Моргемона

Этот звук был таким невыносимым, что к горлу подкатила тошнота.

«Это ты виновата», — напоминала себе Гидра, прячась в зарослях монстер от страшного зрелища. — «Не смей отводить глаза. Это твоя злоба, что с детства распирает череп, нашла отклик у бешеного Мордепала, убила столько людей и заставила десятки мучиться, как в преисподней».

Её раз за разом отводили в сторону то сэр Арбальд, то Манникс. И она вновь и вновь оказывалась там, где был диатрин Энгель. Он прижимал мокрые листы монстер к ожогам на спине и шее; от длинной гривы остались лишь торчащие в разные стороны пряди короче плеч. Он постоянно говорил с советниками о том, что теперь делать.

— Вильяс доложил, что теперь по меньшей мере два десятка человек полностью немобильны, — бормотал сэр Ричард, лёжа на листьях: его тоже задело огнём, спалив ему бороду и плечо. — Включая, видимо, и меня. Уходите без нас.

— Я не оставлю вас без должной защиты от зверей и случайных дезертиров, — хрипло отвечал Энгель.

— И это правильно, но в таком случае нас отсюда уйдёт от силы сотня, — отзывался сэр Котто.

Слушая их разговоры, Гидра пробудилась от болезненной тоски. Она сделала к ним несколько шагов по лесному перегною и сказала сломанным голосом:

— Сотни хватит. Мордепал полетит за нами.

Они подняли на неё тяжёлые взгляды. Сэр Арбальд, весь красный от натуги — он помогал таскать раненых пятью минутами ранее — поглядел на неё, закипая от ярости. Но Гидра отрешённо повторила:

— Мордепал полетит за нами.

И сморгнула слёзы с рыжих глаз. Она видела: они не понимают её. Даже Энгель.

— Манникс, позаботься о диатриссе, — весь перепачканный в саже, тихо молвил он.

— Я знаю, как сделать, чтобы он послушался! — настаивала Гидра. Но её голос совсем сел и сломался. Когда перед ней встал глава разведки с тёмным взглядом и непреклонным лицом, она сдалась. И молча позволила ему отвести себя в сторону от остальных, где были привязаны взволнованные кони и двое дозорных перекладывали ящики с припасами.

Там она села у зарослей плюмерии, снова и снова воскрешая в памяти насмешливый возглас Мордепала.

«Я и правда говорила с ним», — думала она отрешённо. — «Я говорила, не зная об этом. А он слышал меня».

Эта мысль так и эдак звучала в её голове, отдаваясь эхом стонущих раненых.

«Если бы Энгель не закрыл меня собой, я сейчас была бы одной из тех несчастных».

Сердце её сжалось.

«Он не раздумывал и накрыл меня собой».

Долго она усидеть не смогла и вновь поднялась на ноги, чтобы найти диатрина. Когда лагерь был переорганизован, тот нашёл время, чтобы сравнять передние пряди с обгоревшими с помощью своего кинжала. Теперь он тоже отдыхал, держа мокрые листья на обожжённых локтях и предплечьях. И его белый взгляд, полный тревоги, плутал по разорённой лощине.

— Диатрин, — тихо позвала его Гидра. Ночь была необычайно тёмной: кажется, солдаты избегали зажигать факела.

Энгель бессонным взглядом поймал её и тут же заговорил ровно, будто пытаясь угомонить лошадь:

— Диатрисса, вы в порядке? Не волнуйтесь. Мы скоро покинем это место. Возможно, здесь и правда его гнездовье — оставаться здесь всем отрядом слишком опасно. Ещё до рассвета мы дойдём до Россы…

Гидра решительно приблизилась, не смея смотреть на красные разводы ожогов, что виднелись из-под листьев на его руках.

— Я в своём уме, — сказала она тихо и для подтверждения своих слов слабо улыбнулась. — Не бойтесь за мой разум.

Его лицо не изменилось — было похоже, что он ей не поверил.

— Я не впервые оказываюсь в такой бойне, — напомнила Гидра. — Но впервые я понимаю, что…

«А теперь сложное».

— …что я могу на это повлиять.

