивает тебя, как художника, если ты считаешь себя таковым! И нельзя считать себя культурным человеком, отметая творческое наследие человечества! А если это касается страны, в которой живёшь, то для художника это просто не красиво!

Стою возле парты, слушаю, как училка литературы, госпожа Пэ ДуНа «полощет» мне мозг. Всего-то для этого стоило, не подумав, сказать, что в корейской литературе читать нечего, потому, что она скучная. А брякнул, я не подумав, потому что в этот момент размышлял о том — «что же со мною случилось на уроке истории?». Сидел там, слушал, как историк интересно рассказывал, а потом вдруг перед глазами взвились в небо штандарты римских легионов, и грянула музыка! И… ничего больше не помню, что было в классе. Зато помню, как смотрел со стороны на марширующих под голубым небом солдат в железных доспехах, на то, как они сражались. Очнулся — предо мною на парте лежит тетрадь со стихами и кривенько так, по клеточкам, набросаны нотные знаки. А все вокруг учатся, что-то делают, а я — «выпал».

Когда я это осознал, я очень удивился. «Что это было?» — подумал я, оглядываясь по сторонам и не находя ответа. Самое главное — не могу вспомнить, знал я эту песню раньше, или нет? Если знал, то где тогда я её слышал? Если нет — то откуда она взялась у меня в голове? Вроде бы знал. Вроде — слова знакомые. Но, может это мне только кажется, потому что слова уже написаны и они уже в голове? Не могу никак вспомнить…

Над этим вопросом я думал всю перемену под внимательными, изучающими взглядами одноклассников, думал в начале урока литературы, пока ко мне не прицепилась ненормальная ДуНа со своим безумным вопросом, который я уже даже точно не помню, потому, что ответил на него, думая о другом.

— Не очень понимаю, вас учитель, — вежливо отвечаю я, не желая «нагнетать», — я просто сказала, что читать скучно, потому, что не интересно. Причём тут — художник?

— Почему — неинтересно читать?! — буквально возмутилась ДуНа, — Это же признанные писатели?

— Не знаю, — пожал я плечами, — всё как-то уныло…

— Что значит — уныло? — не поняла меня мучительница.

— Страданий много, — отвечаю я, вспоминая пролистанные и прочитанные по диагонали книги, данные мне для обязательного прочтения ДуНа, — вечно какие-то беды. То заболеет кто-то, не кстати, то утонет, не вовремя… В жизни у людей итак много проблем, сонсен-ним, чтобы ещё переживать чужие беды.

— А как же — сострадание? Это же работа души!

— Не знаю, сонсен-ним, — говорю я, пожимая плечами, — но, чтобы работать, нужны силы. Многие, вернувшись вечером домой, чувствуют себя выжатыми как лимон. Какая тут ещё духовная работа? Хочется отвлечься, почитать что-нибудь интересное, фантастику какую-нибудь, а не про утопленника. Или, как кто-то умирает, из-за того, что у него нет денег на лекарства… Вдруг, с тобой приключится тоже самое? К чему такие ужасы на ночь, сонсен-ним? Ведь не уснёшь потом…

Вопросительно смотрю на учительницу. В классе кто-то тихонько хихикает.

— И вообще, — говорю я, видя, что учительница медлит с ответом и, решив закрыть вопрос, честно сказав, что я обо всём этом думаю, — я провела исследование. В сети. Переводов современных корейских авторов на другие языки — нет, корейских бестселлеров — нет, писателей Кореи с мировым именем — нет. Есть упоминания об авторах, живших сто, а то и двести лет назад. Из этого можно сделать вывод, сонсен-ним, что последние сто лет корейские писатели пишут, никому, кроме них, неинтересный шлак. В чём собственно я и убедилась, полистав книги. Я решила не тратить на это время, сонсен-ним. Я выучу тесты для экзамена, а читать книги я не буду. Там нечего читать.

Абсолютная, вакуумная тишина в классе.

— Простите, госпожа Па ДуНа, — делая поклон, извиняюсь я, — но это правда.

Опять тишина.

— Говоришь так, — смотря на меня, неотрывно произносит учительница, как будто знаешь, как нужно писать.

— Я просто объясняю, что бы мне было интересно читать, — отвечаю ей я, — и совсем не обязательно каждый раз кого-то убивать, чтобы вызвать жалость. Сочувствие у читателя можно и по-другому вызвать.

— Хорошо, — тряхнув головой, произносит учительница, — раз ты знаешь как, то ты и покажешь. С этого момента, ты — конкурсант Всекорейского литературного конкурса среди школьников. В конце этого месяца в школе будет конкурс, работа победителя будет представлена на конкурс страны. К школьному конкурсу ты должна написать рассказ, который должен победить. Ты же не просто так языком болтала, ЮнМи?

— Пфф… — выдыхаю я.

