Ермак. Революция. Книга девятая

Пролог.

Я вновь брёл в непроглядной темноте, как после ранения, когда закрыл собой цесаревича.

Брёл, пробиваясь через какую-то вязкую чёрную субстанцию, пытаясь добраться до ярко сверкающей впереди маленькой точки-звёздочки. Каждый шаг я делал с огромным усилием мышц всего тела, а каждый вздох давался всё труднее и труднее.

Меня начала охватывать паника, что ещё немного, и я не смогу вздохнуть. Боль в районе сердца под лопаткой становилась всё сильнее и сильнее, и она сводила судорогой межрёберные мышцы, не давая дышать.

В этот момент увидел, что звёздочка, как и тогда, рванулась ко мне, быстро увеличиваясь в размерах. Она росла, а боль становилась беспощаднее. Вот светящий шар добрался до меня, и перед глазами открылся светлый тоннель. Я сделал шаг в него, ещё один. И тут мне показалось, что я слышу голос Марфы, которая кричит: «Ермак! Стой! Вернись»!

Я повернул голову назад и увидел молодое лицо ведуньи искаженное в крике. Развернулся к ней. Сделал шаг, второй, яркая вспышка, кажется, я закричал и очнулся.

Я лежал на кровати в больничной палате, в которой больше никого не было. В окна светило яркое солнце. Грудь стягивала тугая повязка. Каждый небольшой полувздох-полувыдох отдавался сильной болью под левой лопаткой.

«Кажется, опять выжил. Промахнулась в который раз красавица с косой», — сказал я про себя те же слова, как и почти тринадцать лет назад в избе Марфы.

И тут я застыл, забыв дышать. Дверь в палату открылась и в палату собственной персоной вошла Марфа-Мария, которая с усмешкой уставилась на меня.

— Что, герой, очнулся? — с какой-то материнской заботой в голосе произнесла Бутягина, при этом кокетливо поправляя локон волос, который выпал из-под белой косынки с красным крестом.

В свои сорок семь лет женщина выглядела от силы лет на тридцать, тридцать пять максимум. Я попытался вздохнуть, что удалось мне с трудом, а потом закрыл глаза, крепко зажмурившись. Через несколько секунд, медленно выдыхая, открыл глаза. Мария Петровна в белом халате и косынке никуда не исчезла, а, подойдя к кровати, положила ладонь мне на лоб.

— Всё, жар спал. Кризис миновал. Слава тебе, Господи! Живучий ты, Тимофей Васильевич, как кошка. Точно, девять жизней имеешь в запасе. Местные врачи тебя уже, можно сказать, похоронили. Если бы не профессор Павлов, который, наверное, по воле Бога прибыл неделю назад во Владивосток с инспекцией военно-морского госпиталя, то тебя не удалось бы спасти. А мы с Пашей после операции неделю от твоей постели не отходили, не давая уйти за кромку. Мне пришлось и свой дар задействовать, — Бутягина зябко передёрнула плечами.

Я попытался задать вопрос: «Что за профессор Павлов и как вы здесь оказались»? Но изо рта вырвался только какой-то хрип.

— Сейчас, сейчас! — засуетилась, как и тогда Мария. Взяв с тумбочки около кровати заварочный чайник, стала из носика поить какой-то горькой дрянью. Сделал пять-шесть глотков, терпя сильную боль в левой лопатке, и устало откинулся на подушку.

— Молодец! Всё! На поправку пошёл! — Мария Петровна поставила чайник на место и села на табурет рядом с кроватью. — А теперь кратко. Ты получил шарик шрапнели в левую половину груди. Пуля остановилась рядом с сердцем, не пробив лопатку. Великий князь Александр Михайлович жив. Дирижабль остался целым. Японцев, захвативших батарею, всех уничтожили. Ты в госпитале находишься уже девятнадцать дней. Шрапнель, пройдя через бекешу, китель и нательную рубаху, занесла ткань глубоко в рану, и у тебя началось загноение внутри, так как местные эскулапы не рискнули доставать пулю, боясь задеть сердце.

