Дорога сильных. На пороге мира

Глава 30

Линда

Грен Лусар гнал их так, словно за ним демоны увязались.

Если утром еще Линде казалось, что они движутся слишком быстро, то теперь предыдущий поход воспринимался легкой прогулочкой. Она, тренированная, темп выдерживала легко, не отставая от гьярраваров, но девчонки, особенно те, что помладше, устали слишком сильно и еле держались на ногах. И Хильда, хоть и не жаловалась, хромала все больше.

Не раз и не два девушке хотелось подойти к магу и тряхнуть его, и высказать все, что думает, выместив и злость свою, и тревогу. Но — молчала. Шагала себе и шагала, помогала, кому могла, проверяла тэна Рейнара, отчаянно надеясь, что он, наконец, очнется, уходила с разведчиками вперед и возвращалась обратно.

Она понимала, что спать тут надо в укрытии, иначе быть им съеденными.

Их спасало лишь то, что дни в этих широтах пока оставались длинными. Солнце, много часов будто приклеенное к небосводу, сползало на запад, окрашивая мир теплым золотом, в низинах пролегли длинные тени. А они все шагали, забирая наверх, и до укрытия было далеко. И ребята очень, почти невозможно, устали.

Она шла впереди с Иваром, когда из-за поворота вынырнула монументальная дозорная башня, венчающая скальный уступ. А за ней — Линда забыла, как дышать — виднелся город.

Полыхал закат, расцвечивая редкие облака алым и розовым, и сиреневым в бледную синеву. Ошский хребет, далекий и, одновременно, близкий, казался хрустальным, а язык ледника, сползающий в долину, выглядел подтаявшей мороженкой. Ближе, по левую руку, изгибался, опоясывая гору, каньон реки Белой, и висели над ним клочья густого тумана.

Город, озаренный с той стороны, будто парил в облаках. Зубцы стен как два ряда диковинного ожерелья, острые крыши домов и на макушке горы — высокое здание, своими шпилями вспарывающее небо.

Белый, серый, клочки зеленого. И все это будто политое нежным персиковым сиропом. Нереальное зрелище.

— Арденбург, город Арда, наследие прошлой эпохи, — проговорил Ивар за ее плечом, и в голосе его вместо привычного веселья звучала тихая грусть. — Красивейший город севера, между прочим, даже сейчас. Говорят, он был заложен в незапамятные времена, когда боги ходили между людей, и население его — прямые потомки Арда-строителя.

— Но и это их не спасло, — так же тихо ответила Линда, — от всего этого…

Арденские темные земли были одними из самых протяженных в регионе. Ограничивались они с одной стороны Быстрянкой, рекой, через которую отряду пришлось бежать от торийцев, с другой — Белой, что вырезала себе глубокий каньон. На севере темные земли уходили далеко, захватывая целиком восточный отрог Ошского хребта, — скалистые неудобья, и ранее малонаселенные, а теперь вовсе безлюдные.

— Охренеть! — раздался за спиной восторженный голос Дэна. — Лин, ты видишь то же, что и я? Это же… охренеть можно! Вообще!

Ее губы скривились в улыбке.

— Что, Дэнчик, дар речи потерял?

Он лишь покачал головой и взлохматил русую шевелюру.

— Красиво. Мы там ночевать будем?

Линда прищурилась, оценивая витки серпантина, что спускался от башни чуть ниже, а после забирал к городу.

— Вряд ли. Туда часа полтора, не меньше. Дойдем к темноте, а это… ну, так себе идейка.

— Да ладно! Вот же он, рядом!

— В горах все кажется ближе, чем есть.

Денис скривился и продолжил возражать:

— Да успеем мы…

— Ночуем здесь! — донесся до них голос Снура, и Линда глянула на парня с насмешкой: ну, я же тебе говорила?

— Ничего, — сказала она и хлопнула Дэна по плечу, — завтра рассмотришь город подробнее. Если, конечно, бежать не будем, как сегодня.

— Точно? Другой дороги тут нет? А то мало ли…

— Мм… Ивар?

Девушка оглянулась на молодого гьярравара и поманила его обратно к себе.

