Красный браслет

* * *

Квартира Инны Котенок, где еще никогда не бывала ее хозяйка, вовсе не казалась нежилой. Элла часто приходила сюда, даже готовила иногда на квадратной маленькой, но очень уютной кухоньке с моющимися обоями в мелкий цветочек. И тут на подоконниках проживало много цветов, которые своевременно получали воду, уход, восхищение. Так Элла поддерживала в себе веру, что сестра однажды обязательно поселится здесь.

Удобно было и то, что единственная комната находилась в конце коридора, кухня – ближе к входной двери. Теперь комнату отдали маленькой Соне, и были приняты все возможные меры предосторожности, чтобы девочка не могла неожиданно выбраться в коридор. Днем за ней приглядывала Таня, ночью оставалась Злата. Элла могла приходить и готовить, не пересекаясь с опасной малышкой.

Когда на новой кухне был обговорен этот вопрос, Таня Милич поймала торжествующий взгляд брата: его более чем устраивало, что сестра будет проводить день в безопасном месте, пока они продолжают поиски Кира и пожилой женщины. Элле отводилась не самая веселая роль – торчать на кухне. Кроме того, она всеми возможными способами должна была добывать в Институте сведения о Вике.

В общем, сил и людей катастрофически не хватало. Маго в последнем телефонном разговоре с Таней мрачно сообщил, что мать заперла входную дверь и все ключи носит на ленточке на шее, даже на сон не снимает. Правда, потом он добавил, что это в целом не проблема, чем очень Таню напугал. Володя вырвал у сестры телефон и внушительно рявкнул на Угушева, чтобы тот не создавал новых проблем и сидел пока дома.

Теперь вся надежда была на «Комитет». И именно сейчас Антон Кинебомба где-то на конспиративной квартире разговаривал с членами общества, причем виртуально в беседе участвовали и руководители зарубежных подразделений. Если все получится, то впервые за много десятилетий «Комитет» встанет на защиту первенцев.

Таня в темпе опустошила тарелку, которую поставила перед ней Элла, – не заметила даже, что там за еда была, – и ушла в комнату к сестре. Плотно заперла на особый засов с секретом – Володя установил – дверь изнутри.

Для малышки на пол положили надувной матрас, и она уже научилась спать под одеялом. Хотя нет, сильно сказано, она просто свивала себе гнездо из одеяла, простыни, подушки и мягких игрушек, которые прежде сидели на диване, – детские друзья сестер Котенок. А вот к одежде привыкнуть пока не могла, разве что майку удавалось на нее надеть.

Придя в себя после страшного потрясения, Соня снова стала дикаркой, осторожной и пугливой. Вот и сейчас, стоило Тане подойти и присесть на корточки рядом с матрасом, девочка издала утробное рычание, сжалась, уползая под груду белья, но успела метнуть на Таню взгляд расширенных от страха зрачков. В природе этого взгляда, увы, усомниться было невозможно. Повредить Милич он не мог, и все же она содрогнулась, мороз волной пробежал по телу, запершило в горле. Теперь, когда прошел первый ажиотаж, она со страхом думала о будущем сестры. Сможет ли Соня вообще контролировать свой убийственный взгляд, захочет ли когда-нибудь это делать? И как растить ее без врачебной помощи, в изоляции от других людей?

Впрочем, напомнила себе Таня, их будущее так же неопределенно, как и у ее сестренки. В любой момент Прайд может потребовать всех четверых к себе, и отказать будет невозможно. Тогда придется взять сестру с собой и отдать в руки Прайда и его людей, которые, возможно, вовсе не собираются обучать и цивилизовать новых первенцев, а хотят превратить их в чудовищ у себя на службе. Ничего нет страшнее такой участи, тогда уж лучше…

Таня затряслась с ног до головы, поскорее отыскала и бросила в рот таблетку. Потом вытащила сестру из пеленок, крепко прижала к себе – та выкручивалась, шипела и рычала, но, ощутив тепло человеческого тела, разом обмякла. Прижалась, легонько заскулила – жаловалась на то, как всё вокруг изменилось, как ей непривычно и страшно. Таня шептала девочке ласковые слова и гладила по волосам, пока та не засопела сонно. Тогда Таня снова уложила ее и взялась за телефон. Отошла к окну, отодвинула тяжелые занавески и села на подоконник с ногами, чтобы не маячить со своими разговорами в кадре: несколько мощных камер с разных ракурсов денно и нощно записывали Сонечкино житье-бытье.

