Право на эшафот

Глава 37

Ожидания, что нас сразу начнут чему-то учить, не оправдались. Нет, занятия были, но чисто теоретические. Как заявил нам первый же лектор первой же фразой: «Сначала нужно набрать базу». Возмущаться никто не стал, и я поняла, что такой подход — обычное дело, поэтому тоже промолчала, но Ракель высказала своё недоумение. Ведь любая теория, не подкреплённая практикой, усваивается куда хуже.

— Брат говорил, что так только первую неделю. Присматриваются, насколько прилежный студент, потом распределяют по небольшим группам. Тебе-то хорошо, у тебя уже есть персональный учитель…

Я промолчала, хотя подозревала, что Рауль будет не столько персональным учителем, сколько персональным надсмотрщиком. Вряд ли из Теофрении удастся так же легко удрать, как из Муриции. Других-то фальшивых документов мне никто не сделает… Не просить же об одолжении местного принца? Конечно, была ещё мурицийская подорожная, но на то же имя, так что использовать её где-либо теперь будет в высшей степени неосмотрительно.

— В конце концов, прежде чем делать что-то серьёзное, всегда надо изучить теорию, — продолжила Ракель, так и не дождавшаяся от меня восхищения по поводу Рауля.

Была она ко мне сегодня особенно внимательна, но к разговору о семье мы не возвращались. Признаться, врать мне ей с каждым днём становилось всё сложнее, потому что я считала её почти своей подругой. Почему почти? Потому что была уверена: скажу ей правду о своей Сиятельности — и наша дружба тут же закончится. Но пока она за меня и за себя отслеживала расписание и следила, чтобы мы никуда не опоздали и ничего не перепутали.

Радовало, что всё утро Альварес на горизонте не появлялся. Надеюсь, потому, что Рауль вправил ему вчера мозги, а не потому, что у него сейчас занятия, окончания которых он ждёт с нетерпением, чтобы опять ходить за мной как привязанный.

Пока на лекциях было откровенно скучно. Разумеется, не из-за того, что читали из рук вон плохо. Нет, с этим как раз всё было замечательно. А потому, что всё это я уже знала. И не только знала, но и могла использовать.

Но слушала я внимательно, стараясь ничего не упустить: некоторые вещи и объяснялись, и делались совсем не так, как я помнила. Это следовало учесть при подготовке, чтобы не спалиться. Конечно, в случае чего можно будет сослаться на Рауля, так что в его персональном учительстве был несомненный плюс.

Последним занятием на сегодня у нас значилась физическая подготовка, о важности которой Ракель успела рассказать, когда я заикнулась, что не самое важное занятие, в случае чего можно и прогулять.

— Считается, что физическое развитие может запустить рост Колец Силы, — радостно вещала Ракель. — Правда, брат говорил, что всё это враки. Мол, ни у него, ни у кого-нибудь другого в его группе никакого роста не было. Но я уверена, это потому, что они недостаточно усердно занимались. И да, за прогулы без уважительной причины наказывают строго.

Хорошо, что моё невежество в вопросах магии было обычным делом и не вызывало ни малейших подозрений у окружающих. Не знаешь? Так и знать не должна, если с магией раньше не сталкивалась.

Перед занятием мы успели забежать к себе и переодеться. Пожалуй, форма, несмотря на мешковатость, была удобна и движений не сковывала, а уж обувь почти не чувствовалась на ноге. Я попрыгала перед кроватью, в очередной раз с удивлением вспоминая, как эти ботинки преобразовывались прямо на мне. Посмотрим, как они поведут себя при ходьбе и беге.

— На занятии попрыгаешь, — поторопила меня Ракель. — Пойдём, за опоздание штрафуют.

До опоздания было ещё далеко, тем более что подруга знала, на какую именно площадку для занятий идти, но прыгать в комнате всё равно оказалось не столь интересно, так что мы вышли сразу и пробежались до нужной площадки. Ботинки показали себя прекрасно. Были бы у меня такие в прошлой жизни, я бы, может, чемпионкой по бегу стала.

