Маньяк по субботам

— Наверное, привез кто-то. Удобрение каждому садоводу нужно. Отец говорил, что мог бы и сам привезти его со строительства дороги, да неудобно ему казалось через все Сады с тележкой топать, что люди скажут?

— Неверно вы рассуждаете, — не выдержал рыбак Феоктистов. — А если бы я три раза появился на участках со своей рыбой, то оказался бы виновен?

— Если бы по вашим следам трижды явилась смерть, то, безусловно, подозрение в первую очередь пало на вас. Продажа рыбы тоже неплохое прикрытие для разведки. Но с торфом естественнее в Садах. Рыбак — колоритная фигура, его каждый запомнит, а унылые, зачуханные тележечники всем надоели, глаза намылили, на них внимания не обращают. Даже если хозяин торф не купит, то хоть цену спросит и с ним можно перекинуться парой фраз.

Грай снова обратился к Ангелову:

— Итак, вы единственный, кто видел предполагаемого убийцу. Как он выглядел?

Старик озадаченно почесал в затылке.

— Попробуй описать замызганного, одетого в старье садовода. Все выглядят на один манер — что поизносилось, привозят сюда из города и щеголяют в обносках.

— Так не пойдет. Нам нужны детали, подробности. Начните с возраста, сколько ему лет?

— Молодой, для меня бее молодые, кому меньше сорока.

— Во что одет?

— На голове замусоленный блин, бывший берет. На плечах затасканная летняя куртешка выгоревшая, неопределенного цвета, просторная, под такой фигуру не разглядишь. Блестящие от истертости и грязи брюки. Этих замусоленных садоводов я встречаю на каждом шагу.

— Вот что позволяет ему оставаться неуязвимым — он проходит как тень, не задевая нашего взгляда, — заметил Грай. — Теперь вы все знаете, как выглядит убийца.

Я нащупал слабое место в рассуждении шефа:

— Может, он и в банк со своей тележкой заявлялся?

— Нет, что нужно, он узнал от матери Геннадия. Потом поехал на удачу в Шлиссельбург, и ему повезло.

— Сел на мопед и поехал? — улыбнулся я.

— Почему бы и нет? — согласился Грай. — Тогда продавец торфа и владелец мопеда — одно и то же лицо. Его мы и станем искать.

— Вот, слышали, девятнадцать чертей и злая собака? — Стив Исаев гордо поднял голову и оглядел собравшихся. — Наконец-то найдено главное звено в расследовании, теперь у нас появилась надежда. Скоро мы схватим маньяка Сегодня, братишки, я съезжу в Петербург, потому что касса моя истощилась, а завтра снова ринемся в бой. Может быть, бригада содействия милиции, составленная из любителей, окажется удачливее профессионалов.

Старик Ангелов вновь начал разливать поминальное питье, а я повернул голову к Зое. Во время поминок она ни разу на меня не взглянула. Я не мог понять, почему впал в немилость? Несколько дней назад вечером я вновь нанес ей визит в магазин перед самым закрытием. Меня ждал сюрприз. Во-первых, Зоя покрасилась, и теперь у нее на голове полыхали тициановские рыжие волосы, их пучок, охваченный на макушке, падал вниз, как конский хвост. Она по-прежнему была обворожительна, хотя рот был несколько великоват, а губы тонковаты. Природа одарила ее чувственностью, которая привлекает каждого мужчину, и я не стал исключением. Ее лицо, покрытое ровным загаром, имело цвет старой слоновой кости, на нем выделялись холодные зеленые глаза. Брюки из грубоватой белой материи казались несколько тесноваты для нее. Она повернулась к полкам, и я увидел очертания ее тяжелых бедер. Походка у нее тоже была чувственная. Тут я увидел, что под брюками на ней ничего надето не было.

Меня охватила волна желания. Это было чисто физическое желание, от которого меня бросило в жар. Я с трудом подавил в себе желание подойти, сграбастать ее.

Ревнивый китаец больше не появлялся со своими штучками, видно, получил отставку или затаился. Но и мне, похоже, счастье больше не улыбалось. Зоя упорно меня не замечала.

— Ничего денек удался, — сказала она напарнице, — прикидываю, сегодня заработали не меньше трехсот шестидесяти баксов.

Молча выставив меня на крыльцо, она заперла двери магазина на два замка и направилась домой, даже не взглянув в мою сторону, словно меня туг и не было. Значит она решила дуться, понял я, идя следом на некотором расстоянии. Хорошо, мы еще посмотрим, кому первому это надоест.

Подойдя к ее дому, я остановился. В ее спальне горела лампа на тумбочке. Занавески она не задергивала, я ее видел. Она стояла перед самой лампой. Пока я смотрел, она сбросила блузку, сдернула лифчик и стянула брюки.

Я стоял, не в силах оторвать от нее глаз, сердце барабанило по ребрам. Я видел ее нагой, словно находился рядом. Она повернулась и ушла в ванную. Когда дверь закрылась, мне пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы прийти в себя, я четыре раза подряд дал себе команду: «Кругом, шагом марш!» И лишь после этого сдвинулся с места и направился домой.