Черный вензель

* * *

Редкий после ухода Антона окончательно утратил душевный покой. Едва отвечал Элле и впервые обрадовался, когда на ее браслете высветился вызов на процедуры. Дни в клинике Института очень сблизили их, и Эдик отдавал себе отчет, что достиг в отношениях с любимой бо́льших сдвигов, чем за последние десять лет. Он чувствовал себя счастливым, но сегодня презирал себя за это счастье и расслабленное времяпрепровождение последних дней.

– Дружище, начинай уже действовать, – бормотал он себе под нос, бродя бесцельно по коридорам клиники. – Ты сейчас в самом сердце вражеской организации, а ведешь себя так, будто у тебя медовый месяц.

Он поежился, вспомнив неприкрытое презрение в глазах Кинебомбы, когда пришлось признаться, что он пока ничего не выведал. Элла сразу вступилась, сказала, что это невозможно, повторила, что разные этажи тут как разные государства. Но Антон на нее тогда и не глянул, только хмыкнул. Небось воображает, что на месте приятеля уже получил бы доступ ко всем документам по проекту «Первенцы» и освободил бы подопытных.

«Но что я могу, в самом деле, – пытал себя Редкий. – Допустим, каким-то образом проберусь на тот этаж, где занимаются проектом, взорву лабораторию, уничтожу документы. Нет, не взорву, мне нечем. И документы все продублированы в других подразделениях Института!»

В возбуждении он почти перешел на бег. И тут же на его пути возникла медсестра, спросила, чем может помочь. Он попросил обезболивающее – голова разболелась, постреливало в ране, о которой он предпочитал никогда не думать. Однако девушка, покосившись на свой браслет, ласково, но непреклонно ответила, что он уже получил на сегодня все необходимые медикаменты. Раздосадованный Эдуард резко обогнул ее и зашагал дальше.

«Так, а если я выкраду документы по проекту и опубликую их? Мир узнает, что уже выведена порода сверхлюдей».

Но противный тенорок, несколько напоминающий голос Антона, проскрипел в его мозгу:

«Ну и? Все станут орать, как это круто, сверхлюди, ура! А потом всё объявят фейком и тебя засунут в психушку».

Он подергал головой, отгоняя видения себя, одноглазого и одичавшего, бьющегося головой об обитые полосатыми матрасами стены.

«Но если удастся сфотографировать новую партию первенцев, то, как они, голые, ползают по полу в своих крохотных конурках, дикие, с бессмысленными взглядами? Это должно впечатлить… ну хоть кого-то. Но опять же, ну и что, – не стал он дожидаться внутреннего голоса. – Малышей уничтожат, следы зачистят. Даже если этот Институт прихлопнут, другие-то останутся».

По всему выходило, что сделать он ничего не может. Но мириться с этой здравой мыслью Эдик упрямо не желал. Чтобы избежать новых контактов с медперсоналом, он зашел за дверь из матового белого стекла в самом начале отделения. На табличке был изображен джентльмен в шляпе и с тросточкой – хотя каждая палата была оснащена всеми удобствами, имелся и общий туалет. Сюда пациенты в основном заходили покурить вдали от укоризненных глаз медсестер.

Просторное помещение сияло чистотой, пахло свежестью и палой листвой, немного – мятой и бергамотом. А вот освещалось слабо, некие подобия старинных рожков опоясывали туалетную комнату по периметру. Здесь была имитация окна: солидный дубовый подоконник, темно-зеленые матерчатые занавески, за которыми обнаруживалась не каменная кладка, а синее толстое стекло с подсветкой – имитация закатного неба.

«Так-так, – Эдуард, перекидывая голову то на правое, то на левое плечо, здоровым глазом изучал туалет. – Мы находимся глубоко под землей, а воздух тут почти такой же, как в парке наверху. Значит, должны существовать сложные системы вентиляционных труб».

