Буду жить тобой

Глава 26

Мне совсем не спится...

Уставившись на обивку дивана, я просто тяну время в надежде, что Максим уйдёт. А он, похоже, совсем не собирается уходить.

Гремит на кухне посудой, кажется, что-то готовит. По запаху, скорее всего, яичницу. Помню, он как-то говорил мне, что особо больше ничего не умеет.

Пять лет назад я любила его яичницу. Глупо, правда?

Да и вся эта ситуация полнейший абсурд! Его брат выкрал меня, потому что принял за другую девушку. А Максим участвовал во всём этом из страха, что Кирилл Савельев наделает глупостей. И Максим предлагал мне уйти, он хотел меня отпустить. Но тогда я сама сделала выбор. А потом сама же за него поплатилась...

Сначала умирая в ожидании Максима. А потом – стерев память о нём. Ведь вместе с частью своих воспоминаний я лишилась части себя. Таких качеств, как смелость и жажда выживания. Я как будто стала смотреть на мир сквозь запылившиеся стёкла. И больше никогда не влюблялась...

Перевернувшись на спину, тяжело вздыхаю. Кажется, яичница пригорела, потому что запах гари уже добрался до комнаты.

Поднявшись с дивана, решительно иду на кухню. Застаю Максима за весьма странным занятием – он отрезает часть яичницы и выкидывает в мусорное ведро. Заметив меня, смотрит с растерянностью и сожалением.

– Я плохо готовлю, – говорит с кривоватой улыбкой.

– Да, вижу...

Подхожу ближе и претенциозно осматриваю обугленную сковородку.

– Я куплю новую, – тут же пытается успокоить меня Максим.

Я не отвечаю и, взяв сковороду, ставлю в раковину и включаю воду.

– Я сам помою!

Пытается оттеснить меня от раковины, но я вцепляюсь пальцами в её край.

– Не нужно! Вдруг ещё что-нибудь испортишь, – отрезаю грубо.

Рыдание уже пытается вырваться из моей груди, но я блокирую его злостью.

– Так, всё! Это не обсуждается! – заявляет Максим и хватает меня за талию. Приподняв, переставляет ближе к столу и заставляет сесть на стул. Быстро ставит тарелку передо мной и вручает вилку. – Поешь! Я сейчас схожу за лекарствами, который выписал мой брат. Принимать их надо на сытый желудок.

И, не дожидаясь, пока я начну с ним спорить, возвращается к раковине и начинает мыть сковородку. Я неподвижно сижу на стуле, покручивая в пальцах вилку.

Макс решил, что у меня не хватит сил его выставить? Или желания? Думает, что может решать, когда я должна есть, а когда принимать лекарства?

Чёрта с два!

– Ай...

Скрючиваюсь. Боль в сердце вдруг резко усиливается и становится невыносимой. Максим тут же оказывается рядом и падает передо мной на колени. Схватив мои щёки, пытается заглянуть в глаза. Его мокрые руки пахнут чистящим средством...

– Ева! Поговори со мной! Не молчи! Сильно болит? Сейчас вызову скорую!

– Нет, – я тут же его останавливаю, руками вцепившись в запястья. – Уже всё... Всё нормально. Перестань со мной возиться. Я чувствую себя ущербной.

Натыкаюсь на его тяжёлый взгляд. И где-то глубоко внутри меня появляется сожаление о том, что я так сказала.

– Как я могу? – хрипло говорит Максим, поглаживая мои скулы большими пальцами. – Как? Как я могу оставить тебя в покое? Как могу отвернуться от этой ситуации? Я ведь потерять тебя боюсь. Сейчас намного сильнее, чем когда либо.

Он замолкает, и я тоже молчу. Ком в горле такой большой, что ответить не получается. Теперь я знаю, почему Максим не пришёл ко мне тогда. Могу ли я его простить? Да, наверное. Смогу ли доверять? Наверное, нет.

– Поешь, пожалуйста.

Он меня отпускает и встаёт с пола. Возвращается к раковине, заканчивает с посудой. А я просто пялюсь на его широкую спину и ловлю себя на нелепой мысли, представляя, что этот мужчина мог быть моим.

Пробую яичницу. Без обгорелой части она оказывается съедобной и даже вкусной.