Почему-то я думала, что будем заниматься в своей группе, но нет, смешанная толпа девушек из всех групп первого курса намекала, что у нас опять какие-то гендерные заморочки. Впрочем, я ничуть не переживала, что не придётся соревноваться с нашими парнями: я девушка слабая, сильные нагрузки могут ещё, не дай Двуединый, спровоцировать ненужный всплеск. Сиять лучше только при проверенных свидетелях, а ещё лучше — вообще не сиять.

— Некоторым понятие стыдливости вообще незнакомо, — неожиданно выпалила Эрнандес, глядя на меня прямо-таки с лютой ненавистью. — Думаешь, мы не догадались, как ты пробралась в личные ученицы к принцу Раулю? Все видели, как вы с ним вчера любезничали на скамейке.

Боже, надеюсь, видели только это, а не то, как мы лазили по кустам у Сиятельного корпуса…

— Как тебе не стыдно такую ерунду придумывать! — встала на мою защиту Ракель. — Его Величество Рауль вчера сообщил Катарине о том, что вся её семья погибла. Именно об этом он говорил с Катариной на скамейке, а не о том, что ты насочиняла.

Это заткнуло даже Эрнандес, не нашедшую подходящей гадости, которую можно сцедить в такой ситуации. С соболезнованиями ко мне не лезли, но сочувствующие взгляды я ловила. Ракель оседлала своего любимого конька и радостно трещала на тему, как нам повезло, что в Теофрении нет Сиятельных и они не влияют плохо на всех нас и на страну.

— Я давно говорю: все беды от Сиятельных, — продолжала возмущаться Ракель.

— Да что вы говорите?

Бархатный голос Диего прозвучал над самым моим ухом. Я вздрогнула и повернулась. Сколько он стоял и что слышал было непонятно, но наверное, немного, потому что следующей его фразой было:

— И почему вы так думаете, сеньорита?

При этом он даванул Сиятельным флёром, и все девицы застыли, восхищённо на него таращась. К счастью, Ракель не только застыла, но и онемела, а то бы с неё сталось сообщить и почему она так думает, и где погибли мои родители. Думаю, если бы Диего узнал, откуда приехала Катарина, то к не дающему проходу Альваресу и принцу Раулю, с которым мы сегодня будем достигать выгодных обеим сторонам договорённостей, добавился бы ещё Сиятельный ухажёр. Этого нужно было избежать любой ценой, поэтому я тоже сделала глупое лицо, чтобы не выделяться, и восторженно на него уставилась. Сделала я это вовремя, потому что он с интересом оглядывал всех, наверняка пытаясь выяснить, находится ли герцогиня Эрилейская среди этой толпы. По мне он мазнул незаинтересованным взглядом, потом вернулся и опять мазнул, но уже заинтересованным. Всё-таки зелье недостаточно испортило мою внешность, чтобы я не вызывала обычный мужской интерес. Но Диего был человеком, для которого дело было на первом месте, поэтому он остановил своё внимание на двух более перспективных, с его нынешней точки зрения, студентках, разглядывая то одну, то другую с таким тщанием, что не вызывало сомнения: искал черты сбежавшей герцогини, искажённые зельем.

— Сегодня у вас занятие провожу я, — наконец сказал он, так и не определившись с объектом, зато перестав наконец давить флёром.

Я его понимала, выбор был сложным: у одной девицы был длинный крючковатый нос, больше подходящей Бабе-Яге из сказок, зато другая отличалась просто невероятных размеров ушами. Поди разбери, кто из них я…

— Нас не предупреждали, — очнулась Ракель. — Вдруг вы говорите неправду?

— Зачем, сеньорита? — холодно спросил он.

— Врать — в духе Сиятельных, — выпалила она.

— Сеньорита, потрудитесь обращаться ко мне «дон Дарок», — в голосе его звякнул металл. — И прекратите говорить про нас гадости. Мы — такие же, как вы, только лучше.