По уставшему и неизменно неподвижному лицу Энгеля было видно, что он не воспринимает её слова. Это всё звучало как безумство помешавшейся девицы.

— Диатрин, я клянусь, что это правда. Теперь я поняла, — проговорила Гидра и села рядом на траву. — Мы можем отправляться на остров Дорг, и он полетит за нами, вот увидите.

Энгель покачал головой. Тянущая, неутихающая боль мучила его, и он смотрел прямо перед собой, размеренно дыша.

— Конечно, диатрисса, — произнёс он, соглашаясь с её словами так, будто это были выдумки непоседливого ребёнка. — Так и будет. Всё будет, как надо.

«Вина в его глазах не меньше, чем в моих», — поняла Гидра. — «Он стыдится того, что уговаривал меня пойти к этому чудовищу. А я стыжусь того, что стала причиной его нападения. Но я не могу это объяснить, не возвращаясь к колдовству».

Она вздохнула и сгорбилась, положив подбородок на свои колени.

— Будем на Дорге завтра вечером, если корабль цел, — продолжал Энгель негромко, будто сам с собой. — Там нам дракон не понадобится. Там будут столичные войска, солдаты Мадреяров и весь гарнизон Рааля. И мы велим выслать сюда раальских целителей и дюжину подвод для всех раненых…

«Может, это и хорошо, что они мне не верят», — подумала Гидра. — «Иначе бы меня заслуженно линчевали».

Но, посмотрев на принца с тоской, она вновь ощутила укол совести в душе.

— Простите, диатрин, — прошептала она с чувством. Видеть его таким молчаливым и погружённым в себя было невыносимо после случившегося.

— Всё нормально, — так же тихо ответил он.

«Нет, не за ругань прости, а за то, что ты закрыл меня собой от Мордепала, который прилетел по моему зову», — говорила глазами Гидра. — «И за то, что я не верила, что ты это сделаешь. И за то, что я погубила столько твоих солдат. Но я возмещу это, я сделаю стократно больше, чем могла бы, и я ничего не пожалею».

Сила, решимость и странная ясность наполнили все её мышцы. Перед глазами встало лицо отца.

«И ты поплатишься», — подумала она, представляя его насмешливую ухмылку. — «Ты посмотришь, каково это — играть с настоящими драконами, а не с выращенными на флейте собачками. И где будет твоя храбрость, когда ты увидишь след из мёртвых, оставленный им?»

Когда полк Энгеля разделился, и меньшая его часть отправилась добираться к реке, Гидра шла впереди недалеко от диатрина. Она отказалась от коня и беспрестанно думала, глядя в небо. Неожиданная сила и уверенность вели её быстрее уставших солдат.

Теперь она была единственной, кто смотрел вперёд с решимостью и готовностью бороться. Косясь на неё, рыцари, ступая обожжёнными ступнями, двигались быстрее — чтобы не уступать хрупкой и болезной на вид диатриссе.

— Моргемона всё помирала… — бормотал кто-то из рядовых неподалёку. — А теперь, глядите… её мощи всех переживут.

«И это правда!» — думала Гидра. — «Во мне столько сил, будто выросли крылья. Я знаю, что делать, и буду это делать, даже если всё руководство принцевой армии сейчас в упадке и растерянности».

Хотя это были лишь вольные мысли. Ничего как такового она сейчас изменить не могла. Лишь её твёрдый шаг чем-то подбадривал некоторых солдат.

Их путь по пустынному лесу стал спокойнее, когда кроны громадных, как колонны мира, хлопковых деревьев сошлись наверху. У их крючковатых корней не росли даже вездесущие плюмерии. Лишь перегной и прошлогодние ветки похрустывали под ногами, и треск цикад перемешался с нарастающим кваканьем.

Небольшая речушка пересекла их путь. Она была завалена будто камнями, и вода едва-едва проскальзывала между них. Но на деле эти камни были пупырчатыми, и у них были глаза.

— Средовые жабы! — узнала Гидра и замедлила шаг. Огромные тёмно-бурые валуны мочили лапы в вялотекущей воде.