Максим заваривает для меня чай. Ненадолго выходит из кухни и возвращается с моей сумкой.

– Дай мне рецепт и ключи от квартиры, – требует он, пристроив сумку на моих коленях.

Ощущая какую-то глубокую апатию, даже не пытаюсь больше спорить. Нахожу в сумке то, что он просит, и Максим уносит её обратно в прихожую.

– Всё, я скоро вернусь, – говорит, вернувшись на кухню. Наклоняется и быстро целует меня в лоб. – Когда попьёшь чай, ляг отдохни, ладно? Об ужине не думай, что-нибудь закажем.

– Ты намерен остаться на ночь? – мой голос дрожит, несмотря на то, что я его вроде как контролирую и пытаюсь говорить спокойно.

– Да, я остаюсь, – отрезает Максим. – Операция на следующей неделе. На работу ты не пойдёшь, это не обсуждается. Тебе нужен покой как до операции, так и после.

– Да? А жить на что?

– Нуждаться ты ни в чём не будешь, – продолжает он решительно. – Я всё решу.

И пока я вновь не начала спорить, Максим поспешно уходит. Слышу, как он недолго шуршит одеждой в прихожей, а потом захлопывается дверь, и я наконец остаюсь одна. Вот только это одиночество начинает давить на меня буквально через несколько минут.

Чай в меня не лезет, и я встаю из-за стола. Вернувшись в комнату, вновь ложусь на диван и укрываюсь пледом. И даже засыпаю...

– Ева...

Тихий шёпот возле уха. Нежные прикосновения ладони к волосам. Прохладные губы прижимаются к мокрому лбу.

– Кажется, у тебя температура. Я уже позвонил Жеке. Он сказал, что болеть никак нельзя.

Я с трудом открываю глаза и смотрю в тревожное лицо Максима.

– Сколько времени? – спрашиваю сиплым ото сна голосом.

– Пять утра.

Ничего себе...

– И где ты спал? – вопрос вылетает машинально, и я тут же жалею о том, что произнесла.

Меня ведь не должно это интересовать, верно?

– В кресле, – отвечает Максим, мотнув головой себе за спину. – Вернулся через час. Ты крепко спала, и я не стал тебя будить. Думал, что вот-вот сама проснёшься. И просто ждал, когда это случится. Но когда поднялась температура, решил, что ждать не имеет смысла... Вот твои лекарства.

На его ладони лежат три таблетки. На столике стоит стакан с водой. А сам Максим выглядит таким уставшим, словно он совсем не спал, а просто сидел в кресле весь вечер и всю ночь.

Мне действительно жарко, и я стягиваю плед. После чего медленно сажусь и принимаю лекарства, запивая их водой.

Максим садится рядом. Он так близко и так смотрит на меня... Словно рядом с ним божество.

Во мне вдруг рождается какой-то странный порыв, и я говорю, облизав пересохшие губы:

– Тот парень... с которым ты меня видел... У нас очень долго с ним ничего не было. Я не могла в него влюбиться, но должна была это сделать. Хотела тебя поскорее забыть.

– Получилось?

Я выстреливаю в него взглядом и теряю дар речи. В его глазах неприкрытое отчаяние и страх меня потерять. Теперь я это вижу.

– Нет... Как видишь, не получилось. Мне кажется, моё сердце всегда о тебе помнило. Поэтому и заболело в итоге.

– Я этого не хотел.

– Да, я тоже.

Отвожу взгляд. Медленно скольжу им по комнате. Чувствую, как моей руки касается тёплая ладонь Максима. Я не шевелюсь, и он осторожно сплетает наши пальцы.

Я так и не смотрю на него, когда произношу:

– А ты? Как быстро ты меня забыл?

Странно, но теперь я вновь остро чувствую обиду. Снова считаю себя брошенной и опять страдаю от этого. Всё как тогда, пять лет назад.

– Я думал, что забыл, – отвечает он хриплым голосом. – И через четыре года встретил девушку...

– Всё, хватит, – обрываю его и выдёргиваю руку.

Чёрт, как же больно!

