Ермак. Революция. Книга девятая

* * *

— Ты звал меня, Ники?

— Да, Миша. Проходи и садись, — император Николай II показал рукой на стул, на который с маху шлепнулся его брат Великий князь Михаил Александрович, имевший за такую привычку в семье прозвище «Милый Floppy».

— Что-то случилось? — вытягивая ноги вперёд, задал вопрос Михаил Александрович.

— Случилось, Миша, случилось. Как ты смотришь на то, что я назначу тебя главой миссии и первым уполномоченным по подписанию мирного договора с Японской империей? — произнёс император, не отрывая взгляда от лица своего младшего брата.

После смерти родителей, брата, сестры и последующих событий, когда в крови был утоплен гвардейский мятеж Александровичей, Михаил, как и император не покидал Гатчину. Почти четыре года затворничества, исполнение обязанностей командира сотни конвоя и постоянные тренировки, и стрельбы, стрельбы, стрельбы на полигоне.

Иногда казалось, что Михаил сам себя назначил личным охранником своего старшего брата, забыв о своей личной жизни. Когда-то Великий князь был влюблен в юную английскую принцессу Беатрису. Но её матерью была родная сестра Александра III. Соответственно Михаил и Беатриса были двоюродными братом и сестрой. Такого брака православная церковь и нормы морали пропустить не могли. Александр III эту связь и переписку запретил, но вместе с супругой вплотную занялись вопросом выбора невесты для сына. Невесту искали, в том числе и среди внучек английской королевы Виктории. У ее третьего сына была дочь Патриция Коннаутская. Даже планировалась поездка Великого князя в Англию, во время которой он должен был встретиться с принцессой Патрицией.

И тут случились события в Ливадийском дворце, жёсткий ответ англичанам, в результате которого на трон взошёл Георг V, и Михаил постепенно стал тенью за спиной старшего брата. Он и до этого был хорошим стрелком и наездником, а теперь его высокую личную подготовку в вопросе охраны отмечали многие специалисты, на плечи которых лёг вопрос обеспечения безопасности Его императорского величества и его семьи.

— Ники, какой из меня глава дипломатической миссии? Я всего лишь лейб-гвардии подъесаул твоего конвоя. А первым уполномоченным для подписания договора обычно премьер-министр выступает, — начал говорить Михаил, но тут же был перебит своим братом:

— К господину Витте и его родственникам, а также по их связям с зарубежными банкирами у меня накопилось много вопросов в финансовом плане. И как я думаю, очень скоро в Российской империи будет новый премьер-министр. А ты в первую очередь мой брат и регент в случае моей гибели, пока Александр не станет совершеннолетним. Пора тебе выходить на политическую арену. На кого, как не на тебя мне положиться⁈

— Ники, может лучше тогда пускай кто-нибудь из наших двоюродных дедушек возглавит миссию. Михаил Николаевич — генерал-фельдмаршал и председатель Государственного совета, а Николай Николаевич — генерал от кавалерии и сейчас Главнокомандующий войсками Гвардии и Санкт-Петербургского военного округа. А тут подъесаул⁈ Ты не думаешь, что мы нанесём микадо оскорбление? — озадаченно и с сомнением в голосе произнёс Михаил.

— А кто тебе сказал, что они не будут тебя сопровождать. Точнее, Ник Ник в состав миссии войдёт, также как и Сандро с Сергеем. Их отец Михаил Николаевич, к сожалению, болен, а то бы и он с тобой поехал, — император на несколько секунд замолчал, а потом продолжил:

— Нашего дядю Сергея Александровича сам понимаешь, я задействовать не могу. Доверия у меня к нему нет.

— А почему ты не принял у него отставку, как от Алексея Александровича и Павла Александровича?

— Понимаешь, Миша, в отличии от сведений про дядю Серёжу у меня была информация о том, что дядя Алексей и дядя Павел точно знали о перевороте, который затеял их старший брат с сыновьями и не донесли об этом. Таким образом, они совершили преступление, подпадающее тогда под статью двести сорок один «Уложения о наказания уголовных и исправительных», которая предусматривала наказание в виде смертной казни и лишения всех прав и состояний, — Николай скрипнул зубами и зло выдохнул. — Они же отделались легче лёгкого. Дядюшка Лёша живёт теперь в Париже со своей Элизой, а дядя Павел в Италии. Как мне сообщили, он недавно женился на своей Ольге.

— И что ты сделаешь? — заинтересованно спросил Михаил.

Об отношениях Великого князя Павла Александровича и графини Ольги фон Пистолькорс в Петербурге ходило много сплетен.

— Как и положено, лишу всех чинов и отменю содержание. А дальше поглядим, как на это дядя Серёжа отреагирует. Он у нас теперь точка притяжения всех, кто недоволен в аристократии моим правлением, да и младшего братца сильно любит, — усмехнулся Николай. — В общем, ты понял, почему Великий князь Сергей Александрович не поедет с тобой. Как говорится, держи друзей близко к себе, а врагов еще ближе.

— Сунь Цзы. Трактат «Искусство войны», — задумчиво произнёс Михаил.

— Ладно, мы несколько отвлеклись от темы. Вторым уполномоченным при подписании договора будет барон Розен. Он лучше всех разбирается в русско-японских отношениях. Именно он сказал, что если договор о мире подпишет брат императора и регент, то для императора Муцухито — это будет большая честь. Японцы в полной мере оценят этот жест, — Николай замолк и задумался, собираясь с мыслями.

