Хочу ее

17

Ульяна

Свадьба шла к логическому концу.

Макса резко вызвали куда-то. Я уже привыкла, что его нет рядом. Так было всегда, с самого начала, как мы познакомились. Он всю свою взрослую жизнь посвятил уголовному розыску, ловле преступников. Он делал это не за деньги, не за награды, не ради повышения по службе.

Для Добрынина это был священный долг. Он что-то искал, чего-то ждал. Постоянно был в напряжении, в предчувствии броска, погони за чьим-то призраком. Не щадил ни себя, ни других. Мы с ним так редко виделись, что в итоге я вышла замуж за Никиту. Будь у него желание побольше уделить мне времени — вполне возможно, все сложилось бы иначе.

Макс вечно повторял мне, что он пообещал отцу защитить меня. Чего бы ему это ни стоило. Он обещал, что меня никто не обидит. Никто и никогда.

А еще… еще он был одержим идеей отомстить тому, кто виновен в смерти наших родителей. Хотя и говорил, что это просто авария. Автомобильная катастрофа на дороге. Случиться может с каждым.

Но порой мне казалось, что он не все мне говорит. И есть некая тайна.

Впрочем, есть ли разница, кто виноват? Если их все равно не вернуть. Уже никогда…

Зал опустел, остались только мы с Никитой. Он был в стельку пьян. Бормотал себе под нос, как накажет меня в постели за борзость. Но я привыкала — и к тому, что он много болтает без дела, и к тому, что мне придется играть роль. Просто играть. Притворяться. Делать вид, симулировать — делать это постоянно, чтобы все оставались довольны. Кроме меня самой.

Это просто жертва. Я осознанно шла на жертву ради будущего. Без капли любви и страсти. Меня ждала рутина, привычка. И воспитание малыша, который может быть похож отнюдь не на мужа. С чего ему быть как Шептицкий, если зачали его мы с Артуром. Я и он. Случайная девчонка и дьявол во плоти.

Я видела его в своих снах. Каждую ночь. Просыпалась в холодном поту от чувства, что он рядом. Казалось, он стоит и смотрит на меня. На нас обоих. Хочет забрать меня с собой — меня и ребенка. Стоит и молчит среди теней, просто выжидает момента.

Но это только сон, всего лишь сон. И каждый раз, когда я это понимала… я не могла потом уснуть. Я лежала и плакала. Просто рыдала до утра. Осознавая одиночество. Ведь он не пришел, не вернулся. Не хотел меня забрать с собой.

Я была одна, без него. Залитая слезами.

Мы чувствовали этот холод и скучали по нему.

И вот он приехал. Прямо на свадьбу.

Стоял и смотрел на меня, будто во сне. А мне не верилось — не верилось, что это на самом деле.

— Артур? — дрожали мои губы. — Это ты?

Между нами оставалось так мало пространства. Всего пара метров тяжелого воздуха и праздничный стол. Который он отбросил одним движением. Со звоном битой посуды. Его было не остановить.

Как же я по этому скучала.

— Что, Ульяна? Не ждала меня на свадьбу?

Он явился словно гром посреди ясного неба. Еще секунду назад я представляла, как буду тащить пьяного мужа на второй этаж. А теперь меня опять душил его горячий взгляд — эти голубые глаза, которые сжимали горло. Я не могла сглотнуть, не могла сделать шаг. Была парализована.

Артур подходил медленно, но уверенно. Он пришел за мной, и это не обсуждалось.

Я столько всего думала, так много выплакала слез за этот месяц — была уверена, что между нами все кончено. Больше не увидимся. Строила планы, искала новые возможности, налаживала связи. Готовилась к жизни с тем, кого не люблю.

А он пришел и все перечеркнул. Опять. Просто скомкал как салфетку — как тот листок бумаги, на котором был неверный номер. Он его прочитал, он видел эти цифры. И я уверена — он мне звонил, Артур пытался позвонить. И был в итоге зол.

Ужасно зол, просто немыслимо зол. Это был натуральный чистый гнев сверхчеловека — настоящего демона, который соткан из жестокости.

