Первое испытание

Глава 4

Бах! Бах! Вперед и вправо. Взгляд на мишень. Бах! Бах!

– Стоп! – скомандовал исполнявший сегодня роль инструктора Владимир. – Если закончил, разрядить оружие, показать.

Извлекла магазин, открыла затвор, показала Владимиру пустой патронник.

– Разряжено. Контрольный спуск. В кобуру.

Закрыла затвор, опустила курок, поставила оружие на предохранитель и вернула в кобуру.

И только после этого позволила себе расслабиться. Сняла очки, стянула с головы наушники.

Час плотной тренировки – много. В галерее несколько дизайнов упражнений. Сетчатые рамы-перегородки-ограничители, мягкие горизонтальные и вертикальные блоки… Статичные и движущиеся мишени. А еще «безопасные объекты», за попадание в которые снимали очки.

Андрей хотел включить меня в команду клуба для участия в соревнованиях по практической стрельбе.

Я была только «за», но, чтобы продемонстрировать хороший результат, требовалось восстановить форму. А это – работа, работа и работа. А если вспомнить про нагрузки в академии…

Чтобы все успеть, предстояло очень постараться.

Андрей дожидался меня у стойки дежурного. Когда я, почистив и сдав оружие, приняв душ и переодевшись, вышла в коридор, кивнул бойцу и первым направился к выходу.

– Голодная? – поинтересовался он, когда оказались на улице.

Погода, последние дни испытывавшая нас на прочность, решила расщедриться и вернуть кусочек лета. И хотя было не так уж и тепло – я предпочла накинуть поверх футболки тонкую курточку, солнце светило ярко, старательно поднимая настроение.

– Нет, – продолжая идти рядом с ним по аллее, качнула я головой. – Перекусила в академии.

Перекус был плотным. Я помнила про разговор, который должен был у нас состояться после тренировки, потому и поела пораньше. Не хотелось совмещать одно и другое.

– А ты? – на всякий случай уточнила я. А то мало ли… Голодный мужчина – страшный зверь. К такому лучше близко не подходить.

– Нет, – скорее отрезал, чем коротко ответил, Андрей.

Сегодня он был в камуфляже. Такой же, как большинство тех, кто находился на территории клуба.

Увы, «сливаться с местностью» ему это не помогало. Но не потому, что не мог этого сделать, скорее всего, просто не хотел.

– К Мещерским я тебя отвезу сам.

– Но…

– Саш, – даже не скосив на меня глаза, перебил он, – давай не будем спорить по мелочам.

– Надеюсь, эти мелочи не связаны со вчерашним седаном с разбитой фарой? – пробурчала я.

– До выходных тебя повозит Владимир, – проигнорировал он мой вопрос.

Впрочем, для понимания хватило и этого.

– Что случилось? – остановилась я.

Андрей сделал еще шаг и лишь после этого обернулся ко мне.

– На твоей машине нашли маячок.

Надо было что-то сказать…

Вместо этого взглядом зацепилась за рощицу, в сторону которой мы шли. Насколько я соотносила план стрелкового клуба с местностью, за ней должен находиться пруд для любителей позагорать и небольшое кафе.

Для солнечных ванн ветер был неподходящий, а вот посидеть на террасе…

– Дальность действия определили?

– Все-таки умненькая, – чуть заметно улыбнулся Андрей. – Да, небольшой. Метров триста – четыреста.

Я в ответ кивнула. Посадят какую-нибудь девчонку на мое место и заставят мотаться по Москве. А сами будут присматривать, вдруг где что и проявится.

– И это все? – на всякий случай уточнила я. Мало ли, забыл что.

– Тебе этого мало? – слегка приподнял бровь Андрей.

Я дернула плечом. Можно было бы и испугаться, но я посчитала, что пока рано. Да и Андрей…

Нет, осторожней я, конечно, буду, а вот впадать в панику, пока для этого отсутствовали веские основания, вряд ли.

– Ну тогда идем дальше, – подвел итог нашей беседы Андрей.