— Это ещё вопрос, кто лучше, — не унималась Ракель.

— А это мы сейчас и выясним, — он нехорошо улыбнулся, прищурив глаза. — Выстроились в одну линию. Быстро.

Он рявкнул так, что никто не подумал не послушаться. Линия была не слишком длинной, так и девушек на первом курсе было немного. Диего начал прохаживаться вдоль ряда и рассказывать о важности физподготовки для мага. О том что ею ни в коем случае нельзя пренебрегать. Он останавливался рядом с каждой и отправлял сканирующее заклинание, в полной уверенности, что его никто не засечёт. При этом он болтал без остановки.

— Тренировки для укрепления тела и медитации для укрепления духа — вот два основных столпа, на которых будет зиждиться ваша магия.

— Не очень устойчивая конструкция, — отвлёкшись на запоминание заклинания, ляпнула я. — Третий бы ещё.

— Что третий? — повернулся он ко мне.

— Третий столп нужен, иначе упасть может наша магия.

— Ну ты и дура! — вызверилась Эрнандес. — У нас по две ноги, и мы не падаем.

Она выглядела столь гордой собственным аргументом, что я не выдержала:

— Ещё как падаем. Напомнить? А вот если бы у нас было три, а лучше четыре ноги, мы бы были куда устойчивее.

— А ну тихо! — рявкнул Диего, мигом теряя всю Сиятельную привлекательность и превращаясь в Сиятельную страхолюдину. — На моих занятиях говорю я и те, кому, я это разрешил. Всем ясно?

«Ясно», — ответили несколько девушек, каждую из которых он отметил быстрым взглядом.

— Похоже, не все поняли, что я сказал, — вздохнул Диего. — Вы, вы и вы — круг по площадке. Один. Вы и вы, — он ткнул Сиятельным пальцем в меня и Эрнандес, — два. Живо, бегом марш!

Я рванула, стараясь побыстрее закончить с наказанием. Эрнандес же возмущённо заспорила, напирая на то, что её отец — важная шишка в министерстве. Остальные побежали, но неохотно и медленно, так что я пробежала оба штрафных круга, а они не закончили один. И Эрнандес тоже не закончила, но не бежать, а возмущаться.

Я пристроилась рядом с Ракель, убедилась, что Диего с его выдающимся Сиятельным слухом никак не до нас, и шепнула:

— Не говори, где погибли мои родители. Никто не должен знать.

— Да, точно. Сиятельные — злобные твари, ещё захочет убрать свидетельство собственных преступлений.

— Вот-вот, — поддержала я её мысль. — Но и другим не говори, чтобы не проболтались.

Тем временем Диего препирательства надоели, он бросил:

— Конечно, сеньорита, вы можете не бегать и вообще не заниматься. Я думаю, вам не составит труда объяснить своему отцу, почему вас отчислили на второй день занятий. — И повернулся спиной к Эрнандес. — Итак, как я вижу, с физической подготовкой у вас примерно так же, как с мозгами.

— С чего это я вдруг отчислена? — взвилась Эрнандес.

— С того, что все, кто не выполняет указание преподавателей, подлежат отчислению. Для вас это явилось сюрпризом, сеньорита? Как и то, что во время занятий посторонние разговоры запрещены? Уходите и не мешайте студентам.

Он опять даванул флёром, но флёр оказался бессилен перед ужасом, который обуял Эрнандес, когда она поняла, что с отцом действительно придётся объясняться. Губы у неё задрожали, и она, разом растеряв всю спесь, залепетала:

— Простите, дон Дарок, этого больше не повторится. Я могу бежать?

Он недовольно прищурился, прикидывая, не лучше ли выставить ту, кто никак не может быть его целью, а значит, будет только мешаться под ногами. Потом сообразил, что, пока цель не достигнута, не стоит портить отношения с шишкой из министерства, и неохотно процедил:

— Первый и последний раз, сеньорита Эрнандес. Но бегать вы будете уже после занятия. Пять кругов, понятно?