Но сегодня сердце болит не так, как обычно. Скорее, эта боль не физическая. Но она как бездна расползается внутри. И всё заражает своей токсичностью…

Медленно встаю с дивана. Иду на кухню и включаю чайник. Достаю баночку, чтобы сделать себе горячий шоколад.

– Что ты делаешь? – голос Максима за спиной звучит строго, даже властно. – Тебе нельзя это пить.

– А я всё равно хочу, – отрезаю, не скрывая интонаций капризного ребёнка.

– Нет, не хочешь!

Максим ловко выхватывает банку из моих рук и быстро ставит её обратно в шкаф, на самую высокую полку. Чтобы достать, мне придётся забраться на стул, который я тут же двигаю поближе.

– Послушай, я себя нормально чувствую. И меня тошнит от чая с ромашкой. А ещё нужно проснуться, чтобы пойти на работу.

Тараторя всё это, встаю на стул, но не успеваю дотянуться до заветной банки. Сильные руки Максима подхватывают меня и сажают на столешницу. Макс встаёт между моих ног, не давая с неё спрыгнуть. Обхватывает мои щёки ладонями, вынуждая смотреть в его лицо. Я вырываюсь. Упрямо дёргаю головой, отвожу глаза. Делаю всё, чтобы не видеть в его взгляде эту любовь и желание помочь.

– Шшш... Всё-всё... Успокойся. Тебе пока нельзя горячий шоколад, я уточнял у брата. И на работу ты пойдешь только для того, чтобы подписать документы на отпуск. Длительный.

– Какой отпуск? – усмехаюсь с сарказмом. – У тебя суд в среду! Мне нужно кого-то найти, кто будет вместо меня тебя защищать.

– Забудь об этом, – отрезает Максим. – И тебе, и мне известно, что дело не выиграть. Но то, что защитить в наших силах – это твоё здоровье, Ева. Давай займёмся этим.

Последние слова он произносит шепотом. Его голос обволакивает меня, как мягкое одеяло, от которого вмиг становится жарко. Его ладони бережно удерживают моё лицо. Большие пальцы нежно проходятся по коже под глазами. Всё это действует на меня вполне логично.

Боль, обида, злость – всё отступает, выпуская наружу истинные желания.

– Хочешь мне помочь? – бросаю с вызовом и тут же обвиваю его бёдра ногами. – Тогда помоги забыть.

Максим явно шокирован моим странным порывом. Уложив ладони на мои колени, замирает так, словно ещё не решил, что должен сделать. Снять мои ноги со своего тела. Или прижаться ко мне плотнее.

– Помочь забыть? – его голос вновь хрипит от напряжения.

– Да, помочь! Забыть о том, что сейчас творится. О предстоящей операции на сердце. Я больше не могу об этом думать.

Скрестив ноги на пояснице, прижимаюсь к его паху промежностью. Максим громко втягивает носом воздух. Его глаза моментально темнеют.

Он опирается ладонями на столешницу, расположив их по обе стороны от моих бёдер. Нависает надо мной, зависнув ртом в паре сантиметров от моих губ. Большими пальцами едва ощутимо скользит по моим бёдрам, и я начинаю дрожать всем телом.

– Я не думаю, что это хорошая идея, – говорит он не совсем уверенно.

Кого пытается обмануть: меня или себя?

Другого шанса может и не быть. Вдруг операция закончится плохо.

Так, всё. Не думать об этом! Просто жить сегодняшним днём...

– А я считаю, что сейчас самое подходящее время, – дерзко дёргаю бёдрами и тут же очень остро ощущаю его член, твердый, как камень. С моих губ срывается сдавленный всхлип, переходящий в стон. Нет, это не с губ, это из глубин груди... И этот звук окончательно лишает Макса тормозов...

Сильные руки сжимают мою попку и рывком прижимают к себе. Губы накрывают мои губы, и я задыхаюсь от жадного поцелуя.

Боже, что он со мной делает?

Обвиваю руками его шею и с пылом отвечаю на поцелуй. Немного отстранившись, Макс стягивает мои брюки вместе с трусиками вниз по бёдрам. Потом задирает к подбородку свитер, бюстгальтер опускает под грудь и накрывает сосок губами. Втягивает его в рот, и я прогибаюсь назад, запрокинув голову.

Боже... Не останавливайся...