Дар Кощея

Глава 6. Первые открытия

Здесь не было звонка, поэтому после еще десятка неудачных попыток учеников сделать хоть что-нибудь с листом бумаги Мария Марковна объявила об окончании урока и покинула класс, сообщив, что у них есть десять минут для отдыха.

Ева оставила хмурую Лику изучать так и не ставший ничем другим лист бумаги и направилась к группе из трех девочек, собравшихся у подоконника и с любопытством поглядывавших на новеньких. На самом деле ей очень хотелось подойти к жар-птице, но попытаться наладить контакт с другими показалось более важным.

– Привет, я Ева, – сказала она.

– Привет, я Кристина, – ответила одна из девчонок, которая была выше Евы на голову, – а это Настя и Света.

Ева помахала ладонью, не зная, что делать дальше. Знакомиться она не умела.

– Ты из Москвы? – спросила Света.

– Ага. А вы?

– Я из Ижевска, Настя из Северодвинска, а Кристина из Томска.

– То есть вы только познакомились? – спросила Ева, радуясь тому, что у нее есть шанс стать частью компании.

– В общем, да. Мы тут с утра. Это москвичей к обеду завезли, – рассмеялась Кристина.

Она была смуглой, с длинными черными прямыми волосами. Кудрявой русоволосой Еве всегда хотелось иметь именно такие.

– А вы все их разных школ? – спросила Света.

– Нет, мы с Жаровым вместе учимся. И Лика с Валерой, как выяснилось, тоже.

– Забавное совпадение, – заметила Кристина.

– Ага. Но это, скорее всего, потому, что из наших школ самыми последними убрали волшебные классы. А родители-волшебники на это ориентировались, когда школу выбирали. Ну, мои, по крайней мере.

Ева не стала говорить, что мама была категорически против, это папа настоял. Сейчас Ева понимала: мама в итоге согласилась, потому что надеялась на упразднение волшебных классов, и не ошиблась. А еще надеялась, что Ева выкинет «все эти глупости» из головы.

– Что-то нас совсем мало, – заметила Света, поглядывая в сторону мальчишек.

Жаров в компании остальных ребят рассматривал жар-птицу. Глядя на это, Ева смирилась с мыслью, что сможет полюбоваться на птицу поближе уже на следующей перемене. Не пристраиваться же к ним. Общаться с незнакомыми парнями она желанием не горела.

Жаров громко расхохотался в ответ на реплику кого-то из ребят, а потом неожиданно подошел к окну и, распахнув створку, высунулся наружу по пояс, будто пытался то ли что-то рассмотреть, то ли до чего-то достать. Настя охнула и прижала ладонь к груди. За Жарова Ева не волновалась, потому что кабинет находился на первом этаже и, вывались он из окна, вряд ли убился бы. Зато она волновалась за школу в целом, слишком хорошо зная, что, если Женю Жарова тянет на приключения, проблем не миновать.

Тем временем Жаров, упиравшийся в пол левой ногой, дернул правой в воздухе, и за этим последовал такой звук, будто кто-то стукнул чем-то тяжелым по огромному металлическому куполу, которым они все были накрыты. Другого сравнения Ева придумать бы не смогла. Зажмурившись, она зажала уши руками, чувствуя, как гул отдается вибрацией во всем теле.

Рядом заорал Валера:

– Ты с ума сошел?!

И Ева расслышала его крик, несмотря на то что прижимала ладони к ушам. Побледневший Валера бросился на Жарова с таким видом, будто собирался его ударить, но застыл на полпути, когда из угла, в котором сидела жар-птица, полыхнуло ярким светом. Жар-птица сияла, как елочная гирлянда, и цвет ее менялся от холодного серебристого до ярко-алого.

– Ничего себе! – ахнула Кристина, а Ева почувствовала, что вибрация затихает, будто маятник замедляет свой ход.

Когда звук стих окончательно, Ева, опустив руки, выдохнула и оглянулась на стоявших рядом с ней девочек. Те во все глаза смотрели на жар-птицу. Лишь Лика, успевшая, оказывается, подойти, стояла, зажмурившись, и что-то беззвучно шептала.

