Ведьму сжечь, или Дракон, я тебе (не) пара

— Да мы с матушкой все придумали. Она очень серчает. Подвела ты ее. Опозорила, — укоризненно смотрит на меня.

Ах, еще же маман «демонесса». С такими родичами и врагов не надо. Бррр… меня передергивает. Неудивительно, что Августина сбежала. Только зачем на меня их повесила?

— Выкладывай, — машу рукой.

Подзывает меня ближе. Лицо такое, будто сейчас вселенскую тайну мне откроет.

Рисковый я человек. Подхожу к братцу. Он туже же хватает меня за руку. Сильнее притягивает к себе. Зачем же так жестоко?! Я же задохнусь!

— К тебе наведается супруг твой. Падай на колени и моли его о помощи. Скажи, что подсыпали тебе зелье противозаконное. Враги свадьбу сорвать хотели. Соглашайся на любые условия. Главное — помилование заслужить, — шепчет мне в лицо.

Сначала до меня долетает вонь изо рта, только потом смысл его слов.

— Чего? — переспрашиваю.

Я определенно ошиблась. Он не мог сказать подобную ересь. Или мог?

— Августина! Это единственный шанс! Мы столько лет готовились. А если тебя сожгут, все пойдет прахом, — говорит, как сектант на проповеди. Самозабвенно, с запалом.

— То есть, — начинаю тихо, я держусь, ох как я держусь, — Что меня сожгут, не особо важно. Главное — ваши цели. И только из-за них вы меня спасать решили?

— Что есть смерть одного, во благо всего рода и королевства! — выдает скороговоркой.

Молодчинка! Агитационные лозунги выучил назубок.

— Вот и подставляй свою пятую точку на благо королевства. А я полюбуюсь, — пробую вырваться из его хватки. Не выходит. Цепко держит.

— Ты начни с супружеского долга. Стань для него умелой искусницей! — с таким же радостным запалом продолжает свои «наставления». — От того как постараешься, Августина, зависит наше будущее!

Я держалась… терпела… Моему терпению памятник можно поставить! Но все же настырный вонючка, таки доигрался…

Изворачиваюсь, хватаю его за нос, тяну и выкручиваю. Ааа… пальцы скользят… кожа у него жирная, как в масле.

Братец пищит, как поросенок. Зато руки разжимает. Освобождает меня от захвата.

— Августина! Ты что? — отходит назад. Дотянуться до него не могу. А руки так и зудят еще навалять ему. Чтобы за каждое свое грязное слово ответил.

Искусница! Что за слово такое мерзкое? Меня под козла подложить! Да я лучше сама добровольно на костер, чем с этим… Тошнота к горлу подбирается.

Все же братец мне попался до нельзя гармоничный. Что снаружи грязь и вонища, а внутри вообще тухлятина.

Держится за нос. Смотрит на меня обескуражено.

— Постарайся, братец, чтобы когда я выберусь, до тебя не добралась. Очень постарайся, — говорю слишком спокойно, а внутри кровь закипает.

— Ты сама одобрила этот план! — пищит.

Моя рука через решетку тянется к нему. Придушить. Заставить съесть все его словечки.

В этот момент из моих пальцев вырывается красный светящийся луч и летит прямиком в лицо вонючки. Он отлетает к противоположной стене. Оглушающе вопит.

Ай! Ушам больно! Сидит на полу, раскорячившись, как мой муженек недавно. Борода тлеет.

— Как ты могла! — смотрит на меня, округлив глазищи.

— Еще не то будет, если еще хоть раз услышу, что-то подобное! — угрожаю.

Правда, я сама маленько в шоке. Не ожидала от себя такого. Это и есть их дар? Как он работает?

— Тогда все пропало. Ты была нашей последней надеждой, — шепелявит братец.

У него изо рта сочится кровь, и нет двух передних зубов. А ничего я так его приложила.

— Что тут происходит? Ведьма беснуется? — к нам приближается тюремщик.

— Моя драгоценная сестра горюет о несправедливости. Ее разлучили с супругом, — поднимается на ноги братец.

Надо же! Неожиданный поворот. Не стал меня выдавать. Не жалуется.

— А ты чего орал? — нависает над ним старик, придерживает бороду рукой.

— Поскользнулся. Упал, — пожимает плечами.

— Зубами о пол?

— Да… именно так, — вздыхает братец, бросает на меня затравленный взгляд.

Вытирает рукавом кровь. Подходит к решетке и шепчет мне:

— Ты наша последняя надежда, Августина, — и опустив голову, бредет к выходу.

— Магия тебя порабощает, — с сожалением смотрит на меня тюремщик. — А ведь такие надежды подавала…

Ага… надежды… Хмурюсь. Знаю я, для какой мерзкой роли Августину готовили. Девка не выдержала, сбежала. А мне вот все разгребай ее «наследство».

— При чем тут магия? Муж меня не устраивает! Я против договорных браков!

— Странные ты вещи говоришь. Несуразные, — осуждающе качает головой. — Брак — это не выбор, а обязанность перед своим родом. Есть договор, кровью подписанный, против него никто пойти не может. Странно, что мне приходится тебе талдычить прописные истины.

Мда… плохо у них тут со свободой выбора. Хочешь не хочешь, а замуж иди. Потому что кто-то там за тебя решил! Варварское средневековье. Куда я попала! Верните меня назад!

Тюремщик принес мне еду. Если эту странно пахнущую похлебку можно так назвать, и оставил меня одну.

Падаю на постель. Смотрю в потолок. Только одна чернота в голову лезет. Куда ни посмотри — засада. Тупик со всех сторон. Но ничего. Тупик — это стена, если нельзя ее обойти, буду пробивать выход.

Когда становится совсем темно, возвращается Семен. Залетает в камеру. Осторожно ставит на стол маленький пузырек. С отвращением косится на миску с похлебкой.

— Я это есть не буду!

— Тебе и не предлагают. Это мой ужин, — устало отвечаю. А сама пузырек, украшенный драгоценными камнями, рассматриваю. — А это что?

Семен гордо расправляет грудь, задирает клюв вверх.

— Когда мы вернемся, с тебя свежее молочко наутро, форель на обед, запеченный кролик на ужин!

— Ого, ничего себя заявочки! Это за какие такие заслуги?

— Я нашел тебе коня! — заявляет так, будто он меня озолотил.