Чужая

Глава девятая

День прошел в относительном покое. Айе удалось немного поспать под строгим надзором Тойры. Она же заставила свою упрямую госпожу проглотить целую кукурузную лепешку и выпить травяной отвар с ромашкой.

Ближе к вечеру наспех помылась в быстро остывающей воде, наблюдая, с какой нежностью и трепетом управительница возится с ее ребенком. С горечью и непередаваемой тоской подумалось о маме, что никогда не увидит, не сможет обнять и даже просто не узнает, что у нее есть внучка. Что ее непутевая дочь теперь мама, жена и хозяйка жестоких, северных земель.

Старательно гнала от себя эти мысли. Боли и страхов и так доставало с лихвой.

Проветривала покои, широко распахнув окна, пока Тойра с Саной на руках прогуливалась по коридорам в сопровождении молчаливых стражников, приставленных еще Нирхассом.

Каждая мысль о нем отдавалась болью в каждой клеточке ее существа. Вдохнула вечернюю, морозную прохладу и застыла, глядя на приближающуюся с запада конницу. Гвардейцы пробирались через плотные ряды деревьев, преодолевая высокие сугробы. Были в темно-синей форме северян. Вздымались высоко белые флаги с алой розой. Алой! Не синей…

Сердце Айи забилось быстро-быстро. Бешено.

Рванула от окна, подхватывая детское одеяльце и пеленки. Мысли колоколом стучали в висках, в горле все пересохло, а ладони несчастной вспотели.

Они уже здесь! Почти преодолели стену. Они здесь!

Выбежала в коридор, запихивая на ходу в большой мешок детские вещи. Тойра уже стремилась ей на встречу. На лице ее был самый настоящий ужас. Такой несвойственный этой сильной женщине. Непривычный. Следом, быстро поднимаясь по лестнице, летел запыхавшийся Амин.

- Айя. Солейр в городе. Им открыли ворота. Предатели были среди гвардейцев, они сложили оружие. Остальные убиты.

Если повелитель здесь, значит Нирхасс и Райан…

В груди запекло. Начал разрастаться уже знакомый огненный шар.

Айя зло тряхнула головой. Не сейчас! Сана! Сейчас важна только она!

Приняла свою искорку из дрожащих рук управительницы. Скомандовала:

- За мной! – двинулась вниз, не оборачиваясь произнесла, - Румир и Норс!

Амин кивнул и удалился, чтобы скоро нагнать их в библиотеки, уже в сопровождении упомянутых Аей гвардейцев. За стенами дома послышались крики и грохот, звон. Лязг оружия. С оглушающим хлопком слетела с петель мощная, оббитая с внешней стороны кованным железом, входная дверь. Рухнула в пустой холл, впустив в помещение холод зимней ночи и десятки чужих ног.

Враг был в доме.

Остановилась у нужного шкафа, потянула на себя книгу, что показывал несколькими днями ранее ее муж. Створка отъехала. Румир и Норс без вопросов шагнули в темный провал в каменной стене, быстро поднимая заготовленные заранее факелы. Поджигая, выхватывая из ножен мечи.

Айя застыла у книжных полок. Уставилась в маленькое, безмятежное личико. Сана тихо кряхтела, пускала слюни, высовывая юркий язычок. Девушка прижимала теплый сверток к себе, кутала в теплое одеяло. Смотрела, стараясь запомнить каждую черточку своего ребенка, вдыхала ее запах, целовала. Вся содрогалась.

- Я люблю тебя больше всего на свете, моя искорка. Мой бедный огонек. Мама тебя так сильно любит…

Прижавшись к теплому лобику последний раз, сильно зажмурила глаза, давя в них соленую, жгучую влагу. Не давая себе шанса на сомнения, всучила дочь ошарашенной Тойре, почти втолкнула их в темноту хода. Обернулась к ассуру.

- Амин, прошу, - взмолилась, приседая от очередного хлопка, что раздался совсем рядом.

- Я не брошу Вас…

- Прошу! Пожалуйста! Хотите встану на колени?! Они пришли за нами. За мной! Я дам им, чего они так хотят! Их надо отвлечь. Дать фору Тойре. Пожалуйста идите с ними. Умоляю, Амин! Умоляю! Не оставьте мою Сану! Не оставьте!