Только со мной он был другим. Тогда. В ту волшебную ночь. Ему не было плевать. Теперь я это понимала на все сто. Иначе бы он не приехал, не заставил меня плакать.

Вот только было непонятно, что это — слезы горечи утраты или же радость снова его видеть. Ощущать. Вдыхать. Опять дрожать от страха оказаться под Артуром, в его власти. В этих сильных беспощадных лапах зверя.

Так или иначе, я его разозлила. Вызвала бурю, взорвала изнутри. Он не мог это стерпеть, не мог с этим смириться. Он пришел за мной, чтобы сделать меня своей. Окончательно.

И я не могла теперь понять, чего хочу на самом деле — сохранить свою синицу в руках или забыть о страхе и разжать ладони. Взмахнуть этими же руками как можно сильнее… и подняться выше. Поравняться с журавлем, парящим в небе. Стать его спутницей жизни, лететь вместе с ним до самого горизонта, не боясь высоты. Не боясь упасть и разбиться.

— Зачем ты пришел? — катились у меня горячие слезы по щекам. Я его не боялась — я его любила. Боялась лишь признаться в этом прямо. — Только не ты… Зачем, Артур? Зачем ты это сделал?

Он гладил меня по волосам, по плечам. Вытирал с лица слезинки.

И с бешеным взглядом повторял одно и то же:

— Я пришел за тобой, Ульяна. Потому что ты моя. И мне все равно, что ты там себе надумала.

— Но ведь я не твоя, — говорила я, превозмогая ком поперек горла. — Уже не твоя, Артур. Я вышла замуж. У меня другой. Прости, но я не могу быть твоей.

— Прощений я не принимаю, малыш. — Его пальцы трясло мелкой дрожью. Он был не в себе. Как обычно — на грани тотального контроля и чистого безумия. Как я обожала. — Тебе не за что просить прощения. Не надо… Твои губы созданы не для этого. Они существуют лишь для одного, — взял он меня за подбородок, чтобы приподнять его и поравнять со своим ртом.

Обжигающий поцелуй. Такое сладкое, дурманящее чувство.

Я опять в его руках, опять безвольна. Он снова подчиняет, отнимает меня у остального мира, чтобы увезти с собой. И это было лучшим, что могло случиться в ту ночь. Я это понимаю теперь. Когда уже все позади — и я ему сказала правду.

Призналась наконец, что беременна.

Я сделала все, чтобы спасти положение. Обеспечить будущее ребенку, оградить себя от позора. Не позволить Максу решить, что я шлюха. Мне пришлось опять пойти на сделку с совестью, чтобы жизнь не разрушилась. Как и в тот ужасный день, ровно год назад.

Но как только стало казаться, что все карты крыты и ничего уже не может произойти плохого… Вернулся он.

Прямо на свадьбу явился Артур. Мой первый и единственный мужчина. Тот, кого я фактически отвергла. Тот, кто оставил в моем сердце неизгладимые следы на весь остаток жизни.

Отец моего ребенка. Нашего ребенка.

И теперь он сам узнал об этом.

Артур

Она сказала, что беременна.

Посмотрела мне прямо в глаза. И с грустной улыбкой ответила: "Прости, Артур. Но я беременна".

Она не хотела вина, не соглашалась пить мое лучшее мерло, которое люди ее достатка могут видеть только на картинках. Я мог бы подарить ей все. Я хотел отдать ей все. Но она не взяла. Просто вытерла о меня ноги, отвергла. Разрушила любые надежды на продолжение.

Неужели я был так слеп — ее красота меня ослепила настолько, что я не видел очевидного? Как я мог быть так наивен и доверчив? Ведь она всего лишь женщина, а женщины патологически лживы.

Руки тряслись. Еще минуту назад я танцевал ее как свою лучшую мечту. Она закралась в мое сердце в первый же день, как только мы увиделись с Ульяной. Каким-то странный образом я ее не забыл, она меня тянула магнитом. Заставила думать о ней и помнить о ней. Прокручивать в голове отдельные слова, отдельные движения ее тела. Как будто мы уже виделись в прошлой жизни. Словно было в этой случайности нечто сакральное — отнюдь не случайное.

