Воспитанник орков 1

Глава 14. Новая семья

— О, ты себе не представляешь, как от меня пахло, когда я жила в свинарнике! — сказала женщина, а Данут опешил — она так шутит, или снова напоминает о своей рабской доле?

— Ты бы меня понюхала после путины, — мстительно проговорил парень, на что женщина—орк лишь усмехнулась:

— В путину я и сама пахну не лучше.

— Ты ходишь на рыбную ловлю?

— Почему нет? — удивленно вскинулась женщина. — А, у фолков не принято, чтобы женщины ловили рыбу, — догадалась она.

— Точно, — кивнул Данут, пытаясь встать. Но что—то у него разладилось в спине. Опершись на руки, повторил попытку еще раз.

— Подожди, — прервала его мучения Далина. Осторожно взяв парня под руки, она легко поставила его на ноги.

Данут, утвердившись на ногах, сделал первый шаг. Кажется, ничего. Теперь бы как—то исхитриться помыться. У Далины на этот счет было свое мнение.

Она повернула какие—то краники — вроде тех, что на пивных бочках и в ванную побежала вода.

— Не хочешь? — кивнула женщина—орк на белоснежную вазу и, до Данута дошло, что это за странная емкость и, каково ее назначение. Ему и на самом деле хотелось сделать кое—какие дела, но не станешь же этим заниматься на глазах у женщины? Кажется, хозяйка все поняла правильно.

— Схожу за полотенцем и чистым бельем, — сообщила Далина, оставляя парня одного.

Когда хозяйка вернулась, юноша уже сидел в теплой воде и блаженствовал. Появление женщины он воспринял, как воспринимает любой молодой человек, застигнутый голым — принялся укрывать руками интимные части. Данут ждал, что она засмеется и скажет что—то такое, вроде: «Что ты там прячешь? Вряд ли я увижу там что—то новое для себя!», но Далина сказала:

— Я не смотрю, не волнуйся. К тому же, я уже настолько стара по сравнению с тобой, что ты можешь считать меня своей бабушкой. Разве фолки стесняются собственных бабушек?

— Уг! — буркнул юноша, не склонный сейчас выяснять возраст женщины—орка и сравнивать его с возрастом бабушки, которой у него не было. Вернее, бабушка-то была — как же без этого? — но он о ней никогда не слышал. Да и существуй она, то все равно, не стоит бабушке видеть голого внука.

— Тогда прикройся, — бросила Далина полотенце. — Привстань и покажи мне свою спину.

Данут не понял — зачем он должен показывать свою спину, но молча повиновался, не забыв повязать вокруг бедер полотенце. Хозяйка посмотрела спину, осторожно прикоснулась к свежему шраму.

— Вылезай, — коротко приказала женщина, а когда Данут слегка замешкался, ухватила его под мышки и легко, словно ребенка, вытащила из ванны. Парень не успел даже возмутиться, как женщина—орк отнесла его в комнату и уложила в постель, лицом вниз.

— Лежи спокойно, — мягко попросила Далила и юноша, собравшийся возмутиться бесцеремонностью, притих.

Он почувствовал, как мягкие руки втирают в его шрам какое—то зелье, от чего по всему телу разошлось приятное тепло, словно он снова попал в ванну.

— Как он? — послышался с порога голос Шумбатара.

— Это я виновата, — повинилась женщина. — Надо было вначале посмотреть, а потом уже набирать воду.

— А что не так? — буркнул Данут, которому не нравилось лежать, уткнувшись носом в подушку.

— То не так, что не следует нагревать свежие раны, — пояснила женщина. — Вода была слишком горячая, шрам воспалился. — Вздохнула: — А я—то еще над запахом смеялась... Прости.

— Ерунда. От мужчины должно пахнуть как от козы, — пошутил Данут.

— Почему, как от козы? — удивился Шумбатар. — От козы пахнет лишь шерстью. А от мужчины должно пахнуть как от козла.

— Это точно, — кивнула Далина. — От тебя точно несет, как от козла.

— Не успел, — засмущался Шумбатар. — Надо было с оружием разобраться. А еще...

— Не бойся, с нашим гостем все будет в порядке. Ступай.

