Третий шеар Итериана

Глава 14

В гостинице он собрал всех, включая отца.

— Холгер здесь, — объявил без обиняков, наблюдая, как отреагируют на его слова.

Тритон подобрался, точно правитель вот-вот войдет в дверь. Взгляд спокойный, готовый в любой момент окраситься почтением, но не слишком глубоким: у Кеони свой, собственный шеар, он же — герой и командир… И как эту дурь из мальчишки выбить?

У Фера, напротив, глазки бегают. Но привычно так бегают — параноик, он параноик и есть.

Лили удивлена. Если бы кто-то из свиты и знал о намерениях Холгера, то только она. Но не знала. Озадачена, однако, не напугана: шеар в своем праве, хочет — приходит, хочет — уходит.

А вот Генрих всполошился. Отчего бы? Неужели снова затеял какую-то игру?

Тьен и не подозревал за собой подобной злопамятности, однако история, стоившая ему немало нервов, навсегда внесла коррективы в их с отцом отношения…

— Что будем делать? — отвлекла от размышлений альва.

— Ничего. Если Холгеру что-то нужно от меня или от кого-нибудь из вас… — шеар будто случайно задержал взгляд на Лэйде. — …мы узнаем об этом, только когда он сам себя обнаружит. И надеюсь, если у кого-то состоится встреча с правителем, меня посвятят в подробности.

Поняв, что разговор окончен, собравшиеся направились к выходу.

— Папа, задержись ненадолго, — попросил Тьен. — Хотел… Да нет, ничего.

И правда, сколько можно изводить и себя, и его подозрениями?

— Меня не будет до завтра. Если что-то понадобится, обращайся к Феру.

…Больше трех лет прошло, но обида прочно вросла в сердце.

Лэйд казался простоватым добряком. Заботливым папочкой, не замечающим, что его чадо уже выросло и уходит из дома не с друзьями играть, а на самую настоящую войну, где могут убить его и где, если нужно, будет убивать он. Но Тьену именно это в нем и нравилось. Приятно было хоть в чем-то чувствовать себя ребенком. Сидеть на террасе, пить ароматный травяной чай и слушать сказки, в которые превращалась в устах Генриха любая история. А когда в один из редких свободных вечеров отец предложил вместе прогуляться в район, где проживали люди и полукровки, Этьен не увидел в этом приглашении ничего подозрительного.

Лэйд привел молодого шеара в дом на окраине столицы и представил небольшой компании мужчин. Их имена Тьен успешно выбросил из головы, но запомнил, что там было трое людей, двое полукровок — сильф и тритон, двое истинных альвов и старый, едва искривший флейм.

— Я должен был объяснить тебе сам, Этьен, — еще непонятно за что извинился отец. — Но мы никогда не говорили серьезно… настолько серьезно…

Генрих, всегда легко игравший словами, терялся и путался, и вот это уже насторожило.

А когда заговорил флейм, только открыл рот, не сказав еще ничего конкретного, бессознательная тревога всколыхнулась в душе, разбудив дремавшую до поры пустоту.

— Рады приветствовать вас, шеар Этьен, — сын огня почтительно поклонился. — Для нас это великая честь. Я знаю, что вы не сторонник затяжных церемоний, а потому перейду сразу к делу. Мы, здесь собравшиеся, представляем интересы человеческого сообщества Итериана и ущемляемых нынешней властью народов.

— Разве народы Итериана в чем-то ущемляют? — спросил Тьен.

— Ущемляют, — степенно кивнул флейм. — Как вам известно, энергетические жилы пролегают неравномерно, где-то их концентрация выше, где-то ниже, и не всем посчастливилось родиться и жить в богатых силой местностях. А шеары, в чьей власти изменить распределение энергии, не хотят внимать просьбам подданных…

Этьен позволил себе саркастическую усмешку: о неравномерности распределения естественных энергетических потоков он знал, но знал также, что силы Итериана хватало всем. За исключением разве что полукровок, которым от рождения не дано было обладать теми же способностями, что и чистокровным детям стихий, и лишь непосредственное подключение к жиле могло превратить их в могущественных магов.

