Стихотворения в пяти томах
- Автор: Мирра Лохвицкая
- Жанр: Поэзия
- Дата выхода: 1904
Читать книгу "Стихотворения в пяти томах"
Я оделась в легкие одежды,
В белый цвет, как любит мой любимый,
И спешу по лестнице заветной,
Что ведет в его опочивальню.
Я спешу и вижу – мне навстречу
Вся в слезах бежит моя служанка, –
На три дня уехал повелитель,
Ждать его велел не засыпая.
Как змея холодная и злая
Жажда смерти в сердце шевельнулась,
Но любовь посеяла надежду:
Как-нибудь три дня переживу я,
Как-нибудь перенесу разлуку.
5.
Я ждала его три долгих ночи.
Три зари я без него встречала.
К вечеру на третий день уснула.
Вдруг, сквозь сон, послышались мне стуки,
Стуки, шумы, звоны, разговоры,
Голос друга, смех его веселый…
Я проснулась, – звуки отзвучали…
Голоса угасли в отдаленье…
Где-то дверь захлопнулась… Все стихло.
6.
Я – к портрету. Он опять смеется.
Злой горбун оскалил волчьи зубы.
Я зову, – бежит моя служанка,
Говорю: «Подай мои наряды.
Принеси запястья, ожерелья,
Шелк и бархат, жемчуг и алмазы,
Я хочу одеться королевой,
Потому что мой король вернулся!»
– «Госпожа, – лепечет мне служанка, –
Не один вернулся повелитель,
Не один – с чужой нарядной дамой.
И портрет ее велел повесить
Над твоею брачною постелью».
(В нашем доме был такой обычай:
Кто бы ни был новый посетитель, –
Вмиг лицо его изображалось
На доске волшебной против входа).
Обернулась я и вижу – точно,
Над моим висит он изголовьем,
Подошла я с трепетом к портрету,
Подошла, взглянула – изумилась.
Вместо глаз – две круглые гляделки,
Грубый нос и брови – как колеса,
Толстых губ нахальная улыбка
С добродушно-глупым выраженьем.
О, когда б она была прекрасна, –
Я б изныла ревностью бессильной!
Но взглянув на эту, – почему-то
Умереть я снова захотела…
7.
До зари очей я не смыкала.
Рано утром, слышу, под окошком,
Чей-то голос, женский и визгливый,
Говорит кому-то: «До свиданья».
Я – к окну. И вижу – наши кони;
Вороной и белая лошадка,
Будто день и ночь, впряглись в карету,
А в карету входит незнакомка.
Круглыми как бусины глазами
Смотрит вверх, коротенькой рукою
Поцелуй кому-то посылает
И твердит: «До скорого свиданья!»
В третий раз я смерти пожелала.
О, когда б уснуть и не проснуться!
8.
Как-то скоро день сменился ночью,
Будто вовсе дня и не бывало,
Загорелись свечи и лампады,
Злой горбун широко скалит зубы.
Я оделась в черный-черный бархат,
В знак печали косы распустила,
В черный флер закуталась и вышла.
Я должна увидеть дорогого,
Иль от боли сердце разорвется!
Я иду по залам одиноким.
В зеркалах мелькаю бледным ликом.
Тень моя колеблется за мною,
Бесконечно длится анфилада.
По стенам висят пустые рамы,
В рамах нет ни дам, ни кавалеров.
Длинный стол мне заступил дорогу…
Не дойти мне, видно, к дорогому!
9.
За столом сидят, болтают гости,
Лица их так странно мне знакомы:
Слева те, что числятся живыми,
Справа те, что числятся в умерших.
Как пройти мне: слева или справа?
Не хочу к живым! С живыми скучно.
Разговоры заведут, расспросы,
Заглянут в мою больную душу,
Захотят узнать, что в ней сокрыто,
Что и мне самой еще неясно.
Лучше – к мертвым. С мертвыми – отрадней.
Ничего им от меня не надо.
