Право на эшафот

Глава 35

Наверное, это оказалось последней каплей, потому что от предложения Рауля я настолько разозлилась, что засияла даже через зелье. Более того я его напрочь выжгла. Зелья, скрывающего Сиятельность, во мне не осталось ни капли.

— Как вы смеете? — процедила я со всем высокомерием, доставшемся мне от тётушки. — Что вы о себе возомнили? Да ваша страна во мне нуждается куда больше, чем я нуждаюсь в вашем университете.

Кроме сияния, из меня пробилось ещё заклинание явно наступательного толка, которое я не знала, но которое моё тело создало само и которое теперь жгло кончики моих пальцев.

— Донья, только не здесь! — заверещала горгулья неожиданно тонким, но всё равно скрипучим голосом. — Мы не сможем скрыть столь сильный выплеск силы и труп не сможем утилизировать!

Про проблемы с энергией она не заикнулась. Как же: здесь присутствовал низкий, с горгульиной точки зрения, маг. Я застыла, потому что понятия не имела, что делать с проявившимся заклинанием. Тело создало его на рефлексах, но развеять на рефлексах почему-то не спешило. Не хотелось бы узнать, что развеять его можно только вместе с кем-то.

— О, донья, так вы ещё и держать себя под контролем не можете? — совершенно спокойно отметил Рауль. — Да вы же потенциальная бомба, заложенная под наш университет. Похоже, самое безопасное для Теофрении — вернуть вас в Мурицию. Пусть разбираются сами.

— Не надо было делать непристойные намёки, — огрызнулась я, руки я держала перед собой, чуть разведя в стороны. Цвет приготовленного заклинания мне самой активно не нравился, был он такой тёмно-красным, что казался почти чёрным. — Какого чёрта вы заговорили про спальню? Мы с вами ни на какие спальни не договаривались.

— Донья, как раз в библиотеке этим заниматься непристойно, — возразила горгулья. — А спальня для таких дел и предназначена. Даже если вы что-то уничтожите в процессе, это не невосстановимое.

Показалось, что пламя на кончиках пальцев увеличилось и ещё потемнело. Хотя куда ещё-то?

— Катарина, давайте вы успокоитесь и мы поговорим, — предложил Рауль. — Всё равно меня здесь никуда, кроме спальни, не пустят, но там ведь можно и просто посидеть, так?

— Так, — согласилась я.

— Тогда убирайте эту гадость с рук и пойдёмте изучать местное гостеприимство.

— Я не могу.

— Как это не можете? — изумился Рауль. — Первое, чему учат мага после контроля, это развеивать собственные заклинания.

— Я этого не помню. После того как я побывала в королевской тюрьме, у меня часть памяти оказалась под блоком. И почти вся информация по магии. Думаете, зачем я к вам приехала? Учиться.

Рауль закрыл глаза и, кажется, мысленно досчитал до десяти, чтобы успокоиться. Во всяком случае, иных причин зажмуриваться у него не было. Не боялся же он ослепнуть от моей неземной красоты, в самом деле? Вся маскировка с меня слетела. И это было ужасно. Успокаивала немного лишь бутылочка с зельем, одну из которых я всегда носила при себе вместе со всей наличностью. А то вдруг бежать придётся? Но как теперь бежать?

— Катарина, это очень просто. Вы представляете, что втягиваете заклинание в пальцы. Как вы его выпустили, так и втянули, — он говорил тихо, но как-то так, что я невольно успокоилась и послушалась. Огонь с пальцев исчез, словно его и не было. Даже кончики ногтей, требовавшие маникюра, от этого огня не пострадали. — Умница.

— Донья, вы могли бы спросить меня, — обиженно заметила горгулья.

— Проблема в том, что я не знаю, чего я не знаю. Всё вылезает вот так, спонтанно.

