Ключи от Бездны

Интермедия, глава 9

Не сказать, чтоб кабатчик рад был оказаться укрывателем заговорщиков, но вот деньги его радовали несказанно — и то сказать, повладей заведением вблизи обители вечно нищих студентов, научишься ценить каждый грош. Хастред отнесся к этому с пониманием и щедро досыпал ему из кошеля, доставшегося от почившего Иохима. Прекрасный, как теперь помнится, был человек... гоблины вообще по природе незлопамятны, просто в моменте бывают шкодливы, почти всегда бездумно агрессивны и уж совершенно без исключений неспособны удержаться от ответа на вызов (а за вызов способны принять даже просьбу передать солонку).

Поскольку ни профессора, ни Эрвины в кабачке на этот раз не приключилось, Хастред с комфортом развалился на стуле и, игнорируя недоброжелательные взгляды хозяина, слегка вздремнул. Вялые студентики, еще не вылезшие из зимней спячки, угрозой ему не казались — утащить мешок с рукописями едва ли решатся, с ним убегать будет тяжело, а если вдруг по старой доброй традиции решат разрисовать спящему рожу красками, так это дело житейское. Пусть, если есть порох в пороховницах, ставят на кон пальцы, которые спросонья гоблин может и откусить. А публики реально опасной в этом районе не водилось — работать профессионалы криминального мира ходили в заведения зажиточных районов, отдыхать же предпочитали в той же Подземке.

Итак, Хастред как раз успел немного отдохнуть, когда в сон его проник голос словно бы из далекого прошлого — уверенный, энергичный фальцет, который много раз зачитывал интереснейшие лекции и совсем не похожий на бессильное старческое дребезжание нынешнего профессора Альшпрехта.

- Вот и мы! Будьте любезны, дорогой мой, закусить нам чем бог послал... и, бога ради, не надо больше этого вашего, бррр, пойла, от него голова разламывается и печень, кажется, отлетела.

- От старости у вас печень отлетела, - язвительно парировал глуховатый голос Эрвины. - Не столько вы и выпили, а я вот с удовольствием... пойла тоже давай, человек!

Хастред разлепил глаза и зачем-то сделал вид, что и не спал вовсе, а просто о высоком задумался. А ноги из сапог вытащил и разложил на мешке сугубо для того, чтоб натертые мозоли от этого самого высокого не отвлекали. Мозоли он успел натереть новыми сапогами, которые прихватил по дороге взамен расхристанных прежних, причем в этот раз выбирал не по модности, а по долговечности, ну и стальная оковка мыска очень приглянулась. Помним же про бездумную, практически невинную агрессивность, которая спокон веков корректирует все гоблинские вкусы и чаяния. В мире, поди, нет ни единого гоблина — коллекционера марок, а вот коллекционировать топоры много охотников, есть даже ассоциация филасекуристов, сплошь состоящая из гоблинов, орков и дварфов.

Судя по довольной физиономии профессора, если по этому давно просроченному и растрескавшемуся караваю допустимо было читать эмоции, что-то интересное он выудил из вверенной ему тетради. Эрвина приоделась, но не в какие-то огорчительные бабские тряпки, а в одежду самую что ни на есть практичную — штаны в облипку, выгодно очерчивающие сильные ноги, короткий походный камзол на шнуровке, даже узкую зеленую охотничью шляпу с перьями подобрала под цвет композиции. Мечом не обзавелась, но заимела солидного вида поясной кинжал в локоть длиной, причем новеньким он отнюдь не выглядел — вероятно, успела побывать дома. Шрам под глазом, как показалось Хастреду, слегка поутратил в яркости, словно был наспех замазан тональным кремом, или как там эта ерунда называется.

- Тулуп, - презрительно напомнила воительница Хастреду, усаживаясь напротив него.

- И чего? - осведомился гоблин устало.

- И ничего, тулуп. Просто чтоб ты знал, я все помню.

