Маньяк по субботам

— Подцепил? — кричал в телефон усатый боцман. — Отходи, мы тебя за линь вытащим. — И показал рукой крановщику, раскачивающемуся в кабинке на понтоне: «Вира помалу!»

Вот, словно спина огромной рыбины, показалась из волн крыша автомобиля, блеснула в свете прожектора, снова исчезла. Снова вышла и закачалась в воздухе. Вода из нее лилась ручьями.

Буксир подтолкнул понтон к берегу, стрела развернулась, и кран плюхнул машину на пристань. Там засуетились милиционеры, отцепили троса.

Буксир потащил понтон с краном обратно. Наш капитан подхватил буек, выбрал якорь, и мы спрятались в Ладожский канал, прижались к берегу. Дыхание злых волн доносилось и сюда, но здесь мы были в безопасности.

— Все, слава Богу, в канал заскочил! — крикнул Завьялыч по радио капитану буксира. — На мне аухой нитки нет.

— У меня крановщик в штаны наложил, — в ответ рассмеялся тот нервным смехом. — Да и я, если честно, изрядно перетрухал. Кстати, где обещанный коньяк?

Как ни странно, при слове «коньяк» Шестиглазов пришел в себя, сиганул за борт и по обрывистому берегу начал резво карабкаться наверх. Я еще плохо соображал, но, боясь потерять из вида инспектора, последовал за ним. Шестиглазов провел меня через рощицу, по мостику через старый канал и по каким-то закоулкам мы вышли к пристани. По дороге я пришел в себя, да и Шестиглазов, похоже, оправился — выпрямился, шаг его стал тверже и шире. В конце пути мы были уже б полном порядке.

Темно-коричневая мокрая «вольво» блестела, освещенная фарами милицейской машины. Сержант Григорьев осторожно открыл правую дверцу мапчшы. На руле, упершись в него грудью, лежал мужчина лет тридцати. Коротенькая, мастерски подстриженная бородка, на волевом лице застыла маска боли и удивления. Явно импортный темный костюм сохранил приличный вид даже после сурового испытания. Коричневый галстук, как змея, охватывал жилистую шею. Часы, похоже швейцарские, на руке мертвеца продолжали спокойно отсчитывать время. Было уже двадцать минут второго.

— Может, отпечатки найдем? — спросил сержант.

— Все смыло к черту, — мрачно ответил Шестиглазов и полез в машину на хлюпающее от воды сиденье. Как смог, ощупал голову и тело пострадавшего, оглядел машину. Выбрался с мокрыми пятнами на одежде и решительно выдал версию:

— Маньяк убил его на улице одним сильным страшным ударом. Набросил тело на руль, включил скорость, и машина съехала с пристани в воду.

— Можно, я загляну? — попросил Грай и, подсвечивая себе сильным немецким фонариком, осмотрел машину и тело сначала с переднего сиденья, потом забрался на заднее.

Когда Грай вылез из «вольво», Шестиглазов поинтересовался:

— Вы со мной согласны?

— Маньяку сильно везет, — с досадой заметил Грай, — никаких следов. Похоже, тот, кто его ударил, ехал с ним в машине, тут дорога неровная, они двигались медленно. Когда приблизились к пристани, убийца стукнул его чем-то, похожим на трубу, и выпрыгнул на ходу — задняя дверца оказалась прикрыта неплотно. Человек потерял сознание, но машина продолжала идти и скатилась вниз. Когда она упала в воду, человек очнулся, попытался спастись, даже сломал ноготь на среднем пальце о дверцу машины. Но он был слаб и, очутившись под водой, захлебнулся.

— Потом посмотрим, чья версия правильнее, — пробормотал Шестиглазов. — Ну, а что вы скажете об убийце?

— Он среднего роста, примерно тридцати лет, не больше тридцати пяти. Крепкий, ловкий человек, левша или хорошо владеет обеими руками.

Набычившись. Шестиглазов выслушал мнение Грая, проворчал:

— Интересно бывает послушать частного детектива. Но что толку с фантазии? Мне нужны факты. Виктор, в какое время вы увидели свет погрузившейся машины?

— В одиннадцать часов шесть минут. Но само убийство произошло несколько раньше.

Защелкал вспышкой эксперт-фотограф, убитого вытащили из машины и положили на доски пристани. За него взялся доктор и вскоре доложил:

— Пробит череп, других повреждений на теле нет, кроме сломанного ногтя. Умер ли он от удара или захлебнулся, я скажу после вскрытия.

Из пиджачного кармана убитого Шестиглазов извлек кошелек.

— Деньги, довольно большие, доллары… Версия об ограблении отпадает… Паспорт… Странички слиплись..» Осторожно откроем, прочитать можно — Исаев Геннадий Петрович, прописан в Санкт-Петербурге, адрес в наличии.

— Имеет ли он какое-нибудь отношение к Садам? — засомневался сержант Григорьев, — Эдакий холеный тин; при валюте, богато одет, машина шикарная, новенькая.

Шестиглазов в изнеможении махнул рукой:

— Это постараемся узнать завтра, то есть утром — дадим запрос в город, узнаем, кто он, чем занимался. Выявим связи в Шлиссельбурге — к кому приезжал, с кем общался.

Сержант посмотрел на часы и зевнул так, что чуть не вывернул челюсть:

— Ого, уже три часа, сутки на ногах…

— И мне пора отдохнуть, — признался я Граю. — Глаза жжет, словно в них песку насыпали.

Шестигпазов осмотрел свое измученное войско:

— Я тоже не в лучшей форме… Давайте на сегодня заканчивать. У машины остается постовой, остальные по домам, отдыхать. Собираемся в девять утра в райотделе. Грая и Крылова, как привлеченных нами частных детективов, приглашаю к себе домой. У меня в наличии свободный диван и раскладушка.

Из всех нас, кое-как суетившихся на берегу, только Грай сохранил бодрость, словно он вообще не знал никогда усталости. Глаза сверкали, он шел по горячему следу, внутри лихорадочно работал мощный мотор.

— Спасибо, не стоит беспокоиться, — поблагодарил Грай. — Я сумею довести машину до дома и одной рукой, а Виктор поспит по дороге. С утра, если потребуется, мы в вашем распоряжении.

Тело убитого санитары положили в труповозку и увезли в морг. Оставленный на ночь постовой стал обносить место происшествия длинной веревкой.

Я расположился на переднем сиденье нашей «Нивы», чтобы в случае необходимости помочь Граю справиться с управлением машины. Но как только закрыл дверцу, тут же заснул, Неожиданный дождь застучал по крыше автомобиля, и так хорошо спалось под его ровный рокот. Сквозь сон я слышал, как Грай останавливался, выходил, как кто-то, тяжело дыша, сел в машину позади меня и, показывая дорогу, говорил: «Налево, еще налево…» Потом дождь кончился, машина остановилась, и Грай потряс меня за плечо:

— Я понимаю, три часа сна мало для молодого мужчины, но придется подняться.

С трудом я заставил себя открыть глаза. Посмотрел на часы — шесть утра. Еще труднее оказалось заставить себя шевелиться, и чуть не выпал из машины. Уже совсем рассвело. Пахло влажной землей и свежестью, пели птицы. Мы находились в Садах, но в месте, мне незнакомом. Перед машиной стояла бухгалтер Рублева.

Дом, у которого мы остановились, стандартный, хорошо выкрашенный, под новой, сверкающей на солнце металлической крышей. Высокие ворота с автоматическим замком, крепкий забор, металлический гараж, удлиненный, на две машины.

— Дела у хозяина дачи идут неплохо. Кто он? — спросил я, стараясь побыстрее проснуться.