— Что? — сухо поинтересовался у неё сэр Арбальд и положил руку на рукоять меча.

— Средовые жабы, — повторила Гидра. — Редкие жабы, водятся у нас на Аратинге. К ним нельзя подходить.

Командиры переглянулись.

— Впервые слышу, — заметил сэр Котто. — Чего в них опасного?

— Вообще-то они огромные, — кашлянув, заметил Энгель. — Размером с собаку.

— Они открывают пасть так широко, что драконам и не снилось; они ядовитые; и могут сожрать даже человека, — сказала Гидра. — Но по средам удивительно спокойны.

— А какой сегодня день?

— Если мне не изменяет память, то суббота или воскресенье, — заметил Манникс. Он похлопал по карманам, но безуспешно: его записная книжка сгинула в огне.

Командиры устало посмотрели на диатрина. «Мы же не будем делать крюк из-за жаб?» — говорили их глаза. Но Энгель качнул головой:

— В местных лесах ядовитые жабы и лягушки — одна из главных опасностей. Мы больше не будем терять солдат. Обойдём.

Они решили пройти выше по течению. Большой отряд и топот лошадей напугал жаб; они, будто ленивый камнепад, попрыгали вниз по реке, в заросли. Странное зрелище насмешило Гидру.

— Разбираетесь в лягушках? — спросил у неё Манникс ненавязчиво, пока она шагала подле других командиров.

— В жабах, вы хотели сказать.

— Прошу прощения.

— Да, — Гидра беззаботно пнула кусок сухого мха под ногами. — Разбираюсь достаточно, чтобы не ткнуть пальцем ужасного листолаза или ещё какую-нибудь ядовитую жуть. В лесах Аратинги ядовито решительно всё, а я любила гулять там.

— Но с вами должен был ходить какой-нибудь охотник? — встрял в их светскую беседу сэр Котто.

— Нет, я ходила сама, — беззаботно отвечала Гидра. — Родители не отпускали меня из Оскала. Поэтому я гуляла одна, когда могла вылезти из окна.

Энгель рассмеялся сдавленным смехом и заметил:

— О вас ходили слухи, что вы выбираетесь в лес в дом к какой-то местной ведьме, и вместе с ней там наводите проклятья на честных людей.

— Ага, — улыбнулась Гидра в ответ. Редкие, но довольно приятные разговоры давали ей ещё больше сил. «Я уже не та беспомощная девица, что мечтала сгубить отца порчей», — думала она. — «У меня такое чувство, что мне в руки вместо веретена наконец вложили меч».

Несколько часов пути привели их реке Россе. Там их ожидали плоты, чтобы сплавиться ниже, к стоявшему в устье кораблю. Но только люди начали погружаться на плоты, как в светлеющем небе прозвучал громкий драконий стрёкот.

— В воду! — в ужасе скомандовало несколько рыцарей, и люди в панике кинулись в покрытую кувшинками реку.

Гидра же отбежала на несколько шагов от общего потока и выдохнула, обращаясь вверх:

— Не подлетай. Чёрт с ним, останься тут. Они больше не могут тебя видеть.

«Дракон не понимает человеческих слов, но понимает посыл», — помнила Гидра. И её мысль на сей раз была чётка, ясна и уверенна, без тени переживаний за то, как Мордепал это истрактует. — «Не показывайся им».

Разочарованный гул эхом долетел до её ушей и стал стихать. Гидра расплылась в улыбке.

«Я могу», — отметила она себе. — «Для мага преграды нет. Тихо или громко, тебя услышат. Главное в этом не сомневаться».

Она оглянулась на взволнованных солдат и поджала губы.

«Они будут бояться появления Мордепала. И они правы: он явно не хочет улетать. Его вой тягучий и тоскливый, если он услышал призыв не на бой. Пусть лучше он останется у здешних гор, пока не потребуется».

Сомнение кольнуло девушку. Как ей удастся призвать его потом? Неужели он услышит её мысль через море?

«Не мысль, но колокола — наверняка», — успокоила она себя и возвратилась к отряду, дожидаясь, пока ругань и возмущение стихнут, и начнётся погрузка на плоты.