Хастред беспомощно пожал плечами. Еще один Чумп на его голову. Но чумповы-то издевки хотя бы понятны были и ни к чему не вели, а тут поди улови момент, когда она дозреет время с тебя, тулупа, начать отпарывать пуговицы или попытается сдать мимохожему правохранителю как международного террориста.

- Дети, не ссорьтесь, - воззвал профессор, на стул сперва положил плоскую кожаную сумку, которую принес с собой, а на нее уже усадил свой костлявый зад. - Хотя ваше дело молодое, оно наполовину из ссор, чтоб примиряться был повод, - кустистые седые брови профессора исполнили многозначительный танец, слишком сложный для понимания гоблином, пусть даже грамотным. - Но, как говорится, делу время, потехе час. Позвольте уж мне отчитаться о проделанной работе, и я вас ко всестороннему облегчению оставлю.

Хастред, не найдя ничего лучшего, жестом предложил ему излагать, а сам глотнул пива, обнаружил, что оно степлилось, но тем не менее допил кружку и помахал рукой в воздухе, призывая пивную фею для нового захода. Эрвина победно фыркнула и откинулась на спинку стула, вызывающе скрестив руки на груди.

- Итак, - профессор выложил на стул свои перекрученные многолетним артритом лапки и торжественно выпрямился. - Вопрос, как я помню, стоял о проклятиях, имевших отношение к роду ущельных гоблинов. Кое-что нашлось в этой занимательной книге, хотя должен признать, что до доподлинной ясности еще далеко... но по крайней мере прояснилось, в какую сторону копать следует.

- Когда ж было иначе, - вздохнул Хастред. - Вся жизнь моя, как переезд в новый город — найти булочную настоящее приключение, даже если она в соседнем доме. Излагайте, профессор, будем на ус мотать.

- Ущельные гоблины — это как ты? - уточнила Эрвина, которой по всей видимости ее папаша-милитарист побрезговал излагать теорию происхождения видов в развернутом виде, обойдясь единственной дихотомией — тулупы и все остальные.

- Нет, - кратко ответствовал Хастред. - Есть у меня друг, вот он ущельный... такой ущельный, что мама не горюй. Я обычный, кондовый, горный. Вот из тех, которые на драконах по всему миру.

- А вот тут, кстати, я поспорил бы, - профессор азартно хрустнул пальцами и тут же испуганно на них воззрился, опасаясь, вероятно, что хрупкие косточки такой экспрессии не выдержат. - Я так помню, из горных была мама твоя, а с какого древа твой отец соскочил неизвестно доподлинно... вот послушай-ка историю, может, заметишь что знакомое.

Кабатчик, переваливаясь, подтащил три пива и блюдо с жареной куропаткой, плюхнул все это на стол.

- Дальше готовить?

- Готовь, готовь, что тут есть-то, - отмахнулся Хастред. - Тащи всякое, у нас тут научная дискуссия предвидится, изнурительная и ресурсоемкая.

- Какая-какая? - не понял кабатчик, но слушать объяснений не стал, махнул рукой и поволокся обратно к стойке.

- Ай тулууууп, - откомментировала Эрвина вроде бы и с сарказмом, но и с нотками уважения, вытянула свой здоровенный нож и уверенными взмахами распахала птичью тушку на несколько частей. - Я таких слов только вон там, на службе, и слыхала — от декана да ректора. А говорят, что вы, тулупы, безграмотны до самого основания, гравий с дорог воруете, не разумеете назначения чайника, а когда гадите — штаны снять не умеете.

- Прекрасно умеем, причем по самым разным поводам. С тебя же вот снял!

- Так я ж сама, как ты сказал...

- Вот видишь, снял даже без рук. Ей-Занги, не понимаю, какой комплекс черт должен быть этому твоему тулупу свойственен, но кажись в меня ни одна еще не попала, кроме понимания, что на уссурской стороне водятся великие воины.

Профессор деликатно кашлянул. Эрвина насупилась и, подхватив кусок куропатки с ножкой, заткнула им рот.