В наступившей тишине Валера Голосов четко произнес:

– Ты идиот, Женя.

– А за идиота ответишь, – огрызнулся Жаров, впрочем, Ева видела, что на самом деле он испуган.

Сгрудившиеся у кафедры мальчишки заржали и что-то сказали Валере. Ева, у которой все еще гудело в голове, их слов не расслышала. Валера опустился на парту, возле которой стоял, и, покачав головой, сказал:

– Надейся, что этим все закончилось.

И стоило ему замолчать, как тишину разрезал пронзительный свист. Такой громкий, что у Евы едва не лопнули барабанные перепонки. Она снова зажала уши, но зажмуриваться не стала, поэтому видела, как Валера вскочил с парты и бросился к выходу. Это словно послужило сигналом. Девочки рядом с Евой завизжали и тоже побежали к двери, но не успели: откуда-то сверху посыпались искры, преградившие им путь. Задрав голову, Ева увидела, что змейка, которую она приняла за резную деталь дощатого потолка, извивается и искрится. Мальчишки, стоявшие у кафедры, успели выбежать из кабинета. Все, кроме Жарова, который, застыв, таращился на змейку.

Жар-птица свистела, змейка сыпала искрами, девочки визжали. Определенно не так представляла себе Ева свой первый день в волшебной школе.

– Нужно что-то сделать! – закричала она, оборачиваясь к Лике, все еще стоявшей рядом.

– Что именно? – стараясь перекрыть шум, спросила та.

В этот момент искры с потолка наконец перестали сыпаться, и девчонки бросились к выходу. Увидев, что путь свободен, Лика схватила Еву за руку и потащила к двери. И в это время переставшая искрить змейка выплюнула огненный шар. Миг – и она вновь стала похожей на узор. Но на этом хорошие новости закончились, потому что Жаров заорал:

– Горит!

Штора на ближайшем окне полыхала так, будто ее облили бензином, и жар-птица закричала еще громче, хотя казалось, что громче уже просто некуда.

Жаров рванул к окну и дернул штору за тот край, на который пока не перекинулось пламя.

– Тут должен быть огнетушитель! – Лика бросилась сначала в один угол, потом в другой, но огнетушителя так и не нашла.

«Нам нужна вода! Нужна вода, иначе Жаров сгорит!» – билось в мозгу Евы, пока она в каком-то странном ступоре наблюдала за суетой Лики и попытками Женьки сбить пламя. Зажмурившись, она сосредоточилась и представила поток ледяной воды. Вопль Жарова слился с криком жар-птицы. Открыв глаза, Ева обнаружила абсолютно мокрого Женьку и белый дым, валивший от потушенной шторы.

– Получилось! – не веря самой себе, воскликнула она.

– Получилось! – подбежавшая Лика схватила Еву за плечи и принялась трясти так, что у той стучали зубы. – У тебя получилось!

Ева хотела сказать, что для человека, ненавидящего волшебство, Лика сейчас выглядит слишком счастливой, но вместо этого просто обняла ее в ответ.

Жар-птица издала последний пронзительный свист и затихла, раскачиваясь на жердочке будто под слышную ей одной музыку.

– Ну, Г-громова, т-ты д-даешь, – стуча зубами, выдавил Жаров.

– Это кто тут еще дает! Тебе же сказали не трогать колокол, – набросилась на него Лика. – Придурок, а если бы у Евы не получилось?! Тут все здание деревянное!

Еву начало запоздало колотить от страха. Жаров смотрел на нее огромными испуганными глазами, и ей было его даже немного жалко, а еще отчего-то неловко. Ева опустила взгляд. Штору она, конечно, потушила, но вот объем воды явно не рассчитала. Жаров стоял по щиколотку в луже, которая противоречила всем законам физики. Вода, вместо того чтобы равномерно разлиться по полу, собралась вокруг Жарова и теперь растекалась медленно, будто нехотя. Желая залить огонь, Ева думала о том, что вода нужна Жарову, иначе он сгорит. И теперь, кажется, вся вода, будто живая, держалась вокруг Женьки. Это было так странно и завораживающе, что Ева никак не могла отвести взгляд от того, что сотворила.