Смартфон мигал, сообщая о десятке пропущенных, которых Таня не то чтобы не слышала, просто не до того было. Теперь перезвонила. Паша Майский, моментально ответив, пытался говорить с арктическим холодком в голосе:

– О, надо же, как неожиданно! А я уж думал, что меня отправили в бан. Не собирался больше звонить.

– Нет, Паш, просто день вчера был сумасшедший, – сказала Таня. – Ну, после городского переполоха в пятницу, ты же в курсе?

– Кому говоришь-то? Сам знаю, – оживился и тут же перестал дуться Майский. – У нас в больничке теперь форменный дурдом, позавчера весь день сюда психов везли. Мы в отделении сперва в окна смотрели, а потом ночью пара мужиков по лестницам носилась, рыдала и мамочку звала. А санитары их отлавливали. Признавайся, Милич, это ваша работа, в смысле, тебя и твоей компашки?

– Почему сразу наша-то?! – оскорбилась Таня. – Ты что несешь вообще? Все, я отключаюсь!

– Погоди, Тань, ты чего! – завопил Паша, затем Таня услышала шум, стук и ойканье на заднем плане. – Блин, даже с кровати упал. Да пошутил я, пошутил!

– Та еще шуточка.

– Да ладно тебе, Милич, не злись. Просто я в этом городе с рождения живу и ничего интересного не происходило, а тут вдруг…

Таня тихонько вздохнула и подумала, что в этом ее одноклассник ошибается: десять лет назад в этом городе уже произошло нечто таинственное, просто тогда это сумели замять.

– Паш, я спросить хотела, – вспомнила она о цели своего звонка. – Там Даша Зимина сейчас у себя в палате, ты не в курсе?

– Ага, значит, в движухе с Зиминой точно ваша работа! – возликовал неуемный Майский.

– Нет. Паш, а что там еще за движуха?

– О, да тут с Дашкой целое представление было, – начал излагать Майский. – Вдруг вчера пропала, примчались ее предки, начали орать. Полиция приехала, допрашивали всех подряд. Потом все стихло. Я у матери спросил, она тут с одной врачихой знакома со школы. В общем, оказалось, что Зимина не только ногой в том шурфе ударилась, но и головой. Взяла и ушла куда-то самовольно. Но ее поймали, конечно, и в другую больницу перевели, для ударенных головой, понимаешь?

– Понимаю, – пробормотала Таня, волнуясь за врагиню все больше. Ясно было одно: после того как с Дашей поработали, назад ее не вернули, но нашли способ как-то успокоить ее родителей. Мелькнула на краю сознания какая-то догадка.

– А прикол хочешь? – сбил ее с мысли Майский.

– Ну?

– Меня снова пытались прикончить, – сообщил парень довольным голосом.

Таня выронила смартфон и поймала его за сантиметр до опасного столкновения с вентилем батареи.

– Шутишь? Прямо в палате?

– Не-а, не там. Я теперь уже расхаживаюсь вовсю, хочу поскорее на выписку. Познакомился в отделении с одним парнем, он из другой школы. Пошли с ним на пожарную лестницу, он – курить, я – за компанию. В общем, торчали там, пока ему кто-то из родни не позвонил, чтобы спустился в вестибюль за передачкой. Я сказал, что подожду его, там прикольное местечко, и скамейка стоит. Сижу на ней, вдруг – полная темнота. Окон нет, свет кто-то выключил. Слышу, несется кто-то сверху, все ближе и ближе. Я едва на костыли свои поднялся, как налетело на меня что-то. Чувствую, что сталкивают в пролет, дернулся назад, костыли вниз улетели. Я в перила вцепился намертво, так и стоял не знаю сколько. Потом снова свет включился, этажом выше – голоса, куревом потянуло.

