Последние страницы моей жизни

— Эй, ты! Долго твоя мамашка на трассе стояла, чтобы заработать на поход в зоопарк? — крикнул Ванька Петриков, когда я пришёл в школу, после выходных.

Я молчал. Мама говорила, что молчание — лучший ответ на грубость. Вот только в тот момент стоило бы ответить, но я не знал. Нужно было защитить маму, а я не смог. Молча прошел к своей парте, поставил свой портфель и начал искать свой учебник.

— С тобой разговаривают! — Элька подбежала сзади и толкнула меня в спину.

— Отстань. — Буркнул я себе под нос, но они и не собирались меня слушать.

— Думаешь, что теперь ты с нами? Ты — лох! И твоя мамаша такая же, и бабка, а папаша вообще зек!

— Заткнись! — крикнул я и, схватив стул, кинул его в Ваньку. — Никто не смеет трогать мою семью! Даже ты, Петриков, понял?! Посмотри на свою мать! Грымза! Гадюка! А еще у нее изо рта воняет так, что лучше дохлую кошку облизать, чем выслушать её!

Я был зол, но только до того момента, пока не обернулся и не увидел разъяренные глаза Натальи Олеговны.

— Мы были детьми. — Сказал Петриков и взглянул на меня поверх очков.

— Слишком жестокими, но сейчас… сейчас мы не будем об этом говорить.

— Как Ирина Валерьевна?

— Умерла. — Сжав зубы, произнес я.

— А отец?

— И отец.

— Моя мама — тоже… в прошлом году. От рака… и я знаю, как это тяжело. — Петриков говорил тихо, после чего похлопал меня по плечу. — Держись и… глупо прозвучит, но извини за детство. Мать постоянно говорила, что ты молодец, учишься хорошо, помогаешь дома, а я… кроме как сидеть у телека — ничего не умею. Это была всего лишь детская обида.

Я кивнул и протянул ему руку для рукопожатия, и стало как-то легче. Словно камень с души свалился. Я смог глубже вздохнуть. Наверное, Ванька тоже.

— Так, тебе номер нужен, да? Сейчас… — он оживился и поспешил пролистать ежедневник на пару страниц вперед, затем назад, облизал палец и перелистнул ещё несколько. — Вот! Юлия Артуровна, да?

— Котова. — Уточнил я, после чего Ванька кивнул и, взяв листок, кривым почерком записал номер.

— Держи. Но старайся поменьше говорить. Тебе сейчас нужно больше отдыхать. Ты же понимаешь, что такое количество препаратов тебя просто…

— Да. Я в курсе. Спасибо! — кивнул я, убирая листок в карман штанов и взглянул на часы. — Пойду.

— Хорошего вечера.

Я вернулся в палату, нашел свой телефон в вещах, которые Юля благополучно разложила в тумбочке и набрал ее номер. Мысленно ликовал. Я мог с ней болтать целыми днями, а с другой стороны… горло безумно болело после разговора с Ванькой. Гудки разрушали тишину, ставшую уже практически привычной. Юля не спешила отвечать, а потом и вовсе сбросила. Меня это смутило, я передумал звонить ей. Испугался, что она будет не рада мне. Может быть рядом со мной она надевает маску и притворяется кем-то. Для чего — не знаю и даже не представляю. Наверное, снова накручивал себя. А что если прав? Даже если и так, нужно позвонить и узнать. Нельзя быть трусом!

Снова набрав номер, я прошёл по палате, чувствуя, как быстро забилось сердце и дышать стало труднее. Странное чувство. Гудки снова разрезали тишину, но я терпеливо ждал.

— Слушаю. — Твердо прозвучал голос девчонки из телефона, и я понял, что так и не придумал, что буду говорить.

— Это я… — произнес я и прислонился лбом к стеклу.

— Что?! Вас неслышно!

Прикрыв динамик ладонью, я кашлянул, морщась от боли и снова приложил трубку к уху.

— Юля, это я — Марин… Меня же ты всё ещё помнишь? — усмехнулся, чувствуя, как трясутся руки от волнения.

— Марин?! Ничего себе! Это… это твой номер? — завизжала она, отчего пришлось убрать телефон чуть подальше, но как же я был счастлив этой реакции. — Я тоже соскучилась!

— Тоже?

— Ну… ты позвонил не для того, чтобы сказать, как соскучился?

— Да, но… — я смутился, но услышал ее смех и понял, что она шутит, как обычно, просто мне на слух ещё тяжело определять ее эмоции. — Извини, я просто хотел попросить тебя привести мой ноутбук.

— Хорошо! Завтра же привезу. Жди меня… — Юля резко замолчала, а потом крикнула, но уже громче. — Эрик не трогай! Ты совсем дурак? Не реви! Не реви, я сказала! Ты сам полез к кактусу! Ну, эй… иди сюда!

Я улыбался, как ненормальный, ведь впервые слышал Юлю такой домашней. Кажется, что рядом со мной и дома — она ведёт себя по-разному. Хотя, тогда она кричала на меня так же, как и кричала на маленького брата. По-другому она и не могла.

В детстве мне казалось, что мне не нужны ни братья, ни сестры. Зачем? Чтобы делить родителей? Я был уверен, что как только в нашем доме появятся другие дети, про меня все забудут, и даже бабушка. Когда в гости приходила тетя Равиля со своим малолетним сыном, мама так смотрела на него, таскала на руках, улыбалась и смеялась, а когда я пытался переключить ее внимание на себя — она гнала меня в другую комнату. Как же я не любил этих гостей. А когда этот мальчишка подрос и начал ходить, он трогал все мои игрушки, а уходя домой — обязательно забирал что-то и мама отдавала, говоря, что я уже большой.