Глава семьи быстро ретировался. Видимо, поспешил в ванную.

Данут уткнулся в подушку, давясь от смеха. И его не волновало, что снова рушились его представления о суровых орках — только что успел составить картинку, в которой глава семьи — полный хозяин своих чад и домочадцев, король маленького королевства, а те боятся и слово вымолвить против него. А тут, поди ж ты... Жена говорит, что от мужа пахнет, а тот сразу же бежит мыться. Стоп. А что там Далина говорила? Она взяла Шумбатара себе в мужья? Ну, совсем весело!

— Тебе повезло, — сухо констатировала женщина, продолжая поглаживать шрам. — От таких ран редко кто выживает. Вижу, что над раной работал мастер. Или маг. Нет, скорее маг. Лекарь бы посоветовал полежать дня два—три, а лучше неделю, а ты прыгал. И еще, наверное, приказал тебя одного оставить. Дескать — выздоравливать следует в одиночестве.

Данут не стал объяснять, что прыгал он не по своей воле. Запрыгаешь тут, если к тебе приходит некромант. Да, а куда потом подевался маг—лекарь? И откуда он взялся? Помнится, в обозе его не было. Ну да, что с этими магами поделать — появляются, когда они нужны и исчезают, когда захотят.

— Послезавтра ты будешь полностью здоров, — уверенно сказала Далина. — Я и сама немного умею лечить. Но пока тебе нужно лежать.

— А что я стану делать потом? — не преминул поинтересоваться юноша, которого все—таки интересовало — в каком качестве он здесь пребывает.

— Все, что захочешь, — пожала плечами женщина—орк. — Ты гость. Можешь просто жить в этом доме, есть—пить, спать и гулять.

При мысли, что он будет в роли нахлебника, Данут поморщился. Сколько себя помнил, всегда чем—нибудь занимался. Работал, то есть.

— Не хочешь отдыхать, мой муж проводит тебя в лагерь для щенков.

— Для кого? — возмутился Данут.

— Пожалуй, ты годишься и в Молодые псы. — Всмотревшись в перекошенную физиономию парня, женщина—орк засмеялась. — Щенки — мальчики, Молодые псы — юные воины. Хочешь?

— А чем занимаются юные воины?

— Как чем? — слегка удивилась женщина. — Тем, чем положено — учатся воевать. Ты говорил, что твоих родичей убили норги.

— Так, — насторожился Данут.

— Молодые псы готовятся воевать с норгами, — объявила женщина—орк. — Или ты думаешь, что пираты нападают только на фолков?

— Не называй меня фолком, — возмутился Данут, но потом до него дошло. — Норги — враги орков?

— Не называй меня орком, — в том парню попросила Далина. — Мы называем себя людьми. Норги — враги всем, кто живет по эту сторону моря. Может быть, и по ту.

— Тогда мне надо в лагерь, — попытался привстать Данут. — Мне есть за кого мстить.

— Отомстишь, — кивнула женщина, укладывая парня. — Но вначале ты должен выздороветь.

Утро начиналось рано. Во сколько, юноша сказать не мог — часов все равно нет, но сразу же после рассвета. После подъема его, вместе с остальными Псами (от двенадцати до пятнадцати лет) отправляли бегать вокруг поселка. Или, как говорили его соратники «наматывать круги». Количество кругов зависело от настроения однорукого ветерана, по имени Буч, потерявшего конечность в какой—то из многочисленных битв (человек бы обязательно сказал, что руку ему отрубили в Аркалльской битве, когда он попытался схватить вражеский прапор), но в этих местах было не принято как спрашивать об увечьях, так и хвастаться подвигами. Буч, как и положено учителю воинских искусств, был хмурым и вечно недовольным.

После пробежки все дружно таскали какие—нибудь мешки, перекладывали с места на место бревна и камни.

Ели орки просто, но очень сытно. Похлебка, каша, много плодов и сыра, орехи и ягоды. Иногда была рыба — жареная, вареная или соленая. Очень вкусен был черный хлеб. Но к удивлению Данута — его новые знакомые не ели мяса!