Сияние я тоже притушила и стала теперь почти обычной. Почти — потому что с обычным человеком меня сейчас не спутал бы никто. Вон и Рауль с интересом изучает. Надеюсь, ищет отличия от знакомых ему дам, а не прикидывает, как внести в список побед одну Сиятельную дуру. Или как её выставить из страны с наименьшими потерями для Теофрении. Последнее даже печальней. Первое хотя бы даёт отсрочку.

— В спальню вас отвести?

— Отведите, — решил Рауль, сопроводив разрешение прямо-таки королевским жестом.

Но горгулья его проигнорировала, ждала моего ответа. Пришлось подтвердить, что мы сейчас направимся именно туда.

— Вино? Фрукты?

Рауль промолчал, наученный опытом общения с нынешним недружелюбным проводником, лишь вопросительно на меня глянул. Непривычно ему, наверное, чувствовать себя пустым местом в глазах какой-то каменной почти статуи.

— Вино и фрукты, если можно, — согласилась я, поскольку мне самой было интересно, что именно нам могут принести в этом, столько лет забытым Двуединым, месте.

— Можно, — вздохнула горгулья. — Даже обед могу предложить, но запасов осталось совсем мало. Эх, были времена, когда стазисные хранилища ломились от деликатесов. Сейчас же почти все отключены. И не из экономии, а потому что пустые.

Она не сказала, куда ушли запасы, но, скорее всего, были подъедены теми, кто оказался здесь забаррикадирован. Что с ними сталось? Спрошу без свидетелей. Мумии в коридорах не валяются — и достаточно.

Горгулья довела нас до комнаты, в которой всё было отделано в жизнерадостных жёлто-оранжевых тонах, даже неприличная картина на стене, изображающая обнажённую натуру, и замерла у двери.

— Донья, мне нужна ваша консультация, — неожиданно сказала она. — Этот может побыть здесь.

Этот оскорблённо посмотрел, но опять же промолчал. И то правда: если ругаться со статуей, ещё подумают, что у вас с головой не всё в порядке.

— Я вас ненадолго оставлю, Рауль, — сразу решила я.

Любопытства его оказалось недостаточно, чтобы одному войти внутрь. Наверное, понял, что идея влезть в Сиятельный корпус ради знаний оказалась не столь хороша, как думалось. Да, несиятельные сюда проходили, но с весьма специфическими целями. Вряд ли такое знание его утешит, ведь он шёл за другим.

— Я ведь не смогу сам отсюда выйти?

— Он не сможет сам оттуда выйти и подслушать тоже ничего не сможет, — даже с некоторым ехидством сказала горгулья. — Но вы, донья, можете пообещать, что его оттуда заберёте, если он будет себя хорошо вести.

— Обещаю, Рауль, что сделаю всё возможное, чтобы вы там не остались.

Он хмыкнул, но зашёл внутрь. Дверь за собой прикрывать не стал, это сделала горгулья, после чего поманила меня за собой. Пришли мы к кристаллу, и я решила, что речь опять пойдёт о зарядке. Я и сама про это думала, но отдавать теперь буду строго по норме: не больше половины.

— Донья, вы зачем это сюда притащили? — напустилась на меня горгулья. — В вашем возрасте пора бы знать, что не все знакомства — правильные. Как вы думаете, если мы его по-тихому отравим, никто не спохватится? Хотя о чём я? Исчезновение такого мага незамеченным не пройдёт.

— Он наследный принц Теофрении, — на всякий случай дополнила я сведения горгульи, чтобы та наверняка выбросила из набитой булыжниками головы мысли об убийстве. — Разумеется, не только заметят, но и отомстят. Мне. Я же не могу в этом корпусе просидеть всю жизнь.

— Не можете, — согласилась горгулья. Крылья её тоскливо опустились, и на морде появилось обречённое выражение. — Продуктов не хватит. Разве что успеете натаскать, пока его не хватятся?..

— Не успею. Его хватятся максимум через полчаса. А почему вы боитесь? Вы же сами сказали, что он не сможет тут никуда пройти.

— Я соврала, — по горгульиной щеке покатилась слюдяная слеза. — Слабый маг не сможет. Он сильный. Он из рода тех, кто убил истинных хозяев этой земли. А я даже отомстить не могу.

