Мисс Чудо

Глава 5

Мирабель так резко повернулась, что чуть не выбила из его рук чашку с блюдцем. Но мистер Карсингтон успел увернуться. И тут же почувствовал боль в раненой ноге.

— Чай готов? — обрадовался капитан Хьюз. — Отлично. Мне необходимо немного взбодриться. — И он направился к леди Толберт.

Мирабель взяла себя в руки и приняла чашку чая.

— Надеюсь, он еще не остыл, — сказал мистер Карсингтон. — Ведь я простоял здесь некоторое время, не решаясь прервать вас.

— Вы подслушивали, — заметила она. Алистер кивнул:

— Да. Меня одолело любопытство. Захотелось узнать, что возбуждает в вас такую страсть.

Его голос опустился на самые низкие регистры. У Мирабель участился пульс. И ее бросило в жар.

Он что-то внимательно разглядывал на полу.

— Когда вы волнуетесь, то теряете шпильки. — Взгляд его полуприкрытых глаз неторопливо скользнул вверх по ее юбке, ненадолго задержался на лифе, потом так же медленно проследовал к макушке головы.

Он пристально разглядывал ее, прожигая до кожи сквозь тяжелый шелк платья, тугой корсет, фланелевую нижнюю юбку и шелковые трикотажные панталоны.

— Неужели моя прическа снова разваливается? — овладев собой, сказала она. — Это ужасно раздражает. Показали бы моей горничной, как следует управляться со шпильками. Насколько — я понимаю, вы и этому научились в Оксфорде. К сожалению, Люси не училась в университете.

— Если бы она там училась, то знала бы пословицу «Пей, да дело разумей». А она, судя по всему, была пьяна, когда укладывала вам волосы. Однако позвольте мне внести поправку, мисс Олдридж. Я научился укладывать волосы с помощью шпилек не в университете. Этому меня научила одна французская танцовщица. Она обходилась очень дорого. На сумму, которую она проматывала за год, я мог бы послать учиться в Оксфорд и вас, и вашу горничную, и всех леди, собравшихся в этой комнате.

— Вы могли бы послать нас в Париж, а не в Оксфорд, — возразила она. — Вы, видимо, не знаете, что в наши великолепные английские университеты не принимают женщин.

— Знаю, — возразил он. — И весьма сожалею.

— Не сомневаюсь. Ведь там нет танцовщиц, которые могли бы привить вам полезные навыки.

— Что правда, то правда. — Скрестив руки на груди, он прислонился к оконной раме. — Такие развлечения там, к сожалению, отсутствуют. Но я имел в виду всех женщин. Не вижу ничего плохого в том, что женщины получали бы образование.

Мирабель отнеслась к его словам с явным недоверием.

— Я вижу насквозь — ваши намерения. Без труда очаровав всех джентльменов, вы и меня решили покорить. Догадались, что я «синий чулок», и вознамерились…

— Я бы скорее назвал вас интеллектуалкой, — возразил Алистер. — Вы читаете книгу с труднопроизносимым названием о пластах залегания и ископаемых остатках и, несомненно, понимаете все, что говорит ваш отец о мхах и тюльпанах.

— Мистер Карсингтон, лишь в редких случаях я могу разобраться в том, что говорит мой отец, — сказала она, теряя терпение. — У него свой, особый мыслительный процесс, который я сама не пытаюсь постичь и другому не посоветую, поскольку это граничит с безумием. Не уверена, что ботаники его понимают.

— Мне было бы гораздо полезнее понять ваши мыслительные процессы, — произнес Алистер.

Она поставила чашку чая, о которой забыла, на ближайший столик.

— Чтобы повлиять на мое мнение?

— Должен же я что-то предпринять, — сказал он, — Если вы будете разговаривать с вашими соседями так же, как с капитаном Хьюзом, мне потребуется несколько месяцев, чтобы ликвидировать причиненный вами ущерб.