- Итак, о происхождении ущельных гоблинов, - важно начал профессор. - Всем известно, что у Занги было трое сыновей, каждый со своим врожденным прибабахом, но помимо них была и дочь, Цилла или Циллия, от источника к источнику по-разному. О ней мало сведений, поскольку буйной дурью она не маялась, а если так вчитаться, то кажется, что все мозги, братьям недоданные, достались ей. У нее, как и у тех балбесов, были дети, только есть такое ощущение, что не от соплеменников, а опять же от какого-то изобретательного не по-гоблински персонажа... впрочем, это тема для отдельного исследования. Мы же сейчас о ее детях говорим — Уго, Пего и Фого. Было это, как тебе наверняка ведомо, а вам, юная дама, может показаться любопытным, еще в до-Хранительскую эпоху, после того, как Первые исчезли с лица Дримланда, Новые еще не завелись, а вот Древние как раз начали обживать наш мир. И одну из главнейших ролей на этой сцене, разумеется отрицательную, играл — кто бы, вы думали?

- Тулуп какой-нибудь, - прочавкала Эрвина легкомысленно.

- Не было тогда тулупов, и Уссуры не было в принципе, - уел ее Хастред. - А главным злодеем был, само собой, колдун Айс-Эйс.

- Именно! - профессор воздел палец. - Собственно, колдуном-то его для простоты обзывают, был он много большим, нежели какой-то там заурядный пользователь магии. По ряду сведений, был он аутсайдер, и не низшего порядка, какой-нибудь полукровка-аасимар, а вполне себе убедительный, на уровне полубога, вершитель мировых судеб. Даже и злодейство, ему приписываемое — оно, если вчитаться и вдуматься, скорее из той серии, когда историю пишут победители, сторонники Хранителя Ушкута. Айс-Эйс пришел в мир, когда его затопила глобальная катастрофа, вызванная заигрыванием Первых с силами, которые они даже близко не понимали. Сложив обрывки информации, я склонен заявить, что именно он, Айс-Эйс, эти силы усмирил и загнал в бутылку, открыл мир для новых обитателей, и большинство возводимой на него напраслины, как некоторые из нас знают на личном опыте — это, как правило, попытки свалить с больной головы на уже отрубленную.

Хастреду не сильно понравился этот намек на уже отрубленную голову, так что он даже шею потер, чтобы убедиться, что она цела. К столу снова причалил кабатчик, доставил еще одну глиняную бутылку, каравай пахучего хлеба и полголовки бледного козьего сыра.

- И лук опять жарить велите? - поинтересовался он плаксиво.

- И лук, и мясо, и что там у тебя еще в запасниках, - терпеливо распорядился гоблин. - Вишь какие страсти разыгрываются, вся история наизнанку!

- Да крутил я ту историю, - печально отмахнулся кабатчик, шмыгнул носом и отправился к плите, как на галеры.

- Верный подход, - одобрила Эрвина, не переставая обгладывать ножку. - Чем вам ныне-то поможет, что не того тыщу лет назад упупили?

- Просто представляю вам действующих лиц нашей драмы, - объяснил профессор. - И, виноват, увлекся. Всегда старался дать своим слушателям не набор сухих дефиниций, пусть даже утвержденных официальными ведомствами, а пищу для размышления, которую они перемалывать должны для собственного удовольствия.

Девица недоуменно перевела взгляд на обглоданную для собственного удовольствия косточку, попыталась собрать какую-то мысленную конструкцию, но не преуспела и равнодушно бросила кость под стол.

- Позвольте же вернуться к истории, - профессор подтянул к себе кружку и приложился к ней, обзаведясь пышными пенными усами в тон к остаткам волос. - Итак, Айс-Эйс трудился над своим чем-бы-там-ни-было, и как раз трое вышеупомянутых сыновей Циллии, отроду известные своими предпринимательскими склонностями, решили его навестить, как я понимаю, отнюдь не с целью пригласить на праздник урожая.