Вентиляционных решеток тут хватало, причем некоторые выглядели новее, а другие были как будто давно законсервированы. До одной такой можно было дотянуться, забравшись с ногами на подоконник. Скоро Редкий уже стоял на нем и увлеченно выкручивал шурупы с помощью швейцарского ножа, давнего подарка отца, который всегда носил с собой. Сняв решетку, ощупал пространство за ней – горизонтальный квадратный туннель. Правда, пролезть туда может разве что кошка, но если расколупать часть стены…

«Я похож на утопающего, который хватается за лезвие бритвы», – сам себе поставил диагноз Эдик. Попытался принюхаться и едва не застрял в отверстии головой.

– Через этот лаз, уважаемый, попадете разве что на кухню. Но лучше скажите, что желаете, и я вам это доставлю.

Редкий дернулся в панике, замахал руками и едва успел спрыгнуть, а не свалиться на пол. За ним наблюдал маленький человечек в сиреневом комбинезоне санитара с моющим пылесосом в руках. Мужчина неопределенного возраста с хитрым взглядом и стянутыми в хвост редкими волосами цвета пыли. Глаза, как у галки, – много белого и ярко-голубого. Еще до того, как встать, Эдик постарался принять как можно более идиотский вид, выпятил губу и прикрыл наполовину единственный глаз.

– Удивляюсь я, честное слово, – качал головой санитар, но хоть охрану на подмогу звать не спешил. – Уж чего тут только для развлечения нет, хоть в кафе сиди, хоть в киношке. Артистов через день привозят! Ан нет, он винтики открутил и едва в трубу не упорхнул. Сбежать, что ли, решил, голубь? Так тут силком никого не держат, выпишут в любой момент!

– Не сбежать, – капризным голосом протянул Редкий. – Просто душно мне стало. Операции я боюсь, а тут еще окон нет, воздухом не подышать, когда хочется.

Санитар сочувственно качнул головой, и Эдик воспрянул духом. Похоже, повезло нарваться на не вредного и не слишком сообразительного сотрудника. После вышколенного персонала простое обращение санитара грело душу.

– Что у тебя там? – Мужчина указал пальцем на перевязанную часть головы.

– Глаз. То есть нету, – вздохнул Эдуард.

– Тю, глаз! Вырастят и вставят лучше прежнего.

– Предпочитаю такой же, какой был, – опасливо уточнил Редкий.

– Тоже верно. Чтобы с оставшимся сочетался! – развеселился и залился тонюсеньким, на одной ноте, смехом санитар. – А вот проходы в другие отделения искать не советую. Тут с этим строго.

– А есть что скрывать?

– Ну а ты как думал? Это научный институт, не больница. Профессорам и академикам не нравится, если у них клиенты из лечебного отделения под ногами путаются.

– А если незаметно, ночью? Хоть бы одним глазиком глянуть, что тут и как. – Эдуард решил и дальше разыгрывать фишку глуповатого и любопытного пациента.

– Незаметно не получится! – Санитар явно получал от разговора все большее удовольствие. – Забыл про свой браслет? Так вот, в помещении охраны на целую стену табло, по нему движутся туда-сюда разноцветные точечки. А еще есть цветовые границы. Как только одна точечка пересекает свою границу, срабатывает сигнал тревоги. Тогда охрана берет носилки и идет эту точку вытаскивать обратно. А носилки потому, что от браслетика нарушитель получает особый импульс и отключается.

– Да ну! – поразился Редкий. – Это же произвол какой-то!

– Друг, ты инструкцию к браслетику почитай, – мирно предложил ему санитар. – Она в каждой палате на видном месте повешена. И никто не возражает. Вот камеры на каждом углу мало кого устроили бы, тут такие шишки лечатся, что и сказать страшно. И все для вашей же безопасности, потому как здесь всякое есть: лаборатории с вирусами, зоны с повышенной радиацией, зверюшки с измененным поведением. Так что хоть ты какие миллионы заплатил за свое лечение, а закон для всех один: разбудили и на выход. А твое дело одноглазое, так что лучше не нарывайся.