После обеда начинались занятия по боевым искусствам. В чем—то Данут оказался неплох — хорошо дрался на мечах, метал копье, стрелял из лука, зато отставал в другом. Плохо давалось владение лабрисом — секирой с двумя лезвиями, излюбленным оружием орков. С лабрисом один единственный воин был способен проредить просеку среди тяжелой пехоты противника. Буч, чтобы обучить парня, заставлял его ходить в лес и рубить деревья. Если удавалось за полчаса нарубить столько дров, чтобы топить очаг неделю, наставник разрешал отдохнуть — собрать дрова и отнести их в селение. Если не получалось... что ж, приходилось тренироваться по ночам. В общем и целом, при обучении практиковался принцип — есть побольше, спать поменьше, а все остальное время тренироваться.

Если Бучу надоедало гонять молодняк на суше, он устраивал соревнования на море, заставляя состязаться в плавании. Тренировались еще и в гребле на куджах — узких гребных судах, черных от смолы, с одним рядом весел по обеим бортам и узким клювом тарана. Именно такое, ни разу не виданное допрешь, судно и привиделось Дануту во сне. Как это могло случиться, парень представить не мог, но когда он смотрел на «ласточку», с замиранием сердца вспоминал, как Тина шагнула с «клюва» прямо в море и побежала по волнам...

Куджи управлялись восьмьюдесятью гребцами — по сорок весел с каждого борта. В дальних походах, бывало, сажали по два гребца на весло, увеличивая экипаж. Но в подчинении Буча было всего двадцать орков и он сажал на корабль по двадцать молодых воинов. Пожалуй, это было самым тяжелым испытанием. Кроме того, наставник каждый раз ставил кого—нибудь из молодежи на руль. Обнаружилось, что лучшим кормщиком является Данут. Для юноши в этом не было ничего удивительного — бывало, ставили его за кормило поморского коча, но новые друзья из молодых орков смотрели на него с уважением, а Буч одобрительно прищелкивал языком и, время от времени приглашал посмотреть на новичка кого—нибудь из опытных воинов, имеющих право голоса на Совете. А когда обнаружилось, что человек лучше всех умеет ориентироваться в открытом море (Как—то попали в шторм, сбились с курса, а Данут, уверенно направил корабль прямиком к берегу) его авторитет взлетел на небывалую высоту. Но это нисколько не мешало Бучу гонять новичка и в хвост, и в гриву, а также в рога и копыта.

Раньше Данут считал, что знает, что такое тяжелая работа. Еще бы! Кто из поморов этого не знает? Про охоту на китов знают все, но есть и другие, не менее сложные и трудные дела. Чего стоит охота на хохлача — тюленя с кожаным колпаком на голове, который он раздувает — так страшнее! Нужно подвести лодку к льдине, которую облюбовал морской зверь. И все это делать открыто, потому что внезапность может напугать зверя. Если тюлень разозлиться и атакует лодку, он может отправить ее на дно вместе с добытчиками. Если повезет, осторожно пришвартоваться, не торопясь выйти на лед. А хохлач косится на людей, но не спешит спрыгнуть в море. И в этот момент нужно успеть прицелиться и спустить тугой арбалетный крючок. Если зазеваешься — рискуешь остаться без лодки и без головы. Если попал, нужно перетаскивать тушу, весящую не одну сотню стоунов!

Но самое тяжкое — это путина. Весной, после окончания нереста, нужно успеть выловить рыбу, пока она не ушла далеко в море. Спать почти некогда, есть—пить тоже. По двенадцать—четырнадцать часов болтаешься в море, вытаскивая тяжелые сети, выбирая из них рыбу. И все это на обжигающем ветру, в сырости, в ужасной вони, к которой невозможно привыкнуть!

Но все представления о тяжких трудах рассыпались в прах, после беглого знакомства с бытом и нравами орков, а когда знакомство сменилось конкретным участием, Данут начал жалеть, что Шумбатар и прочие вернулись за ним, а не оставили на дороге. И, только привычка к тяжелому труду позволила Дануту выполнять все физические упражнения наравне с молодыми орками. То есть, с Молодыми псами. А иначе могут разжаловать в Щенки и, не видать тебе сообщества Матерых псов.