Завтра. Гром завтра. Солнечный восход завтра. Долгая дорога в завтра

* * *

– Ты правильно рассчитал, – сказал Дикар. – Он подошел к самому краю глубокой ямы, которую мы утром нащупали палками, прежде чем вода заглушила мотор.

– Да, он хорошо сработал. – Джимкорбин, рослый, в зеленом азиафриканском мундире, с темным лицом от краски из ореха, которую изготовила Мэрили, выглядел расстроенным. – Знаешь что, Дикар? Я себя чувствую так, словно убил старого друга.

Он неожиданно рассмеялся, в карих глазах снова вспыхнули огоньки, которые словно никогда не гасли.

– Джим Корбин стал сентиментальным из-за груды стали и древесины. Что ж, Дикар, Залив примерно в миле отсюда, грузовика нет, так что отныне ты командир. Что дальше в нашей программе?

– Идти к Заливу, конечно, и найти какой-нибудь способ переправиться через него.

Он взял свое ружье у Мэрили, а Джимкорбин – свое у Бессальтон. И они пошли. Дорога все вилась в зеленой тишине этого сумеречного леса и стала такой узкой, что им пришлось идти цепочкой. Дикар шел первым, Джимкорбин замыкал цепочку.

По мосту из упавшего дерева они пересекли ручей, немного погодя тропа обогнула большое дерево, такое же, как то, на которое поднимался Дикар, и он увидел впереди сквозь заросли свет.

Свет становился сильней. Дикар пробивался сквозь путаницу ветвей, сплетавшихся над тропой.

Неожиданно не стало ни листвы, ни деревьев. Впереди только необычное красноватое небо, а под ним…

Нет. Небо впереди и над Дикаром, а под этим небом вода, и она уходит вперед, пока не встречается с небом, вода такая неподвижная, такая гладкая, как зеркало, в которое он смотрел, когда красил волосы и бороду, и точно как зеркало отражало его лицо, вода отражала небо.

Девочки вышли из леса, и Дикар услышал, как у них перехватило дыхание. Они остановились за ним.