Лес
- Автор: Челси Бобульски
- Жанр: Любовная фантастика / Зарубежная фантастика / Любительские переводы
Читать книгу "Лес"
ГЛАВА II
20 МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ
Мне никогда не было так страшно или так любопытно, как в первый раз, когда я встретила путешественника. Папа, конечно, рассказывал мне о них, об этих людях, которые проваливаются через порталы для путешествий во времени — пороги, червоточины, называйте, как хотите, — которые оставляют следы на деревьях за нашим домом. Путешественники и есть причина охраны. Это люди, которых нужно защищать от леса, и от которых нужно защищать лес.
«Наша задача — не дать им переступить порог другого времени», — сказал мне папа во время моего первого урока.
«Почему?» — спросила я.
«Это опасно, — ответил он. — Для них и для леса. Путешественники созданы для того, чтобы жить в своих собственных временных периодах и ни в каких других. Застрянешь в чужой эпохе — и последствия могут быть серьёзными».
«Какими?» — побудила я его.
«Смерть, — ответил он. — Разрушение. Взрыв пространственно-временного континуума и жизни, какой мы её знаем».
Сомневаюсь, что папа хотел напугать меня. Думаю, он просто хотел, чтобы я знала, понимала. То, что мы делаем — то, что всегда делали Пэриши, — имеет значение. Даже в моменты своего цинизма я не думаю, что папа когда-либо по-настоящему верил, что работа, которую мы проделали, была напрасной. Но это не помешало мне увидеть предзнаменование смерти и разрушения, когда я впервые увидела путешественника.
Он был высоким — вдвое выше меня — и широкоплечим, гора плоти и костей. Папа, казалось, не обеспокоился, но я знала, что, если бы я была там одна, я бы не смогла справиться с этим путешественником так, как это нужно было стражу. Я была слишком маленькой, а он был слишком большим. Вот тут-то и появился страх.
Но любопытство было сильнее. Я только начала изучать историческую моду — полезный показатель, когда пытаешься определить происхождение путешественника, — но я могла, как минимум, точно определить его принадлежность к Европе семнадцатого или восемнадцатого века. В то время я всё ещё пыталась овладеть латынью и греческим, поэтому понятия не имела, на каком языке он говорит, но это не имело значения. Отец знал всё, чего не знала я, и ещё кое-что. Я следовала за папой, как тень, наблюдая за языком его тела и выражением лица, когда он вёл путешественника обратно к порогу, из которого он вышел.
Некоторым вещам просто нельзя научиться из книг.
Теперь я стою напротив путешественника, который совершенно не похож на того первого. Это крестьянская девушка, с завесой чёрных волос, закрывающих её лицо, и чёрным подозрительным глазом, выглядывающим из-под прядей. Она ниже меня ростом, но кинжал в её руке делает её такой же опасной, как и мужчина, который возвышался надо мной много лет назад. И всё же я не боюсь.
Какая разница за шесть лет.
— Ты кто такая? — рявкает она на меня по-японски.
По крайней мере, мне кажется, что такими были её слова. Реплика сказана в более формальном стиле, чем современный японский. Судя по её одежде, держу пари, что это ранний средний японский язык[1], и это крайне прискорбно. Я гораздо лучше владею современным диалектом.
Я поднимаю руки перед собой, желая показать, что я не представляю угрозы.
— Друг, — отвечаю я. — Я хочу помочь тебе.
Ну, думаю, я сказала именно это. Я придаю своему лицу ту же гримасу сочувствия, которую всегда использовал папа, на всякий случай.
Она прищуривает глаза.
— Где я? Я не узнаю это место.
— Лес, — говорю я ей, — где иногда оказываются заблудившиеся люди.
Обычно я не так прямолинейна в своих ответах. Большинство путешественников хватаются за возможность, чтобы кто-то отвёл их домой, даже такой незнакомец, как я, независимо от того, получили они ответы на свои вопросы или нет. Но страх этой девушки не останавливает её, он пробуждает её. Если я собираюсь заставить её сотрудничать, мне нужно быть как можно более откровенной.
— Откуда ты родом? — спрашиваю я, делая шаг ближе.
Она напрягается. Полоса солнечного света играет на её клинке.
— Пожалуйста, — говорю я. — Я просто пытаюсь помочь. Не надо…
Но она уже бежит, несётся ко мне, как бык на полной скорости. Я пригибаюсь в последнюю секунду, разворачиваюсь вокруг неё и ловлю её запястье. Она резко останавливается. В долю секунды её шока я хватаю её за другое запястье, сильно заламываю ей руки за спину, пока кинжал не освобождается из её хватки и не втыкается остриём в землю.
— Я не хочу причинять тебе боль. Видишь?
Я поднимаю нож и бросаю его в деревья.
— Я просто хочу помочь.
— Почему? — выплевывает она.
— Потому что тебя здесь не должно быть. Разве ты не хочешь вернуться домой?
Её тело слегка расслабляется при этом слове. Дом.
Я делаю глубокий вдох.
— Скажи мне, где ты живешь.
Она колеблется, затем бормочет:
— Хэйан-кё.
Хэйан-кё. Город, ныне известный как Киото.
— Какой год? — я спрашиваю, хотя, наверное, я неправильно спросила, потому что она, кажется, не понимает.
— Какой император? — я пытаюсь снова.
— Такакура.
Существует только один порог Хэйан-кё, поэтому я не беспокоюсь о том, что отправлю её обратно в неподходящее время, но важно отслеживать текущую временную шкалу порога для записей совета. Мне придётся перепроверить, чтобы быть уверенной, но если я правильно помню историю Японии, это означает, что порог где-то ближе к концу периода Хэйан.
— Я собираюсь отпустить тебя сейчас, — говорю я. — У тебя есть два варианта. Ты можешь убежать и заблудиться, или ты можешь последовать за мной и вернуться домой. Понимаешь?
Сейчас я очень подгоняю японку, но она, во всяком случае, кивает. Она следует за мной по тропинкам, не говоря ни слова. Облако закрывает солнце, пока мы идём, и кровь в моих венах вздрагивает от внезапной темноты. Первобытная реакция, но логика быстро берёт верх, как это всегда бывает в пасмурные дни. Лес не меняется до наступления ночи, и я точно знаю, сколько времени у меня осталось.
Два часа до заката.
Наконец мы достигаем её порога, пустого пространства между деревьями, различимого только по разрыву в брёвнах, обкладывающих тропинки, и ветхой дощечке, нависающей над ним, на которой написано современное название её города: Киото, Япония.
— Если ты пройдёшь здесь сквозь деревья, — говорю я, — ты найдешь дорогу домой.
— Домой? — повторяет она.
Я киваю.
Она улыбается и осторожно делает шаг вперёд, затем ещё один, проходя под дощечкой. А потом она полностью исчезает, как будто её никогда и не было здесь.