Михаил смотрел на старшего брата, который за последние четыре года, взвалив на себя управление государством, сильно постарел. На вид ему можно было дать все пятьдесят лет, а не тридцать шесть. Именно столько исполнилось Николаю месяц назад. И Михаилу стало стыдно, что он начал отказываться помочь брату, приняв на себя часть ответственности за Российскую империю. А ведь именно этому его с детства учил отец, говоря о том, что он должен стать помощником Николаю, когда тот станет императором.

— Что я должен делать? — прервал вопросом молчание Великий князь.

— Честно говоря, все дипломатические вопросы возьмет на себя Роман Романович. Ты же будешь представлять правящий дом Романовых на этих переговорах и при подписании договора, — Николай сделал паузу, постучав при этом пальцами по спинке стула-кресла, на котором сидел. — Поверь, Великий князь Михаил Александрович, не смотря на кажущуюся простоту твоей задачи, она чуть ли ни самая важная. От того, как ты будешь вести себе во время переговоров, зависит, что получит Российская империя от этой войны.

— И что мы должны получить? — перебил брата Михаил.

— Первое — это капитуляцию Японской империи. Второе… Второе — за нами остаются Сахалин и Курилы.

— А Хоккайдо, — вновь младший брат перебил императора.

— Не переварим мы этот кусок, Миша. Пупок надорвём. У нас во всём Приморском крае населения меньше трёхсот тысяч человек, а на Хоккайдо уже сейчас проживает больше восьмисот тысяч японцев. Я тебе давал читать записку барона Розена о настроениях в японском обществе. Потерю Хоккайдо не примет в Японии никто, ни гэнро*, ни буракумин**. За этот остров они будут биться до последнего японца, — Николай грустно улыбнулся. — Нам это надо⁈ Так что хватит Сахалина, Курил и контрибуции.

*Гэнро — название девяти японских государственных деятелей, которые служили в качестве неофициальных советников императора в эпохи Мэйдзи, Тайсё и Сёва.

**Буракумины — потомки особой средневековой касты «эта», члены которой традиционно занимались забоем скота, выделкой кожи, уборкой мусора и другими грязными работами. Поскольку эти занятия по представлениям того времени считались «нечистыми», все принадлежавшие к касте «буракуминов» должны были проживать отдельно от остальных жителей Японии в предназначенных специально для этого местах; им было запрещено вступать в брак с представителями иных сословий.

— С Хоккайдо понятно. А что ещё Российская империя должна получить? — Михаил внимательно посмотрел на брата.

— Остров Каргодо и Маньчжурию. Но это уже касается императора Коджона и императора Цзайтяня. Об этом можно во время переговоров тонко намекнуть, как о сложившейся договорённости с правителями Китайской и Корейской империй.

— А эти договорённости действительно есть?

— Находятся в стадии положительного решения. Юань Шикай предварительно дал понять, что готов отдать Маньчжурию при условии организации Маньчжурского государства во главе с императором Цзайтянь под протекторатом Российской империи, так как маньчжуры и ханьцы на грани гражданской войны. А так и волки сыты будут, и овцы целы, — император встал и подошёл к столу, на котором стояло несколько запотевших бутылок с яблочным квасом.

Открыв одну из них, Николай вопросительно посмотрел на брата:

— Будешь квас? А то сегодня жарковато для конца мая.

— Наливай. Действительно, сегодня жарко, — Михаил расстегнул крючок воротника мундира.

Император налил два больших фужера квасом, взял их в руки и вернулся к своему стулу-креслу. Отдав один фужер брату, сел и сделал большой глоток. Михаил последовал его примеру, так же с наслаждением сделал несколько глотков.

— Хороший квас делает Яковлев. Заборист, — оторвавшись от посуды, произнёс Михаил.

— Что есть, то есть. Вчера только новую партию прислал. Специально попросил сегодня с ледника принести. Мне тоже понравился, как и всегда, — император, допив квас, протер пальцем усы.

Михаил, подхватив у брата пустой фужер, отнёс посуду на столик и вернулся назад.

— Возвращаясь к нашему разговору, император Коджон не против отдать нам Каргодо с учётом обустройства на нём российской военно-морской базы. Также он готов предоставить концессии на строительство железной дороги от Мукдена до Мозампо, через Ы Чжоу и Сеул, а так же достроить железную дорогу от Сеула на Пусан, которую начали строить японцы, — продолжил император. — Об этом также можно будет намекнуть японской миссии.

— А Юань Шикай как отнесётся к этому? — взгляд брата императора выражал истинный интерес.

Не часто брат так откровенничал с ним по международным делам.

— Генерал Вогак прорабатывает этот вопрос. Мы в принципе не против, чтобы китайцы возобновили своё влияние над Кореей. Точнее, мы будем об этом говорить вслух, понимая, что реально у них вряд ли что получится. Нет уже той силы у Китая. А железные дороги в Корее выгодны и им, и нам. Вот такая примерная картина в целом. О частностях тебе более подробно расскажет барон Розен. Тем более ситуация будет меняться чуть ли не каждый день. Особенно она зависит от действий англичан. Боюсь, мой кузен Георг закусит удела, — император усмехнулся, замолчал, а потом тихо произнёс:

— Может и зря я не разрешил тогда Ермаку и с ним покончить.

Николай тяжело вздохнул, а Михаил, воспользовавшись паузой, задал вопрос:

— Как, кстати, он себя чувствует?

— Уже начал из палаты выходить на улицу, подышать. И раз уж о нём зашла речь, то генерал Аленин-Зейский будет отвечать за твою охрану, когда прибудешь во Владивосток. И заодно прислушивайся к его советам.

— Я понял, брат.

— Вот и хорошо, что понял. Давай ещё по фужеру кваса и продолжим…