Мария, увидев мои потуги задать вопрос, прижала палец к моим губам.

— Молчи. Тебе нельзя пока говорить. Как я уже сказала, местные врачи поставили на тебе крест. Хорошо, что Павлов Евгений Васильевич здесь оказался. Да, это лейб-хирург, заслуженный профессор Военно-медицинской академии, тайный советник и прочее, прочее, прочее. А самое главное — хирург от Бога. Он тебя с того света и вытащил, достав пулю и прочистив рану. И я с Пашей немного помогли. Мы новую разработку пенициллина привезли. Выехали сразу, как о твоём ранении узнали. Спасибо Марии Аркадьевне. Она телеграмму прислала.

Я улыбнулся. Узнаю свою жену. Наверное, всех знакомых на уши поставила.

— По информации всё. Сейчас несколько ложек питательного бульона. Хватит на физрастворе сидеть. А потом спать. Снотворное ты уже выпил.

Через несколько минут, во время которых впервые после ранения осознанно проглотил что-то из пищи, пусть и в виде бульона, почувствовал, что веки начали сами закрываться, а сознание куда-то поплыло.

«Какой же раз я уже в этом мире разминулся с костлявой»? — подумал я, с трудом удерживая сознание.

И про этот мир я подумал, не разделяя его на этот и тот свет. Так уж получилось, что матрица сознания или душа гвардии подполковника спецназа ГРУ Аленина Тимофея Васильевича, то есть моя, каким-то образом пятнадцать лет назад перенеслась из две тысячи восемнадцатого года в одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмой год в тело четырнадцатилетнего казачонка Тимохи Аленина из станицы Черняева Амурского казачьего войска.

За эти пятнадцать лет много чего произошло со мной в этом мире. Теперь я не какой-то Тимоха, а Тимофей Васильевич Аленин-Зейский — подполковник Генерального штаба, флигель-адъютант и начальник Аналитического центра при Николае II. Женат на дочери генерала от инфантерии Беневского и почти два года назад стал отцом здорового бутуза по имени Василий Тимофеевич.

А началось всё с тог, что закрыл собой от пули снайпера цесаревича Николая Романова, возвращавшегося из Восточного путешествия. Потом учёба в Иркутском юнкерском училище, первое офицерское звание. От императора Александра III за спасение сына получил орден Святого Георгия четвёртой степени, потомственное дворянство и приставку Зейский к фамилии. Императрица подарила очень неплохое имение рядом с Гатчиной.

По указанию государя был телохранителем у Николая, когда отец направил его наместником на Дальний Восток. Ещё два раза предотвратил покушения на цесаревича. Потом гонял хунхузов на границе с Китаем, затем академия Генерального штаба, участие в походе в Китай, где отметился при штурме фортов Таку и арсенала Тяньцзиня, участие в обороне Благовещенска и в рейде отряда генерала Рененкампфа.

Когда взяли Гирин, узнали, что император Александр III, императрица, Великий князь Георгий и Великая княгиня Ольга заболели брюшным тифом, а потом пришла телеграмма от цесаревича с просьбой-приказом прибыть в столицу.

Прибыл чуть позже похорон Александра III, который дожил в этом мире до двадцать девятого сентября одна тысяча девятисотого года. Может быть и дольше бы прожил, но был отравлен вместе с женой, Георгием и Ольгой. Николай с беременной супругой и двумя сыновьями остались живы только из-за капризов Елены Филипповны, которой захотелось покататься на яхте. Благодаря чему они и не отведали отравленного компота.

Да-да, жена у Николая не «Гессенская муха», а Елена Орлеанская, в православии Елена Филипповна, и у них уже на настоящее время трое детей, включая девятилетнего наследника престола Александра Николаевича, будущего Александра IV.

Аликс же по настоянию королевы Виктории вышла замуж за герцога Йоркского, теперь уже короля Георга Пятого. Так что гемофилия царскому дому Романовых не грозит. А вот как обстоят дела у сына английского короля маленького Эдуарда, надо будет уточнить.