– А твой новый товарищ объявился? – спросила Таня.

– Ну да, пришел, мы его передачку распотрошили. Костылики мои принес, я сказал, что случайно их уронил.

Таня давно уже прижимала ладонь к груди, под ладонью часто и тяжело бухало сердце. Рассказ Майского перепугал ее, раньше она объясняла для себя попадание Паши под машину еще одной выходкой Института или простой случайностью. А теперь вдруг такое.

– И никому не рассказал, что случилось? Пашка, это же серьезно, ты чего?

– А кому говорить? Врачи решат, что свихнулся, еще переведут туда же, куда и Дашку, а мне с ней встречаться неохота. А родители запаникуют, охрану приставят.

– Ну и хорошо!

– Ага, чтобы надо мной вся больница угорала! Да ладно, забей, может, ничего такого и не было. Один из психов сбежал и по пожарке носился.

Таня молчала. Как сильно она устала за всех бояться! Теперь вот и за Пашку.

– Не зайдешь навестить? – вдруг спросил Майский тоскливо. – Поболтали бы о том, что в городе произошло, кто чего видел и слышал.

– Не могу, Паш.

– А, ну я так и знал. Просто интуицию свою хотел проверить.

Тане вдруг стало его ужасно жалко. Возможно, он и историю про нападение сочинил из надежды хоть как-то заинтриговать ее.

– Паш, я правда не могу, не обижайся. Просто у меня тоже кое-что случилось. – Впервые ей захотелось поделиться с кем-то невероятным событием.

– Что? – жадно спросил парень.

– Сестра моя нашлась. Младшая, – выдохнула Таня и сквозь щелку между портьерами глянула на Соню. Та спала, закопавшись в простыни, только каштановый затылок выглядывал наружу. Глаза почему-то заволокли слезы.

– В смысле, нашлась? – явно не въехал одноклассник.

– А, ну ты же не в курсе. В общем, я в семье приемная, меня из детдома взяли. А теперь вот нашлась моя родная сестра, и у нее тоже никого нет. Кроме меня.

– Ух, круто, поздравляю! – Майский пытался говорить уверенно, но явно еще пытался переварить информацию. – И что, твои приемные родители теперь и ее берут к вам жить, да?

Милич даже по губам себя хлопнула ладонью: ну с чего она так разболталась! Как теперь все объяснить?

– Нет, родителям пока нельзя даже знать о ней. И ты никому, ладно? О Соне знаем только я, мои друзья и брат.

– Па-анятно, – протянул Паша. – В смысле, она типа тебя? Такая же необычная, да?

– В гораздо большей степени, чем я, – горько вздохнула девочка.

Они помолчали некоторое время, потом Майский заговорил как-то особенно сбивчиво:

– Слушай, Тань, я спросить хочу. Ну, вот если бы тебе понравился парень типа меня, понимаешь, обычный, как все. Ты могла бы с ним того…

– Чего того? – взвилась Таня.

– Ну, встречаться, общаться, все дела… что бывает, когда парень и девчонка встречаются.

– Могла бы, конечно, а это ты к чему?

Но Паша затаился и молчал.

– В смысле, ты вообразил, что мы вообще другого вида, не люди, что ли? – Она даже попыталась засмеяться, вышло плохо. – Ну и фантазия, Майский. Нет, мы обычные люди, просто с необычными способностями. Потому что другие люди нас такими сделали, – добавила упавшим голосом.

Одноклассник, напротив, оживился:

– А, тогда круто! Как мой отец всегда говорит: «еще не все потеряно». Ладно, Танюх, бывай. И отвечай хоть иногда на звонки, ладно?

Он сам первым отключился, видимо, решил закончить разговор на приятной ему ноте. Таня, конечно, поняла, что он имеет в виду, в очередной раз вздохнула и запихнула смартфон поглубже в карман. Убедившись, что Сонечка крепко заснула, отправилась на кухню рассказать насчет странного случая с Майским и попить чаю – в горле пересохло после такого непростого разговора.