— Есть тут другая дорога? А то Дэнчик волнуется, что в город не попадем.

— Да не волнуюсь я, — пробурчал парень.

— Дорога есть, — отозвался Ивар. — Но она тоже ведет в город, мы его никак не пропустим. Вот, смотри…

Он приобнял Линду за плечи и повел к краю скалы. Здесь был парапет, низкий, чуть выше колена, а за ним — многие метры острого камня, отвесно уходящего вниз, шапка деревьев, закрепившихся на каком-то карнизе, и бурлящая на порогах Белая.

— И где?

— Под нами, — с усмешкой отозвался гьярравар. — Смотри, я подержу.

Пришлось лечь на парапет и свеситься, понимая, что упади она отсюда — костей не соберешь. Но теплые руки крепко держали за талию, и Линда выдохнула, пригляделась. Кроны деревьев скрывали каменистый уступ, что тянулся, повторяя изгибы реки, под скалой, а после уходил тонкой ниткой к городу, дублируя верхнюю основную дорогу.

— Этот путь даже короче, жаль, с лошадьми не пройдешь, — говорил Ивар, продолжая удерживать Линду за талию. — Видишь ступени? Тут полого еще, дальше круче идут.

Она кивнула и похлопала его по руке. Мужчина легко вытянул девушку обратно и поставил перед собой, не торопясь убирать ладони с талии. Губы его улыбались, а взгляд ласкал лицо.

Линда тоже медлила, любуясь спутником. Тонкие, еще чуть — и покажутся женственными, — черты лица, каштановые волосы, которые стрижет коротко, совсем не по джеррской традиции. Лукавый прищур и кривоватая ухмылка его только красят. Симпатичный он, да, этого не отнять. Среднего роста, ненамного выше нее самой. Быстрый и гибкий воин, вечный балагур и хороший друг. Но — не больше.

— Понравилось? — спросил, и не понятно стало, что имеет в виду: дорогу, просмотр ее или… себя самого.

Линда облизнула пересохшие губы, и взгляд темно-карих глаз переместился на них.

— Ага, — отозвалась она. — Очень красиво.

И шагнула назад. А он — отпустил. Так же легко, как и держал.

Линда

Ночь подкралась незаметно. Пока расположились лагерем, проверили башню — в ней, на удивление, сохранились и перекрытия, и лестница, возносящаяся на высоту третьего этажа, — пока организовали дежурство, успело стемнеть и сильно похолодать.

Ребята сидели кружком, дрожали и жались к костру и друг к другу. Младшие девчонки едва не падали от усталости, и казалось, они уснут, дай только возможность. Но сначала была еда и горячее питье.

Маргарита, оккупировав котелки, сотворила чудо из ничего. Немного дичи набили еще днем, но для такой оравы — мало, слишком мало. Местный заяц, несмотря на когти и совсем не заячью мощную пасть, оказался вкусным. Жестковатым, но вкусным. Особенно под соусом из меленьких красных ягод, какой-то травы и горстки зерна.

Или она так голодна была?

— Ведьма! — восхищенно выдохнула Линда, обсасывая кость и голодными глазами поглядывая на котелок.

Марго усмехнулась.

— За нашу ведьму! — воскликнул Ивар, поднимая кружку с горячим отваром. Добавил быстро, перехватив взгляд Хильды, — за обеих наших ведьм, да продлят сестры их годы!

Посуды было мало, и она пошла по рукам.

Обжигающий губы отвар, пахнущий травами, несколько ягод черники, теплый бок Витьки и его ладонь, к этому боку прижимающая. Что еще надо для счастья? Хрупкого, мимолетного, такого ценного.

Долго сидеть не стали, их ждала беспокойная ночь и следующий день с переходом не менее сложным, чем сегодня. Шумели, укладываясь, молодые люди, вился над ними голос Хильды, которая старательно отделяла мальчиков от девочек, тихонько фыркали лошади, привязанные прямо у входа в башню, переговаривались часовые.

Линда задержалась на улице. Подошла к краю, остановилась у парапета. Поковыряла носком сапога камень. Кто вообще додумался ограждение делать столь низким? Один неверный шаг — и полетишь в пропасть. А материала вокруг завались, никто не мешает сделать площадку чуточку безопаснее.