Заметивший его гримасу огненный стушевался.

— Мы вернемся к этому позже, если вы позволите, — поспешно закрыл он едва начатую тему.

«Не позволю», — загодя решил Тьен.

— Правлением шеара Холгера многие недовольны. Мы считаем, что трон Итериана должен занять более достойный претендент, — с некой долей торжественности в хриплом голосе произнес флейм. — Тот, кто проявил себя в борьбе с ненасытной пустотой, кто сражался с тьмой, расползшейся по ветвям великого древа, кто…

— Я уже понял, — оборвал воодушевленную речь Тьен. — И как вы намереваетесь это провернуть?

— Для начала достаточно вашего желания, шеар Этьен.

— У меня его нет. Что дальше?

Флейм был стар. Стар и мудр. Он уже понял, что продолжать не имеет смысла. Но остальные еще не нажили подобной мудрости.

— Люди Итериана возлагают на вас огромные надежды, шеар! — сохраняя почтительность, но не в силах полностью скрыть возмущение его отповедью, воскликнул один из людей. — Лишь приход к власти того, в ком течет человеческая кровь, позволит нам и нашим детям занять достойное место в мире. Как вы можете отказывать соплеменникам в справедливости?

— Справедливости? — переспросил Тьен, чувствуя, как поднимается в душе волна ярости. — Вы этого хотите? Могу устроить.

Он в упор приблизился к обращавшемуся к нему человеку.

— По справедливости я отправлю тебя в мир, где ты родился, и откуда был выдернут по случайности или чьей-то прихоти. Верну Итериану силу, которую сейчас он отдает тебе, а ты вновь вынужден будешь работать, чтобы прокормиться, болеть, как то и положено людям, и умрешь в отмеренный человеческой природой срок. А все вы, — он обвел взглядом смешавшуюся компанию заговорщиков, — по справедливости будете переданы на суд четырех за то, что усомнились в их выборе, пойдя против правителя. И справедливым приговором всем вам будет…

Он хотел сказать «смерть», но осекся, увидев выросшую за спиной старого флейма тень.

У тени были крылья.

И меч.

Она на голову возвышалась над дивным, на которого уже направила оружие.

Воздух застрял в горле вместе с не вырвавшимся криком.

Огонь воспоминаний ожег сердце.

Земля дрогнула, грозя уйти из-под ног.

Вода проступила потом на лбу.

Нет, не нужно, только не снова!

Тень сделалась прозрачной и начала медленно таять.

А вместе с ней и первая мысль, что ильясу послал узнавший о тайном сходе Холгер.

Никто не может призвать темных слуг в Итериан, даже верховный шеар: Дивный мир — средоточие света, сюда закрыта дорога тьме…

Но если найдется некто достаточно сильный, несущий ее в себе, убийца с тьмой в сердце, как говорила старушка Йонела?

В последний раз посмотрев на заговорщиков, шеар развернулся к выходу, коротко бросив испуганному, как и все они, Лэйду:

— Идем.

Темные демоны… Темные демоны — после.

Искусственный мир, созданный на замену тому, который у него отняли, мир, где у него была не только великая цель, стоившая жизни и счастья, но и семья, рушился. Нужно было попытаться сберечь хотя бы осколки…

— Зачем?

Дом, который он долго учился считать своим, знакомая терраса. Но время сказок кончилось.

— Я хотел, чтобы ты был счастлив. — Генрих прятал глаза, а голос его звучал так тихо, что только дар шеара позволял разбирать слова. — Чтобы занял полагающееся тебе по праву место.

