Снежинка для бандита

Глава 19.

Демид

Наконец-то похороны позади. Я поглядываю на Леру, которая задремала и сладко посапывает на моем плече. Я беспокоился за то, как это отразится на ней. Она была грустной и подавленной, но не убитой горем. Это и понятно. Если бы меня вышвырнули так, как и ее, я бы не поехал ни на какие похороны, даже если бы люди, так поступившие со мной, валялись под забором и их жрали собаки. Но это я. Лера - другая. И, похоже, именно этим меня и притягивает.

Я долго разговаривал с Власовым перед отъездом, обсуждая возможные выходы из криминального бизнеса. Он был настроен скептически  и прямо сказал, что оттуда есть один беспроблемный выход - на кладбище. Я ему ответил, что это меня не устраивает. Я не собираюсь отказываться от легального наследства Сивого, но на это имущество есть много желающих наложить лапу. Будет нелегко. Особенно теперь, когда со мной Лера. Власов убедил меня оставить Степана для охраны, расхваливая его как настоящего профессионала. Мы пообщались. И заметно успокоились оба. Он после того, как ничего страшного с его подопечной не случилось из-за моего появления. Я - оценив, как грамотно осуществляется охрана Леры. Также за это время мне удалось найти хорошего управленца, который будет заниматься компанией Самойлова. Хотя бы ближайшие полгода до вступления ее в наследство. Обсуждать дальнейшую судьбу фирмы я с Лерой пока не стал. Ей нужно время. В любом случае я решил, что сделаю так, как она захочет. Если ей это будет нужно - компания останется. Нет - ее можно продать.

И у меня остался еще один должник. При мысли о  нем с глубин моей души поднимается вся муть. Я хочу его уничтожить, стереть с лица земли за то, что посмел  дотронуться до моей женщины. И никакие доводы рассудка не помогали. Что я сам - не ангел. Что за то, что я сделал с ней, меня надо четвертовать. Что в моем положении, если я еще закушусь с Шуваловым-старшим, все может выйти из-под контроля. Ничего мне не помогало.

Вернувшись в Москву, я начал процедуры вступления в наследство. Усилил и свою охрану, и Лерину. А еще попросил Макса устранить Романа Шувалова. Это должен быть несчастный случай, когда всегда остается вариант, что  то, что в чьей-то смерти что-то не так, тебе просто кажется.

Самого Шувалова-младшего я не видел, в клубе он не появлялся. В университете, где училась Лера, не появлялся я.

Я сидел в клубе, разбираясь в бумагах и потягивая кофе, и не понимал, как все можно было привести в состоянии хаоса за время моего отсутствия.

Раздался звонок сотового, я машинально принял вызов, буркнув:

- Алло!                                

- Мне нужно с тобой встретиться, - голос показался мне знакомым, но чтобы вот так - ни "здравствуйте", ни кто это - уже перебор.

- А мне не нужно, - бросил коротко и собрался отключаться.

- Это Шувалов.

Я поморщился. Голос был человека в возрасте. Значит, это тот, который старше. Посылать такого, не выслушав, себе дороже. Неужели он узнал про покушение?

- Когда и где? - лучший способ устранять все неясное - это идти ему навстречу.

- Сегодня погода хорошая. Подъезжай на Пресненскую набережную. Через час.

Я не успел раскрыть рта, чтобы сказать, что он - не красная девица, чтобы с ним гулять, как он прервал разговор.

Я набрал Макса, который тоже был в клубе:

- Зайди.

Когда он появился в кабинете, я его огорошил:

- Меня Шувалов-старший только что на свидание позвал.

- Куда и когда? - поинтересовался он, растирая подбородок.

- Через час на Пресненской набережной.

- Место открытое. Снайпера вроде негде посадить. Стремно, конечно, что за спешка. Но лучше съездить. Люди готовы, и их достаточно.

Я тоже был склонен с ним согласиться. Если Владимир Владимирович хочет поговорить, то разумнее нам с ним пообщаться.

На машинах к месту встречи было не проехать, поэтому пришлось выйти и идти пешком. С собой взял только Макса и двух ребят. Остальные остались ждать в машинах.

