Будь моим Пассажиром

— Я тебя понимаю, — кивнул Форестер. Тут удивился уже Вадик. — Ты же художник, ты умеешь это видеть. Мне самому этот город порой кажется нереальным. Тот же Петергоф… как подумаю, из каких руин восстанавливали это великолепие, и уже отвязаться не могу. Правда, мне именно это в Питере и нравится. Но если тебе некомфортно — конечно, я не буду настаивать. Просто предупреждаю, дорога долгая.

— А на выезде из города ничего интересного нет? — вмешался Птаха. — Помнится мне, видел я пару симпатичных мест.

Форестер картинно хлопнул себя по лбу:

— Я балбес! Конечно же, все там есть, и народ, кстати, из Внешних. Точно, я даже знаю, куда вас отведу, поехали!

Выбираться из города действительно пришлось долго. Те самые ужасающие пробки, про которые Вадик слышал с детства, в итоге настигли его после ухода к Внешним. Впрочем, не так уж все и страшно. Ну ползет поток, ну постоять иногда приходится, ну что ж с того. Зато можно было еще раз посмотреть на все красоты, а заодно на кучу разнообразных машин и мотоциклов. Форестер вон и вовсе растекся в водительском кресле, вполголоса что-то мурлыкая. В общем, ничего ужасного в плотном потоке Вадик так и не увидел. Разве что есть очень хотелось, а продвигались они медленно.

— Какие люди, и без охраны! — поприветствовал Форестера на входе в кафе рослый парень с роскошной гривой каштановых кудрей. В довершение образа в руке он держал кофр с гитарой. — А, нет, на этот раз с охраной!

Это он заметил Птаху и Вадика. Насчет себя Вадик бы еще поспорил, но Птаха при элегантном Форестере точно походил на сурового телохранителя. «Мы с Некромантом доходчиво разъяснили, что дело иметь придется не с Форестером, а с нами»…

— Привет-привет… полегче, садюга! — Форестер не без труда высвободил руку из медвежьей хватки парня. — Если я не музыкант, это не значит, что мне пальцы не нужны!

— Ладно тебе, — ухмыльнулся парень с гитарой. — О, Птаха, каким ветром в наши края? Все думал, ты или не ты, а то долетало тут до меня…

— Что на этот раз? — усмехнулся в ответ Птаха. — Сибирь или Нижний?

— Нижний, — парень уже конкретно ржал.

— Ну, все как всегда. Ты Алекс, правильно помню? А это Вадик, мой Пассажир.

В этот раз Алекс глумиться не стал и пожал руку жестко, но коротко. Тут он обратил внимание на капот «Субару».

— Ох ты ж ничего себе! Ты по ночам к машине выходить не боишься? Оно же смотрит!

— Потому и смотрит, чтоб кто не надо не подходил, — рассмеялся Форестер. — Между прочим, работа вот этого юноши.

— Эскиз! — быстро поправил Вадик, потому что был, конечно, невероятно горд, но присваивать заслуги Прокси не хотел. — Сам я еще одной Внешней аэрографию делал, жаль, она уехала уже. Если только фотку могу показать.

Он открыл на телефоне сначала эскиз, потом вид готовой «Тойоты».

— Так, — сказал Алекс. — Ждите в гости. Давно хотел свой аппарат украсить.

Птаха толкнул Вадика в бок: «Что я тебе говорил!».

— Ладно, — Алекс перехватил свой кофр. — Птахины контакты у меня есть, это я с вами еще свяжусь и поговорим подробно. Я сегодня здесь играю, пойду подключаться уже.

— Вот это мы удачно зашли! — шепнул Форестер Вадику. — Алекс прекрасно играет, у меня даже записи есть.

Им как раз принесли заказ, когда Алекс появился на сцене. Невзрачную ветровку он сменил на рубашку, расписанную языками пламени, и еще сильнее растрепал свои роскошные кудри. Гитара в его лапищах казалась почти игрушечной. Не тратя время на приветствия, он тряхнул головой и заиграл. Вадик застыл с куском отбивной на вилке — как бы он ни был голоден, сидеть и жевать под эту музыку было бы просто свинством. Так что отбивную пришлось ускоренными темпами поедать в паузах между композициями. Разделавшись с ней, Вадик развернулся к сцене и залюбовался. Слушать музыку он любил, но до сих пор больше интересовался текстами, инструменталы и длинные соло казались скучными. Но гитара Алекса словно сама рассказывала все, что нужно, хотя он не произносил ни слова. Вадик завороженно следил за его руками на струнах — это же надо, чтобы такой громила был способен на такие тончайшие переборы! Алекс ушел в музыку с головой, прикрыв глаза, чуть потряхивая кудрями в такт мелодии. Вадик схватился за блокнот, потому что это обязательно надо было зарисовать. Мощная фигура на сцене, руки на струнах, и вокруг — те же языки пламени, что и на рубашке. Алый и золотой свет софитов, огненные блики в волосах — все сливалось в единую картину. Хорошо, цветные маркеры есть. Это нельзя просто контуром.

Хотя изначально они планировали заскочить сюда просто перекусить, уйти раньше, чем Алекс закончит играть, было совершенно невозможно. Но Вадика уже не волновало, во сколько они доберутся к Форестеру. Здесь не было ничего зыбкого и призрачного. Надежные каменные стены, темные драпировки, тяжелые деревянные столы, отсветы камина, перекликавшиеся с софитами — все было теплым, прочным и спокойным. И музыка. Время от времени Вадик улавливал знакомые мотивы — Алекс, похоже, в основном играл каверы на всевозможный рок. И вдруг оказалось, что даже без слов слушать очень интересно. Одна гитара каким-то образом ухитрялась вести и основную мелодию, и линию вокала. Точнее, это надо было не только слушать, но и смотреть. Вадик пока даже не знал, что у Алекса за машина, но если он и правда приедет за аэрографией — это должно быть что-то про музыку и пламя. Обязательно пламя.

Закончив выступление, Алекс ненадолго подсел к ним. Выслушал от Вадика море сбивчивых восторгов со спокойной улыбкой человека, знающего, на что способен, и еще раз пообещал связаться насчет аэрографии. Вадик показал ему рисунок — Алекс лишь молча облапил его за плечи. Отпустил, по счастью, раньше, чем закончился кислород.

— Моя банда в тур едет, — сказал Алекс. — Я же еще и в группе играю. Так что на вас свалюсь, наверное, ближе к зиме. Если вдруг случится выступать в ваших посадских краях — я свистну.

Вадик улыбнулся про себя: да-да, вот вам и Внешние со своей совершенно отдельной и особой жизнью, которых обычному человеку никогда не встретить, а если кто и встретит, так вскоре об этом пожалеет. Наверное, и сейчас в кафе сидело некоторое количество народа, абсолютно в этом уверенного. И на концерты к тому же Алексу приходят те, кто рассказывает о Внешних жуткие истории. Как и в тир к Патрику. Да что там, у Некроманта вон сколько клиентов из города. Хотя ему, по крайней мере при Вадике, жаловаться на засилье Внешних вроде никто не пробовал. Внезапно Вадик осознал, что уже опять очень соскучился по обществу Некроманта и Прокси. И, как всегда, эхом его мыслей с переднего сиденья отозвался Птаха:

— А вообще, Форестер, хорошо у тебя, но, думаю, через пару дней и мы обратно двинем.

— Ну вот, — вздохнул Форестер. — Тогда вам обязательно надо еще Ладогу показать!

— С удовольствием, — ответил Птаха. Вадик не ответил ничего, потому что уже откровенно засыпал. И снился ему стремительный вихрь музыки и отсветы пламени.

Назавтра решили никуда не ехать — Форестер настаивал, что и на Ладогу свозит их сам, но прямо сейчас он был не готов лезть за руль, так как вернулись они глубокой ночью. Даже Вадика после всех впечатлений не тянуло рано вставать, в итоге все трое сползлись завтракать уже в середине дня, какие там поездки. И дождь пошел. Так что Вадик свил гнездо в любимом кресле и наконец дочитал «Ведьмака», а потом засел рисовать. В голову лезло в основном всякое музыкальное.

