Бессердечные изгои. Безжалостный соперник

Арья

Настоящее

Я решила взять выходной, чтобы расслабиться. И говоря «расслабиться», я имею в виду, что собираюсь напрячься как следует. Мне хотелось найти ответы и разобраться в обвинениях, которые были выдвинуты против моего отца. До вчерашнего дня я верила, что папа говорил правду, когда он категорически все отрицал. Теперь же я не была так уверена. Прошлой ночью я написала Луи, который подтвердил, что они получили еще один запрос на дополнительные разбирательства. Другие женщины присоединялись к иску, и сумма в недавно поданном заявлении теперь была просто космической, это лишит моего отца большей части его состояния, если он проиграет.

Пока я ехала в метро от своей квартиры до дома родителей на Парк-авеню, то думала о словах Кристиана. Я ненавидела тот факт, что он был абсолютно прав, мне нужно было отступить от этого дела.

Когда я добралась до пентхауса родителей, мама ждала меня около дверей.

– Спасибо, что пришла. Я подумала, может, мы сможем заказать суши на обед или еще чего-нибудь? – Она с надеждой улыбнулась мне.

– Что, прости? – Хотелось убедиться, что она не шутит надо мной. Она никогда не предлагала делать что-то вместе. После многочисленных отказов с ее стороны, когда я была еще ребенком, я перестала пытаться.

– Суши. Ты. Я. Я помогу тебе разобраться в документах отца.

– Прости, но я лучше всего работаю, когда одна, – ответила я. Притворяться, что мы с мамой часть сериала «Семейка Брейди»[25], не входило сейчас в мои планы, но я запомнила, что она попыталась. Я похлопала ее по руке, проходя мимо и направляясь в главную спальню.

Когда я подошла к комнате, то постучала, вспоминая секретный код, который был только у нас с папой: одно легкое похлопывание, стук, пять похлопываний, стук и два похлопывания.

– Пап? – позвала я, но никто не ответил.

– Знаешь, он был не в настроении весь день. Он даже не отвечает на звонки адвокатов. – Мама остановилась позади меня, поправляя подол своего платья.

– Папа! – Я снова постучала, напрочь забывая о секретном коде. – Открывай. Я не смогу помочь тебе, если ты не будешь со мной разговаривать. Мне нужно понять, что случилось.

Этой ночью я почти не спала, мысль о том, что мой отец был способен на подобные вещи, заставляла меня хотеть утопиться в реке Гудзон.

Мама держалась рядом, она была больше в роли любопытной публики.

– Уходи, – громко ответил папа через дверь.

– Пап, я хочу помочь.

– Да? Потому что ты еще никак не помогла.

– У меня есть вопросы, – в ответ огрызнулась я. Мои растущие подозрения и его поведение были плохой комбинацией.

– Если не веришь мне, может, тебе не стоит приходить в суд.

– Никто не говорил, что я тебе не верю, – спорила я, хотя, признаюсь, моя уверенность в его невинности была очень шаткой. – Я просто хочу…

– Я не собираюсь отвечать на твои вопросы. Уходи! – недовольно крикнул он.

Инстинктивно я сделала шаг назад, мои щеки горели, будто он ударил меня. Мой отец никогда не кричал на меня. Не то чтобы я не видела, как он бывал агрессивен по отношению к другим. Если говорить честно – что я редко делала, когда речь заходила о нем, – у него были проблемы с контролем гнева, сколько я себя помню. И гнев был как болезнь, которая затрагивает все твои сферы жизни. То, как ты ведешь себя в офисе, отражалось и на повседневной жизни, и на отношениях.

– У тебя есть ключи от его шкафов с документами? Я бы хотела посмотреть его трудовые договоры, – я повернулась к маме.

Папа был бизнесменом старой закалки, он верил, что все должно быть напечатано и убрано на хранение. Любая переписка, которую он вел со своими сотрудниками, хранилась в его кабинете, он был слишком осторожен, чтобы держать такие вещи на работе.

– Ты думаешь, это поможет? – Моя мама скрестила руки.

– Стоит посмотреть, – ответила я. Даже если это не поможет его делу, то поможет мне понять, есть ли вообще причины для всех обвинений.

Десять минут спустя я сидела на роскошном ковре в кабинете отца, передо мной лежали документы за все тридцать лет его работы. Здесь было все: от соглашений по личному обслуживанию до личных переписок и писем о расторжении договора. Любопытно, сколько он передал Луи и Теренсу? Мне вообще было интересно, передал ли он им хоть что-то. Он казался полностью закрытым во всем, что касалось суда. Часть меня хотела позвонить Кристиану и попробовать выяснить, что именно у них было на него. Но, как он сказал, его главной целью было переспать со мной, а не помочь.

– Арья? – Мама постучала в дверь кабинета отца спустя три часа, держа в руках поднос с лимонадом и печеньем. Что случилось с кексовым царем? Видимо, теперь мне можно было есть мучное, раз были все шансы, что я останусь ее единственной семьей. Я сомневалась, что она останется с отцом, если он останется без денег.

– Я просто оставлю это здесь, – осторожно произнесла она, заходя на цыпочках в комнату и оставляя напиток и еду позади меня. – Скажи, если нужно будет что-нибудь еще.

Мне нужно, чтобы ты была такой, когда я была ребенком. Чтобы ты обращала на меня внимание, а не игнорировала.

Может, я не знала Аарона, но всегда чувствовала себя потерянной без него. Все в доме говорило, что должен был быть еще один человек в нашей семье: в воздухе, в каждой вещи, мебели, на каждой картине.

– Спасибо, – я не подняла голову от огромной пачки документов, окружающих меня. Она задержалась у двери.