С другой стороны, удобно.

Она села на парапет, кутаясь в плащ, привалилась плечом к серой неровной стене башни. Взметнулись от ветра волосы, в лицо дохнуло речной свежестью. Линда втянула носом воздух: жадно, насколько хватало легких. Выдохнула медленно. Ее накрыло тем юношеским восторгом, когда делаешь что-то смелое и дурное, вроде сидения на подоконнике — или краю пропасти.

— Идем спать, Лин, — раздалось от входа.

— Да. Сейчас, — отозвалась, глубоко вздыхая вновь.

И почему ей так хотелось взять побольше от ночи — всегда, везде? Словно опутывало ее той особой магией, что разливалась в воздухе, сверкала искорками звезд, звала в путь ветром и запахом остывающей земли. Словно было что-то такое… совсем ее… истинное, важное, что, задавленное рутиной, непременно исчезало с наступлением дня.

Виктор подошел ближе, обнял за плечи, наклонился, целуя в макушку.

— Все, — пробормотала она, — теперь точно никуда не пойду. Слишком уютно.

— Уснешь ведь и свалишься.

— Ты мне не позволишь, я знаю.

— Свалиться? Или уснуть?

Линда фыркнула, пряча усмешку в край плаща.

— Надеюсь, и то, и другое.

— Хорошо. Ну-ка…

И он подхватил ее с парапета, словно маленькую девочку, на руки. Ухнуло сердце, подскочило к горлу. Она зашипела возмущенно:

— Вик! Ты что это делаешь?!

Прошел несколько шагов и поставил ее у стены, поодаль от края. Неспешно поправил сбившийся на ее плечах плащ, ответил серьезно, глядя сверху вниз:

— Как это что? Мешаю тебе спать и падать.

Сбоку, от двери, раздался смешок. Ивар хмыкнул с пониманием и — отвернулся. Линда потупилась, понимая, что видеть их сейчас могут многие. Что, того и гляди, явится Хильда и начнет ворчать, как всегда. Что под холодным взглядом старшего мага ей станет совсем не по себе, и шальное настроение ночи улетучится разом. Но… какая, в общем-то, разница, кто их увидит и что скажет?

Обратила к нему лицо, чувствуя себя так, словно стоит, балансируя на краю. Спросила, перекатывая слова на языке:

— И что же ты придумал?

Виктор качнулся к ней, будто ждал именно этого — знака с ее стороны. Вдавил в стену, обжег поцелуем, уверенным, страстным, и она рухнула в эту пропасть. Закружилась голова, и она вцепилась в ворот рубахи парня. По телу прошлись его руки, одна скользнула на поясницу, пальцы второй зарылись в волосы на затылке. Стиснул — крепко, сладко, — прижал к себе еще плотнее, так, чтобы каждой клеточкой чувствовать его жар.

От настойчивых поцелуев голове стало легко, а телу — томно, и Линда совсем потерялась во времени и пространстве. Отвечала с не меньшей страстью, по плечам гладила и спускалась пальцами на поясницу. И горела, горела…

Он отстранился первым, и она застонала. Втянула со всхлипом воздух, словно до того не дышала вовсе. Лицо пылало, перед глазами плыло. Пальцы Виктора поглаживали заднюю поверхность шеи, и от касаний этих немели ноги. Он смотрел — жарко, жадно, — и взгляд этот воспламенял кровь не меньше, чем поцелуи. И глаза, синие, как воды реки, казались совсем черными.

Он никогда не смотрел на нее так… горячо. Это было по-новому и очень, очень волнующе. Он сам сейчас казался другим. Открытым, страстным. Будто слетела шелуха контроля, обнажив главное.

Кто ты.

С кем хочешь быть.

Здесь и сейчас.

— Вик, — выдохнула она, — ты какой-то другой. Тебя там, случаем, не подменили? Не цапнула какая тварюшка за… что-нибудь?

Он хмыкнул и притянул к себе, обнял, но иначе. Не жарко — тепло. Уютно.