Пионеры всегда помнят свои обычаи и законы
- Автор: Елизавета Голякова
- Жанр: Ужасы / Приключения
- Дата выхода: 2020
Читать книгу "Пионеры всегда помнят свои обычаи и законы"
Горнист играет четыре
Оксана проснулась измотанной и разбитой. Все тело болело, она сглотнула и обнаружила, что болело и горло тоже. Волосы пахли тиной и травой.
День был пасмурный, под цвет ее самочувствию. Словно все силы природы ушли вчера на сияние звезд, и теперь они восстанавливали вселенский баланс асфальтовыми, все сгущающимися мрачными тучами.
Пока остальные девчонки собирались, весело болтали, завязывали косы и сдергивали с перил на балконе вывешенные накануне полотенца, она едва не застонала, переворачиваясь на другой бок. Через одну кровать Марина с трудом открывала глаза.
– Тоже? – спросила Окс тусклым голосом.
В ответ кивок.
Девочка тупо уставилась на синего крота на выцветшей рыхлой простыне, и весь ее мир сомкнулся на этом синем кроте, схлопываясь до размеров тетрадного листа, попадавшего в «кадр» пустого взгляда.
Когда вожатая зашла проверить своих подопечных, она нашла их уже в более менее собранном виде – в платьях, сидящих, но, правда, на не застеленных кроватях и с кое-как приглаженными волосами. Марина с ее короткой стрижкой хотя бы могла сделать вид, что легла с мокрой головой, и они приняли такой дурацкий вид из-за подушки. А Окс походила на домового.
– Девочки, доброе утро, – скороговоркой, – что за вид?! Что с вами случилось?! Опять болтали допоздна!
Страдалицы переглянулись и не стали возражать. Вообще-то, они и правда болтали(сь) допоздна (в море), и там они даже болтали. Все почти так и было.
Из них двоих умильные моськи лучше удавались Оксане.
– Прости нас, пожалуйста, милая вожатая, мы правда-правда в последний раз! Просто так интересно было! А еще мы с Маринкой в разные школы ходим, и у нее папа строгий, так что когда разъедемся, даже и видеться не будем…
Это снова была полуправда, даже с капелькой лжи, но порой важнее то, как ты говоришь, чем что.
И на удивление это сработало. Вожатая покачала головой, тоже, кстати сказать, явно на скорую руку приведенной в порядок, усадила Оксану на край кровати, чтобы заплести ей косы побыстрее, а на Маринку зыркнула так свирепо, как только смогла – учитывая, что брошенная вскользь фраза про строгого отца ее всерьез проняла. Марина молча лениво дергала за простыню, создавая иллюзию деятельности. Кровать она так и не заправила, когда ушла.
Зарядка прошла как во сне, то есть, мимо. И после нее усталые пустые тела плелись, постепенно отставая, словно шахтеры из самой глубокой шахты, и после пятилетки в три года.
На завтрак они почти не опоздали. Но по какой-то неземной удаче вышло так, что занимаясь девочками, вожатая пропустила ободранный вид Юры и Саши Тарасова. Им несказанно повезло: про строгого отца историю было уже не рассказать.
Зато вожатая все-таки не слепая и не бессердечная, и она охнула и всплеснула руками, когда заметила, что у Рената перевязана рука.
– А с тобой что, сокровище?! Тебя что, ночью, волки трепали?!
Ренат виновато опустил глаза – но получилось хуже, чем у Марины, и несравнимо хуже, чем у Оксаны. Вожатую этим оказалось не купить.
– Ну-ка показывай!
Он пожал плечами, как будто это была несусветная глупость, но повязку размотал. Его сердце колотилось неистово, еще четыре – почти замерли.
Предплечье было рассечено чем-то острым и неровным, как будто железным штырем или арматурой. Выглядело не очень – но воспаления не было заметно, (девочки глянули украдкой и остались довольны работой Саши с Юркой). Но подозрительно все же было. Предельно подозрительно и не по-пионерски.
У вожатой округлились и без того нервные глаза.
– Ренат! Как это вообще возможно в нашем лагере? Как ты так?..
Мальчик, казалось, потупился еще больше, так сильно ему хотелось провалиться сквозь землю. Он прочистил горло, прежде чем неуверенно сказать:
– Ну, понимаешь… я лез на балкон в отрядную комнату ко второму отряду, она под нашей как раз, – он снова кашлянул, как бы вместо точки. – Ну, там есть одна девочка, мы с ней в прошлом лагере виделись… Она мне понравилась очень. Ну, я подумал, Тарасов везде лазает, и ему столько внимания, а я чем хуже? Вот и залез… А потом слез… Там край кирпича откололся, ну и я прямо очень хорошо слез, ну, ты видишь…
Вожатая замерла. Несколько секунд выжигала взглядом дыру в раненом пионере, а потом с ее лица схлынуло напряжение, она ожила, вдруг сочувственно рассмеялась, потрепала его по волосам и на секунду приобняла.
– Эх, Ромео, Ромео!.. Зайди в медпункт потом. Девочку-то хоть покорил? – и с этими словами она принялась бинтовать его руку обратно, стараясь ненароком не причинить боль. Ренат красноречиво вздохнул, и за всей этой возней не было слышно, как наконец-то принялись дышать остальные пионеры-приключенцы: до этого стояли неподалеку, затаив дыхание и не смея шевельнуться.
– Два метра летел и покорял, представляешь, – пробормотал Ренат уныло. – Чтобы я еще раз что к ней, что на балкон!..
Их запустили в столовую на этих словах, но было слышно, как вожатая посмеивается, проходя к своему столу.
– Пронесло! Ты лучший актер в моей жизни! – прошептала Марина на ухо Ренату, глядя при этом в другую сторону.
– И самый худший следопыт в жизни всего населения земли.
Если бы он знал, как сильно тогда ошибался…
Вожатая почуяла неладное, когда за завтраком одно место осталось свободно. Ей за это утро как-то недосуг пересчитывать своих подопечных, тем более, чай, они уже и не малыши. Но место Светочки так никто и не занял, и вожатая наконец принялась искать ее, заволновалась снова, кликнула соседок и потихоньку – чтобы о промахе, не сулящем ничего хорошего ни ей самой, ни репутации девочки, не узнали руководители – опросила пионеров. Но герои дня – пятерка неудержимых приключенцев и по-киношному раненный Ренат, и никто не смотрел, куда делась тