Три капли на стакан

* * *

Дверь в логово Бишопа была не заперта. Я остановилась на пороге. Бишоп поднял голову. Выглядел он помятым и угрюмым. В пепельнице тлели окурки, на столе красовалась бутылка коньяка.

— Ты как? — спросил Бишоп напрямик.

— И до чего вы договорились? Из-за грозы на улице потемнело. Казалось, город застрял в сером мареве.

— В порядке. А до чего мы могли договориться? — я бросила сумку на кровать. Уселась прямо на подоконник и прислонилась затылком к холодному стеклу, по которому лупил дождь.

— Эллиоту нужна карманная ведьма. Он думает, что я буду послушной. Еще бы, с приговором за спиной. Бишоп молчал и курил, глядя на меня прищуренными глазами. Огонек сигареты в сумерках казался маяком.

— Он в тебя влюблен, — выговорил Бишоп наконец. Взъерошил короткие волосы. С силой раздавил в пепельнице сигарету.

— Глупости, — устало отмахнулась я. Отлепилась от подоконника, подошла к Бишопу.

— А ты? Сейчас — пьяный, в раздрае — он мог быть откровенен. Бишоп смотрел на меня, откинувшись на спинку стула.

— Ты об этом уже спрашивала.

— А ты — солгал, — возразила я просто. Он отвернулся и снова схватился за сигареты.

— Проклятье, — выдохнул он тоскливо.

— Эмили, ну зачем этот разговор, а? — Я хочу знать…

— споткнулась на слове «правду». Слишком это напоминало Эллиота. И повторила: — Хочу знать. Он молчал так долго, что я не выдержала. Отодвинула стакан и пепельницу, присела прямо на край стола. Бишоп наблюдал за мной из-под полуприкрытых век.

— Хорошо. Ты права. Я влюбился в тебя сразу, как только увидел. Довольна? Настал мой черед мучительно подбирать слова.

— Почему ты не говорил? — выдавила я.

— И что дальше? — он потушил сигарету и тут же прикурил новую.

— Бегать перед тобой на задних лапках? Я же знал, что это…

— он взмахнул рукой, и огонек выписал затейливый символ.

— Не взаимно. Так зачем? А я вдруг поняла, что улыбаюсь.

— Дурак. Какой же ты дурак, Бишоп!