Чаша судьбы

Но тут на стрелка прыгнул Флориан и, взмахнув ножом, ударил прямо по лицу. Тот, вскрикнув, дёрнулся и отпустил тетиву. Стрела ушла вертикально ввысь, и стоявшие рядом лучники дружно отшатнулись. Злоумышленник бросил лук, выхватил из-за пояса кинжал и бросился на Флориана. А Мартин рванул вперёд, на ходу сплетая связывающее заклинание одной здоровой рукой.

Элмерик видел их всех. Он мог взглянуть на происходящее глазами каждого из них и знал: чары и оружие бессильны в тот час, когда сама судьба вершит свою волю. Есть события, которые можно предотвратить, но кое-что изменить не выйдет, как ни старайся.

— Вряд ли ты сможешь сделать мне хуже, чем уже есть. — Эльф-лучник рассмеялся, вытирая рукавом окровавленную щёку.

Теперь Элмерик узнал его — это был Эйвеон. Стало понятно, что он так тщательно прятал под капюшоном: бугристую обгоревшую кожу и глубокие шрамы на скулах. Так вот, значит, как Шон выглядел бы без маски…

Эльф схватил Флориана за воротник, притянул к себе, с размаху ударил его несколько раз кинжалом в живот и оттолкнул к самому краю стены. Тот, резко выдохнув, зашатался, зажимая пальцами рану; в углу рта показалась кровь. Из последних сил наставник вцепился в куртку своего противника, обхватил его покрепче, и они оба рухнули со стены. Дэррек камнем бросился за ними, но драконьи когти лишь неловко мазнули по одежде чародея, вспоров лёгкую ткань туники.

Послышался звук удара о землю, и в полной тишине раздался отчаянный вопль Джерри:

— Мастер Флориан!

Элмерик схватил его за плечо: с этого дурака сталось бы прыгнуть вслед за наставником. Но чего Элмерик точно не ожидал, так это того, что Джеримэйн не скинет его руку, не попробует врезать под дых, а уткнётся лбом в его плечо, чтобы спрятать рвущиеся наружу слёзы.

— Он знал, что не переживёт этот бой…

— Но почему?

— Потому что мастер Флориан нарушил гейс, — Джерри не поднимал головы, поэтому говорил очень глухо. — Он думал, что мастер Каллахан находится у Калэх в смертельной опасности. И решил, что ему можно разговаривать. Кто же знал, что командир был там не в плену, а в гостях…

— Значит, такова судьба, — Элмерик не стал отстраняться — пускай Джеримэйн выплачется как следует.

Его самого сейчас больше интересовало другое. Даже издалека он чувствовал, что Каллахан слабеет. Бой слишком затянулся. Бэлеар с Брэннаном уже оба были не раз ранены, но исход битвы до сих пор оставался неясным. То одному из них улыбалась удача, то другому, а арфа тянула силы из короля-филида, его пальцы слушались всё хуже, из-под ногтей шла кровь, и даже края его рукавов уже пропитались алым. Лицо было бледным настолько, что, казалось, жизнь осталась лишь в светло-голубых глазах. Каллахан тяжело дышал, со свистом втягивая воздух сквозь приоткрытые потрескавшиеся губы.

Браннан, в очередной раз увернувшись от чудовищного меча, полоснул фомора по ноге. Тот упал на одно колено, но подойти к себе по-прежнему не позволял, держа противника на расстоянии. Одновременно с этим Бэлеар что-то прошептал, и это Элмерику очень не понравилось. Ожерелье на шее короля фоморов запульсировало, испуская алое свечение. Около двух десятков его подданных рухнули под стенами Каэрлеона, а раны их повелителя затянулись.

— Ну а теперь продолжим, сын Финварры, — Бэлеар, усмехаясь, поднялся. — Сдавайся, тогда я сохраню жизнь тебе и твоему брату. Подумай сам: ты ранен и устал, а я снова здоров и полон сил. Тебе меня не победить.

— Это мы ещё посмотрим! — зло выкрикнул Браннан.

И вдруг со всех сторон налетели чернопёрые птицы. Они закрыли небо и заслонили солнце, громко крича, вцепились исполину в волосы, а самый крупный ворон (Элмерик почему-то был уверен, что это Бран) явно целился выклевать Бэлеару его единственный глаз.

— Разве мы договорились, что никто не должен помогать?

