Измена. Её выбор

И Крис нисходит… Ощущается это именно так. Он размещается между моих разведенных уже коленей, скользит мягко, шепчет на ухо низко:

— Хочу тебя так, как никого не хотел ещё в своей жизни, — прикусывает мочку, добавляет, —Я буду сегодня очень медленным и нежным с тобой. Я хочу чтобы ты кончила для меня.

И тут до меня доходит в чем фокус, но я откладываю его осмысление. Все его движения, умелые, точно попадающие в точку, весь он сейчас — только для меня. Крис склоняет свою голову, я вижу только его идеальный профиль и благодарю небо, за то, что вот этот момент, когда мужчина действительно хочет доставить мне ни с чем не сравнимое удовольствие, наконец нашел меня. Ожидание того стоило. И я выгибаюсь к поцелую, что Крис оставляет на моей груди. Теряюсь в этих ощущениях его поверх моей кожи.

— Ты позволишь? — низко, перекатывая слова, произносит Крис и слегка надавливает ладонью между моих бедер.

А я могу только кивнуть в ответ.

Мой мужчина скользит ладонью, пальцами, раздвигает там всё так аккуратно, о Боги! Большим пальцем задевает там, где нужно, чуть повыше чувствительной точки.

Откуда знает? К черту все эти вопросы сейчас!

Потираюсь о его ладонь, раскрываюсь. Я вся — одно чувство. Забываю и как дышать, и как называется то, что он сейчас делает со мной. Еще несколько бесконечностей. Крис стонет так, будто не пальцы его сейчас со мной, во мне. Вздрагиваю. Низ живота наливается свинцом, все нервные окончания скручивает будто узлом.

— Рано, подожди. Хочу почувствовать тебя — ухмыляется, нет, не Хиддлстон, дьявол во плоти, с кривой усмешкой и штормами в глазах.

Короткий низкий смешок… шуршание обертки от презерватива. И Крис входит в меня, плавным, медленным, душу выбивающим движением.

Отчего именно сейчас я чувствую себя освобождённой?

Этот ритм сейчас рвет мне сердце. Влажный жар разливается по телу, он режет мое тело собой, вскидываюсь навстречу фрикции. Как, откуда Крис взял этот ритм? От него все мысли только вокруг одного крутятся по кругу. Ритм, движения бедер, влажные всхлипывания наших тел, кожа к коже. И я обхватываю, обхватываю его. Никаких экспериментов, только проверенные, отточенные возвратно-поступательные. В глазах Криса расфокус, который к чертям разбивает меня. Хочу посмотреть, снова, как он…

— Кончи, — сбиваясь с ритма, шепчу я и делаю попытку дотронуться до его лица.

— Леди вперед, — склоняясь к моей груди, твердо произносит Крис, заводит мои руки назад.

— Пожалуйста, — выстанываю, ловя еще одно возвратно-поступальное движение.

— Леди вперед, — повторяет этот невозможный мужчина, сжимая мои запястья одним своим. И я понимаю, как сильно он прав и как сильно мне сейчас на всё остальное плевать.

Крис сжимает губы, отпускает мои руки, возвышается, вскидывает мои бедра на свои колени, размашисто вколачивается, выходит почти полностью — и снова входит, задевая так, чтоб меня сжало… чтоб я разлетелась на тысячи осколков… И снова собрала себя в его руках.

Он еще делает несколько рваных движений, продолжая держать меня, вскидываясь и дрожа. Запрокидывает свою прекрасную голову, выгибается — и дарит мне самое прекрасное зрелище. Я ловлю осколки своего собственного оргазма, сжимаюсь вокруг него, специально задерживаю в себе. Не хочу, чтоб он покидал мое тело.

Мы едва успеваем разомкнуть объятия, как я слышу смутный шум. Внизу кто-то громко и бурно требует чего-то, что я пока не в состоянии разобрать.

— Я посмотрю, — мягко отлепляясь от меня, произносит Крис.

Хочу, до дрожи хочу задержать его. Почему то мне кажется, что выйди он сейчас в эту дверь из нашей комнаты (нашей?) — и я больше никогда его не увижу?

— Да, конечно, — почему голос не дрожит у меня сейчас? Провожаю Криса взглядом. Это все?

Через минуту мой телефон пиликает. Открываю мессенджер. Я только мельком смотрю на сообщение, присланное мне с неизвестного номера — и время замедляется.

Мои руки, ноги, голова становятся непомерно тяжелыми. Простого будущего в моей жизни с Крисом не предвидится. Кидаю взгляд на сброшенную в спешке одежду, на теплые отблески огня, на смятые простыни. Пытаюсь унести все это с собой. Наблюдаю, как заходит Хосе.

На его лице написана вселенская грусть.

— Я тебя выведу , — скорбным, будто набат тоном, произносит он тихо.

А для меня, сейчас это все происходящее, является гребанной замедленной съемкой кино.

Всё! Фенита ля комедиа!

Конец