За рощицей действительно оказался пруд. Точнее, большое озеро, искусственным перешейком в самом узком месте разделенное на два водоема. Там, дальше, предпочитали проводить время любители рыбалки. Здесь – позагорать.

Для нас приготовили место в дальнем конце террасы. Почти у самой воды. Плетеный столик, такие же кресла. И что-то вроде ширмы, отгородившей от остального мира.

Официант принес кувшин с горячим глинтвейном, кружки и оставил нас одних.

Я ждала этого момента. Но и опасалась его. И ведь понимала, что прошлое – это прошлое, его можно только принять и сделать выводы, но сердце билось в груди так, словно от тех слов, что будут произнесены, зависело очень многое.

Судя по всему, Андрей тоже так считал. Был собран и деловит, как если бы готовился к бою.

Накинув на меня плед, усадил в кресло. Разлил глинтвейн по кружкам, подал одну…

Я, не таясь, наблюдала за ним. Лицо жесткое, без малейшего намека на улыбку. Взгляд пылает… А движения мягкие. Опасные.

– Андрей…

Он замер, глядя на воду. Когда окликнула, оглянулся. Посмотрел остро, с прищуром. Потом поморщился, кивнул, словно в ответ на собственные мысли…

Присаживаться он не стал. Взяв свою кружку, вернулся к ограждавшим террасу перилам. Встал, прислонившись к ним спиной.

– Рассказывать об этом должен не я…

– …но так уж получилось, – закончила я за него. – Андрей, я уже взрослая девочка…

– От возраста некоторые вещи не зависят, – сделав пару глотков, заметил он.

Я согласилась. Тоже отхлебнула из кружки.

Глинтвейн оказался безалкогольным. С медом, специями, кусочками яблока и апельсина.

– Шрам у тебя на груди, – неожиданно произнес он.

Шрам действительно был. Небольшой, круглый, как от пули. И на спине. Но там совсем крошечный. Если не знать, не заметишь.

– Нас не было в крепости, когда все произошло. В селении, в тридцати километрах, одновременно заболело несколько человек. Подозревали тиф. Прежде чем объявить карантин, отправили твоего отца. Ну и нас в сопровождение. Тиф, к счастью, не подтвердился – виновны оказались ядовитые грибы, что тоже было странно, но разобрались со всем только поздним вечером и решили заночевать там же.

Андрей допил глинтвейн, вернулся к столу, налил еще. Когда бросил на меня вопросительный взгляд, качнула головой. Кружка была большой, мне должно было хватить.

– Сигнал о нападении на крепость получили в четвертом часу. Собрались, выдвинулись…

Тридцать километров по городу, это двадцать – двадцать пять минут. Если, конечно, без особого ограничения скоростного режима. А там, на границе с Афганистаном? По бездорожью?

– Мы уложились в двадцать семь, – понимающе посмотрел на меня Андрей. – Хоть и торопились, но ехали, внутренне не дергаясь. Крепость – это серьезно. Минные поля. Два периметра защиты. Пулеметы, автоматы, квадрокоптеры для контроля с воздуха. Магическая оснастка. На прочность нас пробовали не раз, но каждый все заканчивалось одинаково.

Он замолчал. Прищурился, глядя куда-то вдаль.

Когда погибла мама, мне было два года. Некоторые говорят, что пусть и мало, но помнят себя в этом возрасте.

Я не помнила ничего. Ни событий, ни тепла ее рук, ни ее голоса. Ни-че-го!

Но это никогда не мешало мне радоваться жизни.

Андрей. Реваз. Дядька Прохор…

Вниманием я никогда не была обделена.

– Дорога виляла, – вздохнув, вновь заговорил Андрей. – Крепость мы увидели, когда до нее оставалось около километра, как раз вывернув из-за холма. Она горела, что стало полной неожиданностью. Еще большей неожиданностью было отсутствие магического купола, снять который можно было, только уничтожив центр контроля, находившийся во внутреннем периметре и защищенный так, что даже мы с Ревазом, пусть о нас и ходили легенды, не смогли бы до него добраться.