То, что двоюродный брат Николая так рано занял английский трон, произошло из-за того, что его бабушка Виктория, папа — принц Уэльский и храмовый совет или капитул Великой объединённой ложи Англии приговорили Александра III со всем семейством к смерти. Причина банальна — снижение прибыли от наркотрафика в Китай и в Россию.

Император решил подмять под себя Маньчжурию и Ляодунский полуостров с их двадцатью миллионами населения и запретить свободную продажу опиума и его производных на этой территории и в Российской империи. Этого Александру III не простили в «Большой игре», объявив тайную смертоносную войну.

Меня же Николай отозвал из Китая, чтобы я нашел убийцу и заказчиков, а также подготовил тайный адекватный ответ. Убийцу я и мои помощники нашли в Лондоне и доставили пред очи Николая II. Потом был взрыв главного храма английских масонов во время проведения храмового совета верхушки посвящённых, где свадебным генералом присутствовал Великий мастер ложи «брат Эдуард» или принц Уэльский.

Этот взрыв храмовый совет и принц не пережили, а сердце мамы принца, то есть королевы Виктории не выдержало, и она также покинула этот бренный мир. Во время же похоронной процессии королевы Виктории и принца Уэльского к «жертвам фениев» добавились премьер-министр маркиз Солсбери и ещё несколько представителей Тайного Совета Великобритании. Георга и Алису из-за личных чувств Николай попросил не трогать.

На Дальнем Востоке в преддверии русско-японской войны оказался по поручению российского императора с официальной инспекторской проверкой. Плюс с тайным поручением напасть на японскую базу Сасебо, используя боевых пловцов и торпедные катера, если микадо не начнёт войны до конца августа 1903 года, так как военные наши силы достигли на Дальнем Востоке в этот момент максимума. И дальше ждать было нельзя, так как по имеющимся данным англичане готовились передать японцам несколько броненосцев, которые нивелировали бы наше преимущество на море.

Но японцы не подвели и напали первыми. Как и в моём мире, война началась с подвига крейсера «Варяг». Только не в Чемульпо, а в Мозампо. Наш геройский крейсер принял неравный бой с японской эскадрой, а в помощь ему были задействовано новое оружие Российской империи — боевые пловцы и торпедные катера. Как результат, мы потеряли «Варяг» и один торпедный катер, а Япония броненосец и семь крейсеров. При этом погиб контр-адмирал Катаока. Потом были Чемульпо и битва основных морских сил в Жёлтом море, после которых Страна Восходящего Солнца потеряла преимущество на море.

Георг V пошёл на беспрецедентный шаг, продав-передав Японии шесть броненосцев и четыре броненосных крейсера вместе с экипажами. Во время передачи этих кораблей в порту Бомбей вновь отличились боевые пловцы и торпедные катера, которые умудрились потопить три англо-японских броненосца и три крейсера.

А потом была Цусима, и англо-японский флот перестал существовать. У Японии оставалась надежда на британские семь броненосцев типа «Маджестик» и шесть броненосных крейсеров типа «Кресси», которые на момент моего ранения бункеровались в Сингапуре. Эти корабли вместе с экипажами-добровольцами передавались Японии по схеме ленд-лиза, которую предложили американцы.

Тогда же от Финансиста из Америки пришла информация, что президент Рузвельт рассматривает возможность отправки в Жёлтое море трёх броненосцев типа «Иллинойс», броненосца «Айова» и трёх броненосцев типа «Мэн», так же по ленд-лизу с экипажами-добровольцами.

В этой непростой ситуации было решено усилить боевые действия на суше в Корее и на Хоккайдо, вынудив императора Муцухито капитулировать до прихода объединённой англо-американской эскадры. Для устрашения японцев в боевых действиях задействовали дирижабль, который осуществил бомбардировку нескольких городов противника, используя, в том числе, и зажигательные бомбы.