Преднамеренная ложь

ГЛАВА 19

2 ГОДА, 3 МЕСЯЦА НАЗАД

Брэнт

Я собирался сделать предложение в Белизе. Изменил этот план, когда самолет был отменен. И возобновил, когда Лаяна уговорила меня на коммерческий рейс. Потом произошла заминка, она заболела, и момент так и не наступил.

Сегодня вечером. Вторая попытка. Я достаю таблетку, кладу ее под язык и пытаюсь расслабиться. Глотаю ледяную воду и смотрю на заднюю стену моего кабинета, поверхность из нержавеющей стали со вставленным стеклом с видом на холмы.

Всё точно. Всё идеально. Она не заслуживает меньшего. Этот момент укрепит наше будущее. История, которую мы будем рассказывать нашим внукам. Она и так уже не в себе, без сомнения, каким-то импульсивным образом сорвет планы на сегодняшний вечер, но я подготовился, чтобы свести к минимуму последствия. Важно только то, что у меня есть кольцо и я могу задать вопрос. Остальное решится само собой.

Она скажет: «Да». По-другому не может быть. Мы любим друг друга, пересекли эту черту несколько месяцев назад. Наша связь бесспорна. Для принятия решения моя личность нуждалась в количественном анализе; Лаяне не нужно ничего, кроме эмоций. Огонь, который заставляет ее обнимать меня и целовать в шею. Ухмылка, которую я наблюдаю на ее лице. Тлеющий огонек в глазах, когда мы соприкасаемся в переполненной комнате. Она предана. Мы влюблены. Брак — следующий шаг к вечности. Я кладу кольцо в карман, встаю и выхожу из кабинета, смотрю на часы, убеждаясь, что все идёт по расписанию. Три часа до вечности.***

Два часа до вечности. Я смотрю, как она застегивает серьги, ее поза перед зеркалом — непринужденная элегантность, но в то же время сексуальность. Слегка раздвинутые ноги, бедро приподнято, голова наклонена, все ее изгибы предстают передо мной. Я подхожу ближе, устраиваясь позади нее, наши глаза встречаются в зеркале, когда я тяну её на несколько сантиметров назад, она идеально подходит мне.

Лаяна нервничает. Я вижу темноту в ее глазах, дрожь в руках, когда она вставляет бриллиантовую шпильку в мочку уха. Что-то не так — от глубокого вдоха до улыбки, которую она мне дарит. Стесненная, менее свободная. Это не та фальшивая улыбка, которую девушка демонстрирует другим, но это и не та, которую я знаю. Это рассеянная смесь того и другого. Она что-то задумала. То, о чем, судя по ее глазам, не готова говорить. Я наклоняюсь вперед, вдыхая ее аромат и нежно целую ключицу.

— Может, лучше останемся дома? Можем никуда не идти. — Вопрос, ответ на который может разрушить планы на сегодняшний вечер, но мне не нужна вынужденная спутница. Только не сегодня, в официальное начало нашей совместной жизни как единого целого.

Еще одна фальшивая улыбка.

— Нет. Мы должны идти. Я хочу.

Ее дыхание сбилось. Я хочу затащить ее в спальню. Задрать платье и соединиться с ней. Потеряться друг в друге, прижавшись телами. Вернуть наши отношения в прежнее русло, убедиться, что она моя, она здесь и счастлива.

Я не делаю этого. Вместо этого распахиваю ее пальто, накидывая его ей на плечи, и открываю входную дверь для моей будущей жены. Захлопываю ее и молю Бога, чтобы она сказала: «Да». Внезапно всё, что я знаю, оказалось под вопросом.

Может, не сегодня. Может быть, подождать, пока это состояние пройдет. Пока она не улыбнется, и свет не достигнет ее глаз. Я смотрю, как она спускается по ступенькам, и следую за ней. ***

Один час до вечности. Она не задаёт вопросов ни о вертолёте, ни о необычном использовании «Роллса» и моего водителя в тот вечер. Подхватив меня под руку, она поворачивает голову к окну: огни Сан-Франциско мелькают на фоне береговой линии, пока вертолёт уверенно движется по небу. Она не задает вопросов. Просто устроилась в моих объятиях и смотрит на солнце, отражающееся от пиков скалистых волн.

— Я люблю тебя, — тихо говорит Лаяна.

Крепче обнимаю ее. Она любит обниматься, какая-то её часть жаждет подтверждения нашей связи.

— Я тоже тебя люблю.

Она вздергивает подбородок и встречается со мной взглядом.

— Навечно, — твёрдо говорит она.

— Навечно, — повторяю я, наклоняюсь, целуя ее лоб. Вертолёт сдвигается с места, и я крепко сжимаю руки. — Пристегнись. Мы приземляемся.

Навечно. В ее устах это прозвучало зловеще.