Судьба. Мне казалось, что наша с ней встреча судьбоносна. Почему-то я почувствовал к ней тягу, не хотел быть жестоким, равнодушным. Не хотел ее обидеть. Но хотел ее до хруста в кулаках. До запредельного сердцебиения. Будто она — мой пропуск в рай, в новую жизнь. Где нет чего-то одного, но есть совершенно иные вещи. К которым я тайно стремился. Втайне от себя самого.

Но это не беременность невесты. Только не такого я хотел.

Неужели я опоздал?

Мы стояли с ней посреди ночного клуба. Что-то стало происходить. Не только у меня в душе, но и вокруг. Все накрывало страшной черной волной — она была похожа на гнев. На черный беспросветный гнев. Я закипал. Я страшно злился. И эта волна в ночном клубе, эта тьма, которая все поглощала… громко ревела, кричала, заставляла всех ложиться мордой в пол… она была до боли похожа на мои ощущения в ту минуту. Когда она призналась, почему надела свадебное платье. Зачем пошла под венец с другим, а мне при этом дала фальшивый номер.

Она забеременела от другого. От Никиты. От своего слабака-жениха.

А я ей верил. Все это время я верил, что мы будем вместе. Хоть и обещал, что не буду ее трогать. Что не стану искать и мешать Ульяне жить, как ей хочется.

Но все равно нашел. Все равно вернул. Все равно заставил делать то, что хочется мне самому. Потому что только с этой женщиной мне хоть чего-то реально хотелось. Она стала моим стимулом, мотивом жить. Она стала для меня мечтой.

Мне почему-то хотелось ей что-то сказать. И что-то отдать от себя. Но что именно? Я просто не знал. Неужели у меня этого нет? Того, что есть у гребаного жениха?

Мой клуб накрыли опера.

Они ворвались в заведение, хватали посетителей, приказывали лечь на пол и не шевелиться. В бронежилетах, в балаклавах, скрывающих лица. С оружием, приставленным к плечу. Это и была та самая черная волна, которая накрыла все вокруг. А я стоял и смотрел на нее — все не мог поверить, что это правда.

Она беременна.

Это конец?

— Ульяна… Что это значит?

Я хотел к ней подойти, но все было как в бреду. Она пятилась назад, оглядывалась. Искала объяснения тому, что происходит. Но мне не было интересно, что вокруг — я хотел лишь ответа. Услышать ее голос. Ее сладкий, но дрожащий от нервов голос. Как она это объяснит?

Мы били совсем рядом. Еще мгновение — и я бы дотянулся. Обнял бы и притянул к себе, чтобы согреть. Чтобы она не дрожала, не боялась. И все мне объяснила. Я был уверен, что она это может — что Уля все могла объяснить.

Но нам помешали. Появился он.

Этот опер. Капитан с пистолетом в руках. Который целился в меня через плечо Ульяны.

— Стой, отойди от нее! — заорал он в паре метров от нас. Пока его люди брали на мушку моих головорезов. — Не смей ее трогать, мразь! Руки вверх! Я сказал тебе РУКИ ВВЕРХ!

Мы с ним не были знакомы.

В отличие от других, он был без маски. Гладко выбритый, короткостриженый. Бронежилет надет на праздничный костюм. Смотрел на меня такими огненными глазами, словно я убил его брата.

Почему? И какое он имел отношение к Ульяне?

— Малыш, — тянул я к ней руки, игнорируя накал страстей, — подойди ко мне. Не бойся. Я тебя не обижу. Просто ответь мне на вопрос — скажи мне, прошу…

Но опер в штатском все ломал и портил. Он знал ее лично. Знал и хотел отнять у меня.

— Ульяна, не слушай его! — кричал он надрывно. — Иди ко мне! Просто пригнись и подойди ко мне! Я держу его на мушке!

Уля боялась. Она не понимала, к кому идти.

Капитан ее звал с собой, обещал ее защитить от меня. Еще никогда в этом клубе менты не диктовали своих условий. И не будь здесь этой девочки — я бы уже приказал своим людям устроить бойню.