— Интересно, на чем Алекс ездит? — проговорил он в пространство, особо не ожидая ответа, но Птаха отозвался:

— «Импала» у него. Он фанат древних «американцев» не хуже Некроманта. Если эти двое сойдутся — хватай лопату, выгребаться из горы технических характеристик, которыми тебя завалят. И из такой же горы музыкальных терминов. Но еще я сильно подозреваю, что Алекс «Сверхъестественного» насмотрелся. Только что его аппарат не черный, а желтый.

Вадик решительно перевернул страницу с незаконченным наброском, все равно не очень получилось. Потом вернется и дорисует, если настроение будет. «Шевроле Импала» он прекрасно представлял, это самое «Сверхъестественное» частично смотрел и машину помнил. В блокноте возник силуэт с огромным капотом — полный простор для деятельности, хоть эпическое полотно рисуй. Хотя нет… тут просилось что-то лаконичное. Капот перечеркнула волнистая линия — это вроде корпус гитары. Машина желтая — бордовый красиво смотреться будет. И пламя, как будто оно со струн. По оттенкам сложно, маркером не передашь, и вообще это надо будет с Прокси поговорить. «Полегче, еще вопрос, что сам Алекс захочет!». Хотя почему-то Вадику казалось, что ему понравится такая идея, даром что они с Алексом и пяти минут не проговорили. «И на крыло зайти. И ноты». Нотной грамоты Вадик не знал, так что решил, что, если Алекс одобрит его мысль, попросит его самого что-нибудь записать. И тогда вообще будет круто.

На следующий день они поехали на Ладогу. Ветер был такой, что «Субару» с пассажирами, по ощущениям, чуть не сдувало с дороги, но Форестер радостно улыбался и говорил, что все идет как надо. Когда они вышли, Вадик понял, почему. Байкал, даже в шторм, был спокойным. Ладога — яростной. И так и должно быть — вот этот ветер, стальная вода и несущиеся по небу облака. Форестер залез на валун и превратился в романтического героя — плащ развевается по ветру, длинные волосы растрепались самым живописным образом. Вадик подумал, что, даже если бы Форестер с этого валуна сейчас навернулся, все равно, наверное, ухитрился бы растянуться как-нибудь поэффектнее. «Или вообще взлететь». Ему стало смешно.

— Стой где стоишь! — крикнул ему Форестер, хватаясь за фотоаппарат. Это было несложно — Вадик и так стоял неподвижно, любуясь на опаловые оттенки воды и неба. Волны набегали на берег у самых ног, но в своих берцах он был уверен, так что и пусть себе. Здесь было удивительно правильно. Ничего ниоткуда не просвечивало, эта вода и эти камни были только тем, чем были. Вадик стоял, пока ветер не начал пробирать насквозь, а с востока не зашла дождевая туча. Форестер позвал всех в машину, и возвращались они под таким дождем, что Вадик успел промокнуть по пути от машины в дом. Но там был камин, шипящие на сковороде охотничьи колбаски и ароматный чай, так что не страшно.

Еще через день Птаха решительно сказал, что пора домой. И успокаивающе махнул рукой Вадику: «Ничего такого, просто сам уже соскучился». Форестер без конца благодарил за визит, звал обязательно приезжать еще и на подольше и передавал приветы. И вот наконец Вадик занял свое пассажирское сиденье в «Тахо», по которой, оказывается, безумно соскучился всего за два выезда на другой машине. Ну то есть «Субару» — классный аппарат, и Форестер здорово водит, и столько всего посмотрели, но это же «Тахо».

— Мы никуда не торопимся, — хитро подмигнул Птаха, выруливая на трассу. — Как насчет посмотреть мой Питер?

Он подчеркнул «мой». Вадик с энтузиазмом закивал. Птаха улыбнулся, но сразу же посерьезнел:

— Одно предупреждение. Силы при мне не пробовать, даже не пытайся. Сейчас я более чем серьезно. Даже мне, пока я с Форестером, путь в другие варианты закрыт. Ты сам видел, что получается и каких сил это стоит. При мне… просто нет. Если хочешь, я покажу тебе что угодно в пределах моих возможностей, но даже не суйся сам. Ты мне еще живым нужен.