– Понятно, – вздохнул Эдуард.

В глубине души он не мог не признать, что мелкий тип появился как нельзя вовремя. И совесть вроде немного успокоилась – он же старался.

– Ладно, сейчас верну шурупы на место, – сказал и даже сделал шаг к подоконнику, но санитар аккуратно, двумя пальцами, поймал его за рукав.

– Сам сделаю. И приберусь тут, чтобы вопросов не возникло.

– Спасибо! – от всей души сказал ему Редкий, перед тем как покинуть место своей неудачи.

– Спасибо – это тлен, – изрек маленький санитар. – Сладкий, но тлен.

– Но мне больше нечем вас отблагодарить, – правильно уловил намек Эдуард. – Я сюда без денег попал, а тут они не нужны…

– Деньги, если вдуматься, еще больший тлен, – карабкаясь на подоконник, философски подметил мужчина.

– А что не тлен? – заинтересовался Редкий.

– А не тлен – дружба и взаимовыручка между людьми.

– Согласен!

– Молоток! – одобрил санитар. – Тебя как зовут?

– Эдуард, можно Эдик. А вас?

– Я Василий, – с достоинством сообщил санитар. – Работаю в этом удивительном месте уже двадцать лет. Кто получше меня узнал, те зовут по-простому – сталкер Вася. Знакомо тебе это слово?

– Знакомо, – насторожился Редкий. – Это, случайно, не означает, что вы можете, так сказать, в частном порядке провести человека… ну, куда ему обычно вход закрыт?

– Сам я тут много невероятных местечек знаю, – уклончиво ответил сталкер Вася. – Иногда бывает приятно разделить впечатления с другом.

– В обход браслета?

– Что браслет? Тьфу, мелочь. – В доказательство своих слов сталкер буквально на мгновение запустил руку в карман комбинезона, вытащил ее обратно с полной горстью разноцветных браслетов и снова спрятал с такой скоростью, что Эдик заморгал глазом.

– А куда водите? Ну какие тут места самые интересные?

– У-у-у, – протянул маленький санитар и округлил блестящие сорочьи глаза. – Тут такое можно повидать, о чем в сказках не прочитаешь. Есть, к примеру, что-то типа зверинца, только звери там таких пород, каких в природе не бывает. Жуть несусветная. А есть оранжерея, где растения людей узнают, ветками им машут и раскланиваются. Это место я люблю, там одна славная березка растет, так и женился бы на ней. Есть кунсткамера со всякими экспериментальными существами, которые, на их же счастье, живыми недолго протянули. Или еще кинозал, куда профессора ходят смотреть, как у коллег опыты проходят. Много тут чего имеется.

Сталкер интригующе замолчал. Эдик лихорадочно обдумывал, не задать ли ему вопрос про проект «Первенцы».

– А ты на воле чем занимаешься? – вроде как равнодушно поинтересовался Василий.

Редкий уже открыл рот, чтобы сказать, что он юрист, но вовремя захлопнул его вновь. Если он правильно понял, местный санитар ищет дружеских связей с сильными мира сего, какой-то там юрист ему неособо интересен. Ему и деньги едва ли интересны, живет тут при полном коммунизме.

– Да ничем особо, – уронил равнодушно.

– Мажор, что ли?

– Вырос уже из возраста мажора. Помогаю отцу в делах.

Сталкер Вася неопределенно кивнул, занялся шурупами и вроде как потерял к собеседнику интерес.

– Так что насчет экскурсии? – подождав немного, спросил Эдик.

– Сперва нам сойтись поближе нужно, – через плечо буркнул Василий. Даже по его спине было понятно, что разговор завершен.

Озадаченный Редкий пошел прочь, не понимая толком, добился он чего-то этим вечером или все было зря, а намеки санитара – обычный треп и разводилово.