— Вам следовало опередить меня и укрепить свою позицию, когда вам представилась такая возможность после ужина. Или вы полагаете, что я буду держать язык за зубами потому лишь, что вы такой милый и обаятельный?

Его темные брови изумленно поползли вверх.

— Вы находите меня милым и обаятельным?

— Не в этом дело, — произнесла Мирабель, — ваше положение и слава ничего для меня не значат, равно как ваше обаяние, так что не старайтесь обворожить меня. Разумеется, я благодарна вам за все, что вы сделали на благо своего отечества…

— Умоляю, давайте обойдемся без этого вздора, — холодно прервал ее Алистер.

Его тон не обескуражил ее. Мужчины часто используют самую разную тактику, чтобы заставить ее отступить или сдаться, почувствовать себя ничтожной, неуверенной в себе. Она научилась не обращать внимания на эти уловки. Другого выхода у нее не было.

— Это вовсе не вздор, — возразила она. — Вы храбро сражались, получили увечье. Но вы не единственный.

Он отпрянул, словно от удара. Потом на лице его появилось удивление, а уголки рта дрогнули в улыбке.

— Хорошо сказано, мисс Олдридж, — произнес он, немного расслабившись.

Итак, он не оскорбился. Что же, это делает ему честь, подумала Мирабель.

— Не надо смешивать одно с другим: отвага на поле боя не прибавляет мудрости в других делах.

Он посмотрел на нее в упор. Взгляд его был серьезным, однако улыбка все еще блуждала на его губах. Ей хотелось спросить, чему он улыбается, прикоснуться к его губам. Сердце взволнованно билось.

Она скрестила руки на груди и промолвила:

— Поймите, будь даже вы самим герцогом Веллингтоном, я все равно считала бы строительство канала плохой затеей и делала все, чтобы помешать вам.

— Вам приходилось когда-нибудь встречаться с герцогом Веллингтоном? — спросил Алистер.

— Нет, но, насколько мне известно, он тоже красив, обаятелен и, будучи сильной личностью, обладает даром убеждения. И все же я могла бы устоять перед ним.

Янтарный взгляд окинул ее с головы до пят.

— Хотел бы я на это посмотреть. Впрочем, возможно, вам и удалось бы.

От взгляда, которым он ее окинул, она почувствовала слабость в коленях. В его глазах она почувствовала радостное возбуждение, которого не испытывала очень давно, — ей вдруг захотелось флиртовать.

Быть того не может. Она уже не в том возрасте, к тому же одета, как старая карга.

— И все же, — продолжал он, — вряд ли отказались бы выслушать его светлость. А потом сказали бы ему, чего хотите, а чего не хотите?

— Разве герцог Веллингтон раскрывал перед Наполеоном свою стратегию? — довольно спокойно ответила она, хотя была взволнованна и сама не знала, чего хочет.

— Мисс Олдридж, я не пытаюсь завоевать мир, — проговорил Алистер, — хочу лишь построить канал.

Она уловила какое-то движение и, обернувшись, заметила со смешанным чувством облегчения и досады, что к ним направляются молодые леди.

— Приближается ваша флотилия, — сказала она. Он даже не взглянул в их сторону.

— Я до сих пор не понимаю, почему вы против строительства канала, знаю лишь, что именно об этом вы говорили с капитаном Хьюзом.

— Вам этого не понять, — ответила она.

— Объясните, возможно, я пойму. Это не займет у вас много времени. Всего несколько часов?

Суббота, 21 февраля

В то утро, услышав покашливание Кру, Алистер понял, что слугу мучает какое-то предчувствие.

В ночь накануне битвы при Ватерлоо уже было нечто подобное, и тогда трагические события, произошедшие с его хозяином, он объяснил тем, что хозяин ринулся на поле боя, не взяв его с собой.

С тех самых пор Кру уверовал в то, что обладает даром предвидения.