Ну, барин, ты и задачки задаёшь! — мысленно произношу я про себя, смотря на вонзившуюся в меня взглядом учительницу.

— Сказку можно? — спрашиваю я.

— Нет, — отрицательно качает головой госпожа ДуНа, — тематика нынешнего конкурса — современная проза и фантастика. Ты ведь говорила о фантастике? Вот, словно специально для тебя. Так что? Мне ждать твою конкурсную работу или… Или ты просто болтушка и не отвечаешь за свои слова?

«На слабо» берёт, — понимаю я. Что делать? Ммм… Отказываться, как я понимаю, не комильфо. Да и рассказ — это не долго, при моей скорости набора на клавиатуре. Тут главное — вспомнить что-нибудь. В своё время я немало фантастики «в подлиннике» прочитал. Фантастику читать интереснее, чем переводить какого-нибудь замшелого Чарлза Дикенса, ковыряясь в словарях, вышедших из употребления слов. Вспомню, что-нибудь. «Маленького принца» я же вспомнил? Жаль, что его «пихнуть» под это дело не получилось. А если я не выиграю школьный конкурс? Ну и что? Выиграю, не выиграю — дело десятое. Главное — не победа, главное — участие! Только вот… бонусы нужно брать вперёд!

— Да, госпожа ДуНа, — киваю я, — ждите. Но… у меня будет к вам просьба. Работа писателя требует уединения и ясной, выспавшейся головы. Могу ли я взамен ваших занятий писать рассказ? По выполнению тестов ко мне замечаний нет, а придумывать что-то после учёбы, по ночам, это сурово.

Учитель смотрит на меня, я смотрю на неё. Класс замер.

— Хорошо, — кивает мне сонсен-ним, — ты можешь не посещать мои занятия. Но, надеюсь, ты меня не разочаруешь.

— Буду старятся, сонсен-ним! — бодро обещаю я.

Класс отмирает.

(Сетевое сообщество школы Кирин)

(*) — Божечки мои, вы бы только видели, как грубо ЮнМи сегодня разговаривала с учителем литературы!

(**) — Это ЮнМи много себе позволяет!

(*) — Да, она так и сказала, что в Корее нет литературы!

(**) — Правда, что ли? Ну ничего себе, вот это наглость, сказать учителю такое! Госпожа ДуНа её выгнала?!

(*) — Представь себе, нет! Приказала ЮнМи участвовать в литературном конкурсе. Если она победит, то её работу отправят на всекорейский конкурс!

(**) — Подумать только… Даже и не знаю… Почему этой выскочке всё сходит с рук? Если бы я так разговаривала с преподавателями, то мне бы сразу указали на дверь. А с ЮнМи все только носятся.

(*) — Да, мир устроен несправедливо. Мне кажется, сказать про корейских писателей так мог только иностранец. Она точно — японка!

(***) — Я же тебе уже говорила, что она — кореянка. И документы у неё — корейские.

(*) — Всё равно, она похожа на японку! Это — кровь. Японцы ненавидят Корею. У неё на подсознательном уровне эта ненависть. Её отец — японец, а документы — подделаны!

(***) — Вот только дорамных историй не надо. Про потерянного отца и подлог документов.

(*) — А как тогда объяснить, что она так хорошо говорит на японском? Я тебе говорю — это кровь! Кровь она всегда себя покажет!

(***) — Пфф… Про вампиров, что ли сериал смотришь?

(**) — Хочу кофе. Кто со мной в кафе?

(*) — Я!

(***) — И я приду.

Место действия: школа Кирин

Время действия: конец месяца, среда, обед

Созерцаю доску, сравниваю. На «Доске результатов учёбы» вывесили оценки успехов за прошедший месяц. Пришёл вместе со всей школой — поглазеть. Ну, что сказать? Судя по результатам, шансы мои сдать общекорейский экзамен, над которым тут все так трясутся — высоки. Даже, я бы сказал, до неприличия, высоки. В этот раз на доске оценки только тех предметов, которые будут на экзамене. Все остальные, вроде танцев, музыки и иже с ними, вроде дисциплины, и не профильные на данный момент — убраны с глаз долой. Видимо, для того, чтобы заострить внимание школьников на том, что нужно, а не на том, чего им хочется. Так вот. В общем школьном зачёте — я первый. Все «тестовые тесты» написаны мною на высшие баллы. За исключением тестов по корейскому языку. За корейский — семьдесят пять баллов из ста возможных, зато все остальные — все по «соточке». В итоге, средний балл у меня получился самый большой в школе. Имя ЮнМи — на самом верху. Разглядываю.

Школьники сбились в кучу — правее, а я, один — левее от Доски. «Из кучи» поглядывают на меня неприветливо, перешёптываются. Похоже, такая ситуация им не нравится. Ну, мало ли что кому не нравится? Мне вот, к примеру, танцевать не нравится. Но я, хожу же к ДжуБону? И они, потерпят.