Лики их торжественно-бесстрастны,
Голоса – таинственно-беззвучны.
И пошла я смело и спокойно,
Длинный стол направо обогнула.
Тихо, тихо мертвые сидели,
Тихо вслед мне что-то зашептали.
10.
Я бегу по лестнице заветной,
Подо мной поют, гудят ступени,
Каждая звучит особой нотой,
Выше, выше… будто я ступаю
По струнам певучего органа.
Подо мной поют, гудят ступени
О блаженном мщенье всепрощенья,
А в душе – бушующее море!
Жизнь и смерть слились в единый трепет!
О, мой друг, тебя ли я увижу?
Не в мечтах, не призраком, не в сказке?
Если есть такое счастье в мире, –
Наша жизнь – прекрасней сновиденья!
Но дрожат, колеблются ступени,
Между ними – черные провалы,
А в провалах – бездна… Мрачной тенью
Злой горбун вдруг вырос предо мною.
11.
Он растет – и рост его ужасен.
Он взмахнул гигантскими руками.
Знаю, знаю, – надо мне проснуться,
Чтоб не пасть в зияющую бездну!.
Поздно! Сном я больше не владею.
Страшный сон моей владеет волей.
Надо мною – хохот привиденья,
Подо мной – бездонное пространство.
Обрываюсь. Падаю. «Любимый!
За тебя!»… Лечу и – просыпаюсь.
12.
Нет такой волшебной, странной сказки,
Чтоб могла сравниться с правдой жизни,
В странных снах – таятся тайны духа,
В тайнах духа – скрыто откровенье.
Средние Века
В вечном страхе
Жгут сегодня много; площадь вся в огне.
Я домой вернулась. Что-то жутко мне.
В комнату вошла я. Стала. Замерла.
Утром – люди были, а теперь – зола!
Жгли их до заката медленным огнем.
Помяни их, Боже, в царствии Твоем!
Кто меня окликнул?! Окна отперты,
Пахнут где-то близко летние цветы.
Вижу, пол усыпан лепестками роз.
Ветер предвечерний их в окно принес.
Ты ошибся, ветер, сбился ты с пути.
Мне цветов не надо. Дальше отлети.
Не дыши так жарко вихрями пустынь.
Я тебя не знаю. Сгинь! Аминь! Аминь!
Бродит инквизитор под моим окном,
Он заметит розы на полу моем.
Скажет: «Это – чары! Это – колдовство!»
И возжаждет крови сердца моего…
Боже, если вечным Ты казнишь огнем, –
Вспомни о невинных в царствии Твоем!
Колдунья
(Из судебной хроники Средних веков)
– Раз с отцом гуляла я,
Жарким полднем, в поле.
Злобой ныла грудь моя
И тоской по воле.
– «Скучно сердцу моему
В солнце и лазури.
Хочешь, вихрь я подниму?
Мне подвластны бури.
Обещаю, не шутя,
Быть одной в ответе».
Улыбнулся он: «Дитя!
Чар не знают дети».
Чист небесный океан,
Но звучат призывы.
Солнце спряталось в туман.
Притаились нивы.
Крепнет, крепнет сила чар.
Вихри пробежали.
Закурился легкий пар
В потемневшей дали.
Как могучий, черный щит,
По краям – из злата,
Туча грозная летит
Пламенем объята.
Чуть губами шевеля
Я шепчу: «Готово!»
Грянул гром. Дрожит земля.
Я сдержала слово!
Ночь перед пыткой
Я чашу выпила до дна
Бесовского напитка.
Мне ночь последняя дана –
А завтра будет пытка.
Со мной и други, и враги, –
Сравняла всех темница.
«Ведь ты сильна. О, помоги!»
Их умоляют лица.
Да, я – сильна! Сюда! Ко мне,
Неимущие лика…
И вот, – летят, в дыму, в огне,
Хохочут, стонут дико.
Грядет во славе Сатана,
Грядет со свитой многой.