И снова каменные стены сотряслись, посыпались с полок книги, задребезжали испещренные морозными узорами стекла.

- Времени нет, - произнес сухо темный и смуглый Норс.

- Прошу…

Амин, сцепив зубы, заиграл желваками. Шагнул следом за огорошенной, ошеломленной происходящим управительницей, не сводившей глаз со своей дрожащей хозяйки. Не раздумывая Айя толкнула тяжелую створку, та быстро поехала в сторону, вставая на место. Прежде чем раздался тихий щелчок, в узкую щель просочился невозмутимый Румир.

Проход закрылся.

Айя осела на пол, давясь слезами. То, что творилось в ее душе невозможно было описать ни одним известным ей термином. Не было таких слов и определений. Ее словно не стало. Как если бы она умерла – душа исчезла, а тело вместе с предсмертной агонией осталось. Сидело там - в темноте безвольной куклой, сотрясалось от страшного озноба под внимательным взглядом преданного гвардейца.

- Нам надо идти Айя. Они не должны узнать об этом как можно дольше, - парень кивнул на скрытый стеллажом ход.

- Почему ты не ушел? – опираясь на протянутую руку, поднимая свои непослушные конечности, спросила госпожа.

- Я не оставлю Вас одну, - робко улыбнулся гвардеец, сжимая в горячей ладони ее холодные, влажные пальцы. – Вы не одна!

- Спасибо, - выдохнула Айя.

Она шла по узкому коридору в сопровождении своего верного стража. Шла, высоко подняв подбородок, твердо ступая на темный камень пола, сжав до побелевших костяшек кулаки. Гнала от себя страх, понимая, что за ее спиной сокрыто слишком многое, чтобы поддаваться слабости. Самое дорогое. Бесценное. То единственное, ради чего нужно быть стойкой. Несмотря ни на что. Вопреки всему. Не важна даже жизнь…

Дом был перевернут с ног на голову. Стена в холле разрушена, снег наметало на огромные каменные глыбы, долетая до самой широкой лестницы. Стекла глухо хрустели под ногами, искрились снежинками в темноте. Слуги жались по углам, гвардейцы беспрепятственно передвигались по поруганному, оскверненному дому. На крыльце лежали чьи-то бездыханные, изломленные тела. Айю передернуло. Заметив ее, солдаты правителя громко закричали. Один ринулся к ней, норовя схватить, но перед ним возник Румир, удобнее перехватывая меч.

- Ее велено доставить повелителю! – прошипел гвардеец.

- Где он? – невозмутимо поинтересовалась девушка, выглядывая из-за спины своего защитника.

- Я провожу, - ответил воин, двинувшись к главному залу, опасливо косясь на Румира. Айя направилась следом.

Он сидел за длинным столом, в широком кресле хозяина дома. Вражеские гвардейцы расположились вдоль стен, за высокими окнами слышались окрики и смех. Ширрин подпирала собой стену у камина. Заметив Айю, вся встрепенулась, лицо ее хищно искривилось, губы дрогнули то ли в улыбке, то ли в оскале, выдавая все ее чувства. Ненависть, зависть, злое торжество.

- Так-так-так, а вот и сама госпожа Шаррихасс! – бодро воскликнул Котрон, поднимая руку и откидывая с лица гладкие, рыжие пряди. Глаза его ярко блеснули сочной зеленью в свете множества свечей. – А где же маленькая наследница? Так хочется взглянуть на творение моего преданного пса.

- Ее здесь нет, - коротко ответила Айя, выдерживая его пристальный, изучающий взгляд. – Любуйтесь на свое творение, оно воистину стоит своего создателя.

Принцесса в удивлении приоткрыла рот, не ожидая от соперницы дерзости. И дерзости ни к кому иному, как самому главе Правящего Дома, повелителю!

А всего, чего жаждала Айя - это переключить их внимание на себя. Отвлечь, насколько это было возможно. Потянуть время, пока в темном и сыром тоннеле, глубоко под землей, к свободе и надежде стремился ее огонек. И пусть ей это будет стоить жизни, Айя не отступится…

Девушка хорошо знала, ассуры не спускают непочтения и неуважения.

- Ребенка нигде нет, мой повелитель, - отчитался один из воинов, появившись у них за спиной.

Солейр понимающе кивнул, устремив на Айю уничижительный, полный презрения взгляд. Невольно восхищаясь ее глупостью. Перечить ему, будучи окруженной целой армией, находясь под защитой одного лишь сопливого юнца. Это была или непроходимая тупость или отчаянная смелость. Котрон пока не разобрался. Рассматривал ее внимательно, пристально, пытаясь понять, как она смогла привлечь одной с ним крови существо. Девка даже рядом не стояла с его дочерью, а вскружила голову сразу двум ассурам. Появление юга было для него полной неожиданностью. Дела обстояли куда хуже, чем он предполагал. Чертов Шаррихасс! Неблагодарный сукин сын! Он сотрет в порошок все, что тому было дорого!

- Где Ваша дочь, Айя? – спросил повелитель, переводя взгляд на свои сапоги.

- Ее здесь нет, - повторила девушка, глядя прямо на него. Ей было страшно. Солейр это видел.

- Не скажите, значит, - усмехнулся повелитель, - что ж, воля Ваша. Есть много способов разговорить человека. Особенно женщину. Особенно беззащитную. Например кнут. Вы уже с ним знакомы так ведь, госпожа? Или может дать волю моим изголодавшимся по женскому телу солдатам? Пусть узнают, что такого распробовал в Вас Шаррихасс.

Айя вздрогнула. Стиснула зубы, задирая подбородок еще выше. Румир за ее спиной напрягся. Шаррин растянула пухлые губы в победной, торжествующей улыбке.

- Да, пожалуй, второй вариант будет куда занимательней…

Нирхасс гнал коня во весь опор. Бедная животина неслась по сугробам, всхрапывала пенистым ртом, блестела, лоснилась потом на крутых боках. Почти задыхалась. Райан мчался следом. Остальная конница прилично отставала.

Кровь в висках ассура стучала набатом. Мысли носились в голове, грозя расколоть надвое несчастную черепную коробку. Впервые он был так напуган. Нирхасс никогда прежде не ощущал ничего подобного. Страх за них был настолько велик, что мешал думать трезво. Ощущался физически каждой клеточкой его звериного существа.

«Только бы они успели уйти. Пусть они ушли. Тьма, пусть они ушли!»

Близился рассвет.

Если он все правильно рассчитал, то Солейр достиг Хасарона вчера вечером. Обвел его. Обхитрил. Армии Шаррихасса и юга встретили за рекой лишь жалкую кучку наемников с востока, что были облачены в форму гвардейцев Правящего Дома Севера. Без пыток сознались, открыли планы Котрона…

Нирхасс утопил землю в их крови и теперь мчался, летел домой. Чувствовал себя дураком. Глупцом, обставленным, разряженным в шелка и веками не державшим в руках оружия, стариком. Страшился не успеть. Опоздать. От одной мысли, что Айи и Саны больше нет, делалось дурно. Мужчина гнал ее от себя, сосредотачиваясь на дороге. Злость и ярость – дикая, безудержная! Вот что владело им всецело.

Райан дышал недовольством ему в спину. Прожигал взглядом. Ненавистью. Отчаянием.

Они не встретили сопротивления ни на широкой дороге, ни в лесу на подступах к городу.

Хасарон блестел изморозью под лучами утреннего, яркого солнца. Был тих и спокоен. Почти безмятежен. Привычен. Только алая роза на реющем флаге смотровой башни кричала о подлом завоевателе. О чужаке за родными стенами. Рядом, на высоком шпиле, развевалась на ветру голубая, в темных, багровых пятнах ткань. Присмотрелся и взвыл, сердце остановилось, кровь отхлынула от разгоряченного лица.

Ее платье!

Ее платье.

Ее платье…

Райан замер рядом, конь его недовольно дергал большой мордой.

- Ты обещал! Ты клялся, что ей ничего не грозит! Шаррихас, раздери тебя тьма, ты клялся! Если ее нет, я убью тебя! Убью…