Однако покашливание не испортило Алистеру радостного настроения, в котором он пребывал, несмотря на то, что поднялся в такую не подобающую цивилизованному человеку рань: было девять утра. Ничего зловещего наступивший день не предвещал. За окном светило солнце, он брился, вспоминая свой разговор с мисс Олдридж, который впервые за долгое время доставил ему истинное удовольствие.

Он отчетливо помнил свое радостное удивление. Поначалу, когда речь зашла о его проклятой славе и знаменитом, черт бы его побрал, увечье, его это даже задело и возмутило, а она… Он даже самому себе не мог объяснить, что сделала она. Судя по всему, она хотела поставить его на место, напомнить, что он не единственный участвовал в битве при Ватерлоо и получил увечье.

Даже в его семье, где обычно не церемонились друг с другом, старались не говорить при нем о Ватерлоо. Из всех друзей только Гордмор без всякого смущения упоминал о его хромой ноге.

Мисс Олдридж была первой женщиной, которая не делала вид, будто не замечает его хромоты, и не восторгалась его так называемым героизмом.

Покашливание Кру вывело Алистера из задумчивости.

— Кру, разве ты не видишь, что за окном светит солнце? — поинтересовался Алистер. — И что утро обещает хорошую погоду с температурой воздуха выше нуля?

— Я хотел бы порадоваться хорошей погоде, сэр, — ответил Кру, — но после того, что мне приснилось… — Он покачал головой. — Сон был очень похож на тот, который я видел ночью перед Ватерлоо.

Алистер замер с бритвой в руке.

— Ты имеешь в виду тот, в котором разбойник перерезает мне горло и ты находишь меня в темном переулке истекающим кровью? Или тот, в котором я бросаюсь с утеса в море, ты прыгаешь следом, чтобы спасти меня, но тебе это не удается?

— Про утес, сэр, — сказал Кру. — Небо вдруг потемнело, как перед бурей, и свет стал какой-то странный, как будто солнце просвечивало сквозь толстое зеленое стекло. Такой же свет я видел во сне в ночь перед тем роковым днем в июне 1815 года.

— Но я еду не на битву, — сказал Алистер. — Я просто хочу прокатиться по Лонгледж-Хиллу с мисс Олдридж. Будь уверен, нас будет сопровождать слуга. Даже в этом медвежьем углу леди не подобает выезжать из дома без соответствующей защиты. Не сомневаюсь, она захватит с собой какого-нибудь верзилу-грума с устрашающей физиономией. Так что если вдруг во мне взыграет страсть, он будет начеку и не позволит посягнуть на ее добродетель. А если нечто подобное произойдет с ней, я сам смогу себя защитить.

Продолжая скрести бритвой подбородок, он попытался представить себе, как эта леди будет заигрывать с ним. Принимая во внимание ее прямолинейность, она бросится ему на шею. Он представил себе ее распустившиеся волосы, лицо, приподнятое ему навстречу, чуть приоткрытые губы и порезался бритвой.

Кру побледнел.

— Умоляю вас, сэр, позвольте мне помочь вам. — Он промокнул полотенцем крошечную капельку крови возле уха Алистера.

Алистер отмахнулся и от помощи слуги, и от полотенца.

— Если перед битвой при Ватерлоо герцог Веллингтон сумел самостоятельно побриться без каких-либо роковых последствий, — сказал он, — то и я смогу с этим справиться перед верховой прогулкой по сельским тропинкам в компании с рассудительной и практичной деревенской женщиной.

Кру погрузился в мрачное молчание, и Алистер благополучно закончил бритье.

Как только с бритьем было покончено, начался менее опасный для жизни процесс одевания, и Кру снова разговорился. Вчера вечером, когда его хозяин отсутствовал, он побывал в таверне, где частенько собирались местные слуги, и продолжил сбор информации. Он узнал, почему представитель лорда Гордмора получил от ворот поворот, и эта информация подтвердила его собственное впечатление о ситуации в Лонгледж-Хилле.

Однако об Олдриджах Кру ничего нового не сказал.