В класс ворвался Никита, за плечом которого заламывал пальцы запыхавшийся Валера. Получается, он бегал за помощью?

– Первое правило нашей академии, Женя, – обратился Никита к Жарову таким тоном, что Ева невольно поежилась, – если собрался что-то сделать, подумай о последствиях.

Никита выглядел одновременно недовольным и испуганным. Он подошел ближе и уставился на мокрую штору.

– А я думал, первое правило: волшебство должно служить добру, – все еще стуча зубами, возразил Жаров. – Так же над главным корпусом написано?

– То, о чем ты говоришь, – не правило, а закон. Если его не соблюдать, миру хана. А то, что сделал ты, – это безответственность, понимаешь? С волшебством нельзя играть.

Никита выглядел непривычно серьезным.

– Что здесь произошло? – Мария Марковна возникла в дверях и окинула присутствующих тяжелым взглядом.

Еве захотелось провалиться под землю от стыда. Она-то мечтала произвести на всех хорошее впечатление, а оказалась втянутой в дурацкую ситуацию. И все по вине Жарова.

– Это моя вина, – неожиданно сказал Никита, поворачиваясь к директрисе. – Я забыл предупредить ребят, чтобы не трогали колокол.

Он развел руками и виновато улыбнулся.

– Никита, – женщина посмотрела на него так, будто разочаровалась в лучших чувствах. – Кто наколдовал воду?

– Я, – сглотнув, призналась Ева.

Мария Марковна посмотрела на нее, но ничего не сказала. А ведь Ева втайне надеялась, что директриса ее похвалит. Разве не этого она добивалась: чтобы каждый из учеников осознал свои способности? Однако женщина, бросив мимолетный взгляд на лужу, в которой стоял Женька, направилась к жар-птице. Птица больше не была похожа на чучело. Она все так же раскачивалась на жердочке, будто танцевала.

– Ты проснулась? – с легким удивлением произнесла Мария Марковна и коснулась сияющего крыла. – И что нас теперь ждет?

Птица никак не отреагировала ни на вопрос, ни на прикосновение. Директриса повернулась к Никите:

– Приведи здесь все в порядок и отведи их к Матвею Семёновичу. И, Никита, я надеюсь, больше сюрпризов не будет.

Погладив напоследок крыло жар-птицы, Мария Марковна вышла из класса.

– По-моему, она тоже ненавидит волшебство, – пробормотала ей вслед Лика, и Никита вздохнул.

– Не волшебство, а тупых волшебников, – встал на защиту директрисы Валера.

– Ева, как у тебя получилось вызвать воду? – не обратив внимания на их реплики, спросил Никита.

– Я просто подумала, что нам нужна вода.

Никита прищурился.

– А до этого у тебя получалось подобное?

– Один раз…

Ева замялась, потому что все еще не была уверена в том, что это не случайность.

– Класс! Громова у нас теперь может быть шаманом и вызывать дождь при необходимости. Живем! – издевательски заметил Жаров. – Нужно тебе бубен подарить.

Ева медленно к нему повернулась. Жаров нагло улыбнулся и смахнул со лба прилипшую челку. Ей не стоило вмешиваться в тушение шторы. Он явно был не из тех, кто ценит хорошее отношение.

– Ну, я могу быть хотя бы шаманом. В отличие от бесполезного тебя. Вон даже от лужи до сих пор избавиться не можешь, – огрызнулась она.

– Ну, от такого грех избавляться, – многозначительно заметила Лика, и Ева опустила взгляд на пол.

Вода остановилась в нескольких сантиметрах от ее ног и приняла очень странную форму. Ева отказывалась верить глазам.

– Неловко вышло, – прокомментировал Никита и, кашлянув, отправился к окну убирать остатки шторы.