Над ним – двурогая луна
И венчик шестирогий.
«Я – вам отец! – Он возопил. –
Кто здесь боится муки?
Да примет знак Великих сил
На грудь, чело и руки.
Подобен камню будет тот,
Кто носит стигмат ада.
Он под бичами запоет.
Огонь – ему услада.
Аминь! Крепка моя печать, –
Да слабый закалится!»
Кто смеет здесь чего-то ждать?!
Рыдать?.. Взывать?.. Молиться?!!
Наваждения
Одержимая
Сегодня я – под властью «черной птицы»,
Она гнездо в груди моей свила.
Мне блещут чьи-то яркие зеницы,
Багровая в глазах клубится мгла.
Сегодня я – во власти злых влияний,
Я – в зареве угаснувших скорбей.
Мой лютый враг, утих ли гнев твой ранний?
Я жду тебя. Приди, сразись, убей!
Единственный, кого могу призвать я,
Не подходи. – Душа твоя светла.
В моей душе – лишь вопли и проклятья,
Затем, что я во власти Духа Зла!
Магический жезл
(Сонет)
Великий Маг, властитель душ влюбленных,
Простер свой жезл чудесный надо мной.
Усталых вежд очей моих бессонных,
Груди, горящей жаждой неземной,
И жарких уст, без пламени сожженных,
Коснулся властно скипетр золотой;
Он был обвит спиралью змей сплетенных,
Он заклинал змеиною четой!
И с этих пор бессильны – грозный Гений
Нежданных встреч и Демон Обольщений,
Сны бытия – все глуше, все немей.
И с этих пор – хочу ль отдаться чуду,
Хочу ль восстать – но всюду, всюду, всюду
Я вижу знак из двух сплетенных змей!
Смейся!
Сегодня отдых сердцу дам,
Пойду молиться в Божий храм, –
Ниспала с глаз завеса.
Сегодня отдых сердцу дам,
Да вновь предамся Небесам,
Да отрекусь от Беса.
Семь ступеней ведут во храм.
Органа вздохи слышны там.
В душе моей тревога.
Всхожу на пятую ступень –
И вижу дьявольскую тень
У Божьего порога.
Смеются Дьявола уста.
Он шепчет мне… О, я не та!
Не внемлю – отвернулась.
Но на бесовские слова
Я про себя, едва-едва
Чуть зримо – улыбнулась
Исчез. По гулким ступеням
Спешу, стучусь – но заперт храм,
И лики смотрят строго.
И глас раздался надо мной:
«– Пересмехнувшись с Сатаной,
Пойдешь ли славить Бога?
Открыт широко Божий храм
Всем покаяньям и слезам,
Кто плачет – тот надейся.
Но ты, чей смехом был ответ,
Ступай. Тебе здесь места нет.
Ты – смейся! Смейся! Смейся!»
Отрава мира
На лугу, где звонко бьет источник чистый
Светлою волною, радостной, как день,
Я нашла ягненка с шерстью серебристой…
Между ним и мною тихо встала Тень.
Шепчет, нож тяжелый мне влагая в руки:
«Пред тобою жертва, – жертву заколи.
Не создай кумира из бессильной муки,
В ней отрава мира, в ней печаль земли.
Вырастет из крови пышное растенье,
На стебле колючем красные цветы.
Первый – дерзновенье, а другой – забвенье,
Третий – опьяненье. Их познаешь ты!»
– Знаю, Темный, знаю, – кротостью блаженной
Никогда не билось сердце у меня.
Но в душе есть жажда правды совершенной,
Есть святое пламя звездного огня.
Знаю, Темный, – в каждом дремлет сила злая,
Зверь, непостижимый воле и уму.
Зверя клятвой вечной крепко заперла я,
Тайный ключ вручила Богу моему.
Верю, верю, Боже, – избранным Тобою
Ты удержишь руку от греха и зла! –
И пошла я смело новою тропою,
И отраву мира в сердце понесла.