Шувалов стоял и смотрел на реку, когда я подошел. Одетый в пальто и сопровождаемый двумя охранниками, он производил впечатление важной шишки, которой, собственно и являлся. Я предпочитал более демократичный стиль в одежде.

Заметив меня, он перестал созерцать воду.

- Здравствуй, Демид.

- Приветствую, Владимир Владимирович.

- Пойдем пройдемся, - он кивнул своей охране и они остались стоять на месте, - Вдвоем.

Это уточнение было уже для меня. Я сделал знак Максу. И он с ребятами тоже остался любоваться рекой.

Какое-то время мы шли молча. Он вызвал меня для разговора, поэтому говорить первым я не собирался.

- Демид, ты в курсе, что на тебя организовано покушение?

Нет, я этого не знал. Я бросил на него недоумевающий взгляд - зачем ему сообщать мне, что он меня собирается убить?

- Нет, - усмехнулся он, - Это не я.

- И что? - чего-то подобного и стоило ожидать, поэтому здесь как раз ничего удивительного не было. Никто не был готов отдать мне лакомые куски просто так.

- Ты собрался выходить из бизнеса.

Вот это для меня не новость.

- Я все же не понимаю, как это все касается Вас.

- Из бизнеса ты может и выйдешь. Но живым – навряд ли.

Тут я с ним был не согласен, но опять же дискуссия по этому поводу  между нами неуместна.

- Я могу помочь тебе.

- С чего вдруг?

Разговор становился все интересней и интересней.

Шувалов-старший бросает на меня задумчивый взгляд и спрашивает:

- Ты меня совсем не помнишь?

Вопрос с подтекстом, мне он не нравится совсем. Пожалуй, лучше бы этого разговора не было. Никогда.

- Я Вас не очень понял, - цежу, прищуриваясь.

Я не собираюсь его разглядывать, но догадка, куда он клонит, пронзает молнией мозг, поэтому прилипаю взглядом к его лицу. Нет, я не помню лица человека, бросившего меня. Я не пытался сохранить его в памяти. Не ждал и не мечтал, что он появится. У меня были другие заботы - выжить, например.

И я не хочу никаких исповедей. Они мне не нужны. Но... Это уже зависит не от меня.

- Это было 21 год назад. Вряд ли ты забыл пустырь.

Пусть он заткнется. Зачем мне его откровения теперь?

- Там были тела твоего брата и вашей матери. Потом я отвез тебя в детский дом под Брянском. Я - твой отец, Демид.

Я морщусь, как будто у меня внезапно сильно разболелся зуб. Что-то детское неотболевшее копошится в душе. Так и хочется встряхнуть его и заорать: "Да какой ты мне отец?!", но я давлю в себе этот порыв.

Вместо этого сухо интересуюсь:

- И?

Он останавливается, я тоже. Испытующе смотрит мне в лицо, не отвожу взгляд, но не понимаю какой реакции он ждет.

- Тебе все равно? - наконец, через продолжительное время спрашивает.

- Не знаю, - врать нет желания, прыгать от радости  - тоже.

Да и вообще как реагировать - непонятно. Как не крути, какие  бы причины у него не были - он предал меня тогда. А предавший однажды - сделает это снова. И чего он добивается этим признанием? Вряд ли ему нужны дополнительные наследники его состояния, да и я не представляю себя, поддерживающим с ним какие-то отношения. В его системе координат все четко: один наследник - нет никакой грызни. Тогда что ему нужно? Чтобы этот наследник остался в живых? И явно не обо мне он так печется.

- Роман - твой брат, - ожидаемое откровение, вот только не совсем ясно - тому годков двадцать с лишним - двадцать два или двадцать три. Мне на момент той давней трагедии было шесть. Я мало что понимал во взаимоотношениях взрослых, но мне казалось, что отец с матерью были женаты. Я точно помню у нее кольцо на безымянном пальце правой руки.

Хотя какое значение сейчас имеет, сколько у него было баб и детей?

- Я знаю, ты заказал его. Я хочу, чтобы ты оставил его в покое. Взамен помогу вылезти тебе из того дерьма, в которое ты залез, - обозначает точно предмет нашего разговора.

Что ж так, по крайней мере, честно.

И тут же бьет по больному:

- Чтобы у тебя не было своего такого пустыря.