— Место раба? Ты представляешь, что значит быть правителем? Быть шеаром — это… А правителем…

Долг, который превыше всего. Желания, никогда не бывшие твоими. Уверенность в том, чего не знаешь, не понимаешь, и не поймешь, как бы ни старался. Деяния, идущие вразрез с собственными убеждениями. Сила, связывающая по рукам и ногам, петлей затянувшаяся на сердце…

— Я не могу быть правителем Итериана, — произнес Тьен размеренно, надеясь, что сумеет донести что-то до человека, решившего загубить его жизнь. — Шеар — это, в первую очередь, слуга четырех, исполнитель их воли и защитник великого древа. Любой шеар. А правитель как никто связан долгом. И одна из его обязанностей — оставить наследника, который после его смерти позаботится о судьбе Итериана и связанных с ним миров. Мои дети этого не смогут. Не наверняка, но наверное… Я вообще не думаю, что захочу когда-либо иметь детей…

Опасность того, что дар четырех пробудится в крови его сына — у шеаров рождаются лишь сыновья — велика, и после всего, что случилось с ним, он не рискнул бы положить на алтарь служения высшим силам и высшим целям жизнь собственного ребенка. Пусть уж этого ребенка не будет вовсе.

— Есть Эйнар, — хмуро напомнил археолог. — Пусть его дети пекутся о великом древе.

Генриха перспектива никогда не увидеть внуков, не пугала. Как и то, что Итериан может однажды лишиться шеара.

Как это по-людски — не думать, что оставишь после себя.

Тьен с силой сдавил пульсирующие виски.

— Зачем тебе это? — прошептал он. — Ради моего счастья? Я не буду счастлив в Итериане. Ради своего? Скажи, и получишь все, что пожелаешь.

Он злился на Генриха. Но и на себя — за то, что прятался все эти годы в маленьких выдуманных мирках. В одном ждала его девочка с фотографии, в другом — заботливый отец.

— Зачем?! — Лэйд молчал и Тьен все-таки сорвался. — Тебе так нужен ручной шеар? Шеар-правитель? Зачем, объясни мне? Вечная жизнь? Никто не в силах дать тебе этого. Богатство? Власть? Слава? Мечтаешь войти в легенды, как единственный человек, стоявший за троном четырех? Но я не буду потакать твоим фантазиям, уж извини. Я уйду отсюда. В лучшем случае навсегда, в худшем — до новой волны. И вот это для меня будет счастьем. А все, что ты тут наговорил… Если хочешь, чтобы наши отношения остались прежними, то… забудь.

Он не верил, что все будет как раньше, разбитую иллюзию дружной семьи не склеишь, но Генрих все же был дорог ему.

— А как же мама, Этьен? — тихо спросил Лэйд. — О ней ты тоже велишь забыть, как сделал сам? Забыть? Простить ее убийц?

Холод прошелся по телу, заставив сжаться, обхватив себя руками за плечи.

Вот так, значит? Не власть. Не слава. Месть.

Более восьмидесяти лет в Итериане ничего не изменили для Генриха, он, как и прежде, помнил, страдал и ненавидел. Обрадовался появлению Тьена и обретенной им силе, понадеялся, что пасынок сумеет докопаться до правды и рассчитаться с виновным. А не дождавшись этого, решил поступить по-своему.

— Холгер не виноват в маминой смерти, — произнес шеар медленно и четко. — Я говорил тебе это.

— Он не убивал ее, — возразил человек. — Но он виновен.

«В чем?» — хотел спросить Тьен. Он согласился бы с Лэйдом, что именно Холгер — первопричина всего, что произошло с их семьей, но Генрих винил правителя в другом. Холгер незримой тенью стоял между человеком и его сильфидой. Холгер был настоящим отцом ее сына. Его она звала за миг до гибели. И, что еще хуже, он услышал — связь между ними не распалась до самого конца.

— Обвиняй тогда и меня, — сказал Тьен.

Лэйд отвел взгляд.

Может, и обвинял. Не случись его, ненужного ребенка, по недоразумению получившего дар четырех, Аллей осталась бы жива. Но у нее не было бы причин покидать Итериан, и археолог никогда уже не встретился бы со своей сильфидой.