— А кто сам забрал жизни у своих подданных? — яростно возразил Браннан, нанося удар за ударом, — при появлении птиц у него словно открылось второе дыхание.

— Они всего лишь сосуды моей силы, не более того, — Бэлеару удалось отмахнуться от ворона, тот сделал круг над холмом и снова вцепился фомору в волосы.

— Эти птицы не приносили мне ни присяги, ни дружеских клятв, — рассмеялся король-воин. — Стало быть, никто из нас не нарушил уговор.

Настырный ворон увернулся от могучего кулака фомора и всё-таки ударил его клювом в глазницу. Бэлеар взревев, рассёк птицу пополам и отбросил подальше — прямо под ноги Каллахану. В воздухе закружились чёрные перья и тут же рядом взметнулись белые — из плаща короля-филида. Перестав играть, он завалился набок, и Элмерик каким-то безошибочным внутренним чутьём понял: это конец. Арфа вытянула из Каллахана все силы, забрала даже нескончаемые годы эльфийской жизни. Он был мёртв.

— Уверен, командир выкарабкается, — Джерри попытался его утешить.

Но разве он сам не видит? Бард обречённо покачал головой.

Браннан тоже понял, что произошло, и закричал так, что Элмерику показалось, будто этот вопль достиг всех существующих миров, и они содрогнулись одновременно. Размахнувшись, король-воин метнул свой меч, будто копьё. И ослепший Бэлеар не успел уклониться. Клинок вошёл фомору прямо в сердце, и тот рухнул назад с грохотом, напомнившим Элмерику горный обвал. От удара исполинского тела о землю сотрясся весь Королевский холм. На татуированном лице павшего врага застыло удивлённое выражение, будто бы даже после смерти Бэлеар не мог поверить, что его победили какие-то юные эльфы, у которых ещё молоко на губах не обсохло.

— Каллахан мёртв, — собственный голос показался Элмерику чужим. — Пророчество исполнилось. Было сказано: только от руки короля падёт Бэлеар, но тот заберёт своего убийцу с собой. Так и стало.

В этот миг он даже не чувствовал горя, поэтому не понимал, отчего перед глазами стоит такой туман. Силы почти покинули его, огонь безумия прогорел, оставив после себя лишь тлеющие угли. У Элмерика подкосились колени. Он бы упал, если бы Джеримэйн не подхватил его.

Уже находясь на грани забытья, бард увидел, как Калэх спустилась с камня и склонилась над Каллаханом. Браннан, сжав губы в тонкую линию, занёс над её головой меч, но ей, похоже, было всё равно.

Королева сняла повязку, и Элмерик разглядел, что в её глазах не было зрачков, только два слепых бельма. Тем не менее он откуда-то знал, что Калэх всё прекрасно видит, а ещё чувствовал, что ей сейчас очень больно. Настолько, что слёзы из её глаз, падая, выжигали траву вокруг.

— Отойди от него! — рявкнул король-воин.

Королева не пошевелилась. Браннан попытался ударить её, но так и застыл каменным изваянием, воздев клинок к небу. А Калэх собрала свои слёзы в ладони и умыла ими лицо Каллахана, а потом накрыла его губы поцелуем. Её белые одежды вмиг покраснели, будто бы напитались чужой кровью.

У Элмерика тотчас же потемнело в глазах, но он успел услышать, как снова застучало сердце наставника, которое, казалось, замерло навсегда, а по жилам шумно побежала кровь. Король-филид открыл глаза и сделал судорожный вдох. А Калэх обернулась к Брэннану и, наконец, позволила тому опустить меч. Она пристально смотрела прямо в глаза королю-воину.

— Я вернула ему дыхание. Но этого мало. Сколько он проживёт — зависит только от тебя. Сколько лет своей жизни ты готов отдать брату?

— Половину, — не задумываясь, ответил Браннан. — Мы проживём одну жизнь на двоих, а когда настанет срок, вместе отправимся в Аннуин.

— Да будет так! — Калэх не изменилась в лице, но Элмерик откуда-то знал, что королева довольна, можно даже сказать, счастлива.

Она бросила нежный взгляд на Каллахана, одними губами произнесла:

— Я буду ждать тебя. На той стороне, — и исчезла.

А над королевским холмом, громко хлопая крыльями, взлетел чёрный как смоль ворон Бран — тоже, как ни странно, живой и здоровый.