– Намекаешь на предательство? – теперь уже прищурилась я.

О той ночи мне рассказывали. Но совсем не так.

– Комиссия, которая разбиралась с этим делом, сделала вывод о халатности. Из ста пятидесяти человек живых чуть больше десятка. Практически все – вырезаны. Ну и наша группа, чей выход был согласован на самом верху. А так бы… – Он махнул рукой. – Ты уже несколько дней как прибаливала, отец держал тебя в госпитале. Просто на всякий случай. Анна оставалась дома. Ее убили сразу, она даже выскочить из спальни не успела.

– Подожди… – нахмурилась я.

Отставила кружку, подошла к Андрею, встала рядом.

– Я ведь правильно понимаю, что дом тоже был во внутреннем периметре?

– Правильно, – криво усмехнулся он. – Мы с Ревазом осмотрели все. Если восстанавливать картину произошедшего, то тревогу объявили, когда проникнувшая в крепость диверсионная группа уже вовсю действовала внутри. Так что – да, без предательства там не обошлось. Вот только кто?!

– А Мария? Ты сказал…

– Марию, попавшуюся им первой, избили, жестоко изнасиловали, исполосовали и бросили умирать. Тебя вытащили из-под кровати, где ты пряталась, и проткнули металлическим прутом. Насквозь. Пришпилили к полу, как бабочку. Но Мария, даже в таком состоянии, продолжала тянуть тебя. И отключилась, лишь когда появились мы. С тобой Игнат справился, сил хватило. А вот на нее…

Я развернулась, уперлась ладонями в перила.

Плед, который едва держался на плечах, соскользнул, но я это лишь отметила.

Мне было два года. Сейчас – семнадцать. Прошло столько лет…

– Ты ведь рассказал это не просто так? – глядя, как ветер гонит волну к берегу, спросила я глухо.

В груди болело, словно тот металлический штырь вновь вошел внутрь. А еще было горячо.

Или горько…

– Не просто так, – повторил Андрей.

Тоже развернулся. Положил ладонь поверх моей.

Мы – вместе…

– Есть основания считать, что нападение на крепость было совершено только с одной целью. Убить Анну и тебя.

– Что? – скептически хмыкнув, посмотрела я на крестного.

Если предположить, что он прав, то кандидатур, кто мог желать нашей с мамой смерти, было лишь две: Воронцовы и Салтыковы. Но даже на мой дилетантский взгляд, версия не выдерживала критики. Изгнать из рода за самоуправство – одно, но убить…

– Саша, – взгляд Андрея был поразительно спокойным и уверенным, – я не знаю… не могу сказать тебе всего, но, поверь, для того чтобы избавить этот мир от тебя и Анны, были причины.

– Были или?.. – едва ли не шепотом спросила я, не пропустив того, как он заменил «не знаю» на «не могу».

– И есть, – подтвердил он то, о чем я только что догадалась.

И от этого мне стало… нет, не страшно – я разозлилась.

Это была моя жизнь.

И я собиралась ее прожить, несмотря на то что кто-то был против. * * *

Вечер. Ночь. Утро…

Время шло, а я словно раздвоилась. Одна делала то, что должна была делать: готовилась к занятиям, общалась с семейством Соколовых, спала, что было очень даже удивительно после рассказа Андрея.

Вторая…

Вторая продолжала существовать в ритме произнесенной крестным фразы: «Есть основания считать, что нападение на крепость было совершено только с одной целью. Убить Анну и тебя».

Есть основания считать…

Если бы Мария не нарушила главный принцип моей будущей работы – жизнь целителя важнее жизни пациента, им бы это удалось.

Была ли я благодарна Марии за то, что продолжала существовать в этом мире? Конечно да!

Но… Признаться честно, не хотелось бы мне оказаться в ситуации, когда придется делать подобный выбор. Потому что любой из возможных вариантов был ошибочным.