Я положила руки на кристалл. Всё равно болтаем, а так хоть будем болтать с толком. Известие о связи правящей династии Теофрении с Легионом поначалу меня ошарашило, но потом я подумала, что логично, когда во главе страны встаёт тот, кто возглавил переворот. И опять же совершенно логично, что с ними не хотят иметь дело никакие Сиятельные из соседних стран.

Горгулья переживала невозможность мести всё сильнее: слёз набралось уже с десяток, а уж лапы она заламывала, как примадонна в театре на премьере: с вдохновением и надеждой на аплодисменты. Сопровождалось это всё колыханием крыльев, медленным и тяжёлым.

— Я тоже сильный маг, — напомнила я, чтобы успокоить собеседницу хоть немного.

— Вы слабее, — неожиданно ответила она.

— Как это слабее? У меня тринадцать кругов, у несиятельных столько не бывает.

— Глупости. Сила не зависит от Сиятельности или Несиятельности. Да, Сиятельные все маги, и в среднем сильнее несиятельных, среди них с тремя-четырьмя кругами магов нет, начинается от пяти-шести. Но именно что в среднем. Этот сильнее, хоть и маскируется. Но я-то вижу. От меня не скрыть. Если бы несиятельные маги были слабее, они никогда не победили бы Сиятельных. Нельзя недооценивать врага. А вы его притащили в самое сердце нашего оплота, которое теперь беззащитно перед потомком преступников.

Информация несколько отличалась от той, что мне не так давно выдала Катя. Врала? Или со временем магическое расслоение увеличилось и среди несиятельных сильные маги исчезли? Но горгулья утверждает, что Рауль не просто сильный, а сильнее меня. И сколько у него Кругов. Четырнадцать? Пятнадцать? Или пятнадцать — это ещё не предел? С другой стороны, важен, не размер, а умение. Может, его учили только пыль в глаза пускать заезжим герцогиням? Но вряд ли бы он тогда был штатным преподавателем университета. Быстро бы выяснилось, что он умеет только пылить. Значит, будем исходить из худшего варианта: сила есть, ум есть и умение всё это использовать тоже присутствует.

— То есть при желании Рауль может попасть здесь куда угодно?

Горгулья угрюмо кивнула.

— Помешать ему мы не сможем. Так-то комната полностью экранирована. Но если он поймёт, что изнутри мы куда уязвимей, чем снаружи…

— Он не поймёт, — решила я. — Я его сейчас отвлеку и уведу.

— Вино и фрукты нести не надо? — обрадовалась возможности сэкономить горгулья.

Почему-то показалось, что без обещанного угощения Рауль точно не уйдёт: оскорблённое принцевское самолюбие требует хоть какой-то компенсации.

— Надо. Будем усыплять бдительность. Вино для этого особенно хорошо подходит.

Руку я от кристалла оторвала, отдала уже достаточно и решительно направилась к Раулю. Он сидел в кресле и любовался картиной. На мой взгляд, ничего особенного в ней не было: даже понять, что изображена женщина, можно было не с первого взгляда.

— Вино скоро принесут. К сожалению, я в выборе не сильна, так что решить, что именно нам нужно, не смогла, оставила на усмотрение местного хранителя.

На удивление Рауль проявил воспитанность и встал, но всё моё восхищение его хорошими манерами закончилось вмиг, стоило ему сказать:

— Катарина, вы такую интересную фразу произнесли, когда были не в себе. «Какого чёрта». Что это значит?

— Вам послышалось, Рауль. — Я уселась в кресло напротив, дав возможность сравнить даму живую, но одетую, с голой, но нарисованной. Уверена, если бы проходило соревнование, я бы выиграла с разгромным счётом. Во всяком случае внимание единственного кавалера полностью принадлежало мне. — Я в точности не помню, что я говорила, но, скорее, что-то типа: «Какого ксуорса». Какого ксуорса вы меня спровоцировали?