Смотрю на него. Многое можно сказать, но слов нет. Лучше бы мне всего этого не знать.

- Я не набиваюсь тебе в родственники, - он усмехается и поворачивает голову в сторону реки, - Знаю, ты меня не простишь.

Между нами повисает тишина. Жизнь превратилась в кавардак в течение каких-то десяти сраных минут. Все было четко и понятно. Теперь же...

- Зачем тогда рассказал? - вот на этот вопрос я хочу знать ответ. И лучше бы честный.

- Тебе ведь не важно, что и почему тогда случилось?

Киваю. Мне важен был его поступок. Который не изменить и не исправить.

- Я не собираюсь ничего менять, - он поднимает руку, останавливая меня, когда я уже собирался ему заявить, что и рубля бы у него ржавого не взял, - И я не искал тебя, не интересовался твоей жизнью. Я о тебе забыл. Но так получилось, что судьба столкнула нас.

На его губах снова усмешка.

- И я не хочу, чтобы вы с братом вцепились друг другу в глотки. Поверь мне, он сможет дать тебе сдачи. А я... Я не хочу быть причиной смерти одного из вас.

Ни хрена не понятно. И отвечать ему что - я не знаю. Единственное, чего я жажду вот прямо в этот миг - это уйти. Разворачиваюсь и направляюсь к Максу.

В спину мне раздается:

- Демид, не горячись. Подумай о безопасности той девушки. Она ведь беременна?

Не оборачиваюсь. Даже разбираться не собираюсь, что это было - угроза или забота.

Возвращаемся к машинам с Максом. Он бросает на меня любопытствующие взгляды, но молчит.

Около тачки говорю ему:

- Насчет младшего Шувалова - отменяй пока все. И охрану усиль. Особенно у Леры.

Вижу, что у него много вопросов, но обсуждать их, когда вокруг столько лишних ушей, не стоит. Он это  и сам прекрасно знает, поэтому ничего не спрашивает.

- Куда сейчас? - задает обычный вопрос.

Работы невпроворот, но толку от меня не будет. Посмотрев время, понимаю, что Лерка должна уже вернуться из универа.

- Домой поехали.

- А...? – тянет он, намекая, что я рано раслабился.

Отрицательно машу головой.

- Потом все.

Мне надо подумать.

Пока ехали домой, не стал Максу ничего рассказывать. Не потому, что не доверял. Потому, что такое можно разделить лишь с действительно близким человеком.

Открыл дверь в квартиру своим ключом. Из кухни приятно пахло. Пошел туда. Лера возилась  у плиты.

- Привет! - сказал первым.

Она обернулась, заулыбалась.

- А я борщ варю. Будешь?

- Буду, - подошел к ней, обнял сзади, положив руки на живот, уткнулся носом в светловолосую макушку, пахнущую ромашкой.

Погладил по животу, думал, меня толкнут в ответ. Однако малышня притихла, не мешая маме  готовить. Если Роман - мой брат, то  какова вероятность, что ДНК- тест - ошибочный?

Лера завозилась, разворачиваясь ко мне лицом.

- Демид, что случилось?

Устало опустился на стул, усадив ее к себе на колени. Никому и никогда я не рассказывал о том, что случилось той зимой, когда я попал в детдом.

- Мне было шесть. У меня была своя комната, забитая игрушками. Мама, папа и старший брат. Не особо старший, я не помню, сколько точно между нами было разницы. Может два года, может три. Я... их очень любил. Это было зимой. Все были дома. Отцу позвонили, он собрался ехать, сказал, что ему срочно надо. Я разнылся, хотел покататься. Он разрешил мне поехать, встретился с каким-то дядькой. Я даже не слушал, о чем они говорят. Они встречались в кафе, а мне взяли пирожки со сгущенкой. Я помню, они были очень вкусные. Потом я больше никогда их не ел. Когда дядька ушел, мы собрались возвращаться. Но тут отцу снова позвонили. Он как-то изменился в лице. И мы поехали. Я любил смотреть в окно. И очень скоро понял, что едем мы не домой. Стал спрашивать, куда мы. Но он рявкнул, и я замолчал. Потом помню, что дорога закончилась, а впереди была белая, снежная равнина. Лишь вдалеке какие-то домики. Может, гаражи. Отец