– Эм, мам? Я пытаюсь тут работать, – заметила я и взяла еще одну распечатку электронных писем между Амандой и папой и добавила ее в стопку Аманды. Я пыталась понять, когда все пошло наперекосяк между ними.

– Оу, конечно, хорошо. – Мама закрыла дверь с характерным звуком.

– Давайте же, убитые горем поклонницы, жадные беспринципные люди, покажитесь. Скажите мне, что это все ложь, – шептала я сама себе, читая документы.

Похоже, вселенная услышала меня, потому что через пару минут черный конверт выпал из очередного файла с бумажками. Он был проложен бумагой и запечатан.

Какого…

Я подняла голову, проверяя комнату и прислушиваясь к шороху за дверьми в коридоре. Все было чисто. Я взяла нож для открывания конвертов и разрезала его, после чего пачка пожелтевшей бумаги разлетелась по ковру. Я взяла одно письмо, мое сердце быстро билось, норовя выпрыгнуть из груди. Почерк казался знакомым, но странным, написано было курсивом, очень сжато, будто человек пытался сэкономить место на бумаге.

Дорогой Конрад,

Я сделала, как ты сказал. Я не отвечала ни на письма, ни на звонки Николая, мне плохо от этого. Он все-таки мой сын. Но ты знаешь, как я верна тебе. Я скучаю по нему и хотела бы его увидеть как можно раньше. Думаешь, могу провести с ним Рождество? Конечно, я бы хотела остаться с тобой. Но только если она не поедет. Я не могу терпеть ее. Она не заслуживает ни тебя, ни Арью.

С любовью, Руслана.

Письмо выпало из моих рук. Николай.

Руслана говорила про Николая. Но что она имела в виду, когда писала, что сделала, как просил папа? Почему папа попросил ее не отвечать Ники после переезда? Это была не та версия, которую рассказывал мне папа все эти годы о том, что произошло в тот ужасный день.

Одна вещь, которой не требовалось сноровки детектива, это догадаться, что у них была интрижка. Я поняла, что «она» была моей мамой, которая и правда отказалась от ежегодного празднования Рождества в пользу загара в Сиднее. Не было ничего удивительного в том, что папа и Руслана забирали меня куда-то на праздники, чтобы отвлечь от того, что, по сути, настоящей матери у меня не было. Но Руслана всегда оставалась в отдельной комнате и почти не говорила с моим отцом. Я взяла еще одно письмо.

Дорогой Конрад,

Похоже, ты лгун. Если нет, то почему ты до сих пор с Беатрис?

Ты обещал, что оставишь ее ради меня. Но теперь прошло три года, и посмотри на нас. Николай теперь мужчина. Он даже не разговаривает со мной. Я потеряла связь с единственной семьей, которая была у меня, думая, что присоединюсь к твоей. Николай должен был позаботиться обо мне в старости. Сейчас он даже не отвечает на мои звонки. Есть поговорка, с которой ты наверняка знаком. Вы, янки, любите ее. Зачем покупать корову, если молоко и так дают бесплатно?

Я чувствую себя скотиной сейчас, Конрад, и мне совсем это не нравится.

Все еще твоя, Руслана.

Мой желудок резко перевернулся. Руслана и Николай не общались все эти годы? Как мой отец был причастен к этому? Он выглядел по-настоящему взбешенным в тот день, когда нашел нас с Ники, разыгрывающих эту сцену из «Искупления». Но он не мог… Он бы никогда…

Бедный Ники. Неужели мой отец был способен на такие зверства?

Если пахнет свиньей и выглядит как свинья, то…

Я схватила еще одно письмо, а потом еще одно. Буквы становились размытыми из-за непролитых слез.

Дорогой Конрад… Я не могу есть… Я не могу спать… Моя любовь к тебе горит до самого конца…

Дорогой Конрад… Я хочу взять все в свои руки и поговорить с Беатрис… Если ты не скажешь ей, то я скажу. Ты обещал уйти от нее. Ты наврал?

Дорогой Конра.д. Я в отчаянии. Когда ты перезвонишь мне?

Дорогой Конрад… Пожалуйста, не увольняй меня. Со мной все будет хорошо. Я обещаю. Я не нарушу твои границы. Прости, что сделала это. Я была… Сбита с толку. Я не могу потерять эту работу. Я и так потеряла уже слишком много.

Последнее письмо выбило из меня последние надежды. Они рухнули прямо на пол.

Дорогой Конрад,

Ты не оставляешь мне выбора. Я расскажу все сама Беатрис.

Купи мое молчание или заплати за то, что ты сделал. Руслана.

Руслана не увольнялась, она была отпущена.

Уволена. Убрана подальше, чтобы моя мама не могла ее видеть, изгнана из королевства папы, прямо как Николай.

До сих пор я помню, что папа сказал в тот день, когда Руслана перестала приходить, не предупредив. Тогда я зашла поздороваться, я была еще студенткой колледжа.

– Предполагаю, она просто хочет переехать куда-нибудь, где больше русских. Фокс Ривер отвечает всем ее требованиям, – сказал он тогда. Мне казалось странным, что наша верная домработница, которая жаловалась на зиму еще в сентябре, решила вдруг переехать на Аляску. Также странным показалось, что я не могла найти ее адрес, отправить цветы или подарочную корзину в благодарность за все годы работы у нас. Она буквально исчезла с лица земли.

Теперь все складывалось воедино.

Николай.

Руслана.

Измены.

Аманда.

Ко всему прочему то, как мой отец обращался со мной теперь, когда он думал, что я пыталась разузнать о нем все. Он изгнал и меня из своего королевства.

Я поднялась, оставляя бумаги разбросанными по полу кабинета. Мама пыталась остановить меня у дверей, но я пронеслась мимо нее, выбегая из здания и склоняясь к первому попавшемуся кусту, после чего меня тут же вывернуло.

Глава 17