— Марин? Алло?! Марин? — голос Юли обращался ко мне, я кашлянул и поспешил ответить.

— Прости, я… задумался…

— Тебе ноутбук нужен для того, чтобы писать? Пришла новая идея для книги?!

— Нет. С этим я покончил в тот день, когда…

— Когда мы познакомились? — она глубоко вздохнула и замолчала, после чего продолжила. — Марин, я… хочу тебе рассказать кое-что, чтобы ты всё знал. Не подумай про меня плохо, я просто… За день до того, как мы познакомились, я с друзьями играла в фанты. Это, когда пишешь разные штуки и выполняешь, потом смеешься, а если не выполнишь их, то тебе дают задание. Моим заданием было испечь печенье и продать его любому человеку. Твоя квартира была первой, куда я позвонила, а потом… дверь открыл ты, и я… голову потеряла мгновенно! Увидела твои глаза, и словно с ума сошла… Я не просто так не давала тебе покоя. Ты мне понравился. И мне все равно на то, что ты говоришь, что болен! Я приняла решение, что буду рядом с тобой всегда… по-другому я не смогу… Теперь, когда я тебя знаю слишком хорошо — я просто не смогу отпустить, оставить тебя, зная, что тебе нужна моя помощь! Если только ты разрешишь мне быть рядом — я буду самой счастливой…

Я слушал ее и понимал, что сделал то, чего не хотел. Она — глупая малолетняя дурочка, которая попросту влюбилась. Неужели, нет молодых нормальных мальчишек, почему именно я? Не знал, что сказать ей. Она призналась мне в том, что я с самого начала был лишь спором, и если бы она постучалась в другую квартиру — то сейчас этого разговора не было бы. Я не знал, не мог ей ответить. Если бы я сказал Юле, что согласен, что тоже хочу, чтобы она была рядом — это было бы… очень эгоистично с моей стороны. Я просто привык, что она постоянно рядом. Мне нравилось, что за мной ухаживали, что делали все так, как я хотел, а ведь это я должен ухаживать за ней: дарить цветы каждый день, подарки, водить куда-нибудь… Она выбрала не того… Со мной ее жизнь станет совсем серой, какой она была у меня… до появления Юли… Нужно было что-то придумать. Она ждала ответа, а я молчал, как последний трус…

— Марин? Марин, пожалуйста… ответь мне… я хочу быть рядом. Ты не представляешь, как я счастлива, когда ты улыбаешься, когда смеешься и не думаешь о болезни. Можно перепробовать кучу препаратов, они вылечат тебя! Я читала… такое возможно! А вообще, главное — это поддержка. Я же чувствую, что тебе нужна моя поддержка. Или тебе плохо, когда я рядом? Ты устаешь от меня?

Я пожалел, что позвонил. Мне не нужно было звонить ей. Юля приняла это слишком лично, а может быть легче все высказать по телефону, чем в глаза? Что если она только и ждала этого момента? Вот только я никак не мог понять зачем я ей нужен? Она знала, что мне осталось жить совсем немного, возможно, даже меньше, чем я думаю, но… все равно цеплялась за меня.

Первая любовь — самая важная, самая жестокая… она бьет с такой силой, что потом не можешь дышать полной грудью. Никогда не влюблялся. Даже не знаю, как можно ощутить это. У меня не было первой любви, поэтому я не страдал, но я много читал, знал и видел, как страдают другие. Но ещё больше они страдали от безответной. И я понимал, что не могу так поступить с Юлей. Я не хотел, чтобы она страдала из-за меня.

— Юля…

— М? — оживилась она, кажется, сильнее прижала телефон к уху.

— Ты мне тоже нравишься, но… как друг. Как очень хороший друг.

— А. — Издала Юля и громко вздохнула. — Хорошо, здорово! Друзья — это лучше, чем совсем ничего. Ладно, я пойду покормлю Эрика. Поздно уже. Пока. Отдыхай. Завтра привезу ноутбук.

На следующий день ноутбук у меня уже был, но передал мне его Ванька, а не сама Юля. Я почувствовал, что обидел ее своим ответом, но лучше так, чем… совсем никак. Может быть у неё просто нет на меня времени. Да и вообще, я взрослый мужчина, а никак не могу перестать думать о том, что натворил. Если бы я не сказал ей так, как сказал — было бы еще хуже. Молчание — не ответ. Нельзя оставлять вопросы без ответов, иначе о тебе подумают, что ты безответственный неудачник, который не может разговаривать на трепетные темы. Я не хочу, чтобы после моей смерти она страдала. Я всего лишь новая страница в ее жизни, которую она перелистнет совсем скоро. Знал, что с ней нужно поговорить на эту тему позже, но боялся снова напомнить о себе.

Время в больнице тянулось медленно. Я понял, что без Юли, я просто не чувствую себя собой. Без нее я чувствовал боль. Мне не хватало ее поддержки, так же как не хватало взгляда и смеха. Так же как легкого запаха сирени. Рядом с ней я дышал и понимал насколько жизнь прекрасна, но без нее, я снова превратился в вечно недовольного, больного человека. Ее не было около недели. Она не звонила — я тоже. Она не написала мне ни одного сообщения, и я делал то же самое. В какой-то момент не выдержал, набрал ее номер, но никто не взял трубку. Потом я был занят книгой, а спустя ещё неделю понял, что совсем отвык от Юли. Я больше не получал от нее ни поддержки, ни бодрящих слов, снова замкнулся в себе, лишь изредка перекидывался парой фраз с Ванькой, когда он заходил и спрашивал, как я себя чувствую. Но я не мог ему сказать, что мне настолько паршиво, что я снова стал думать о плохом, чаще вспоминать моменты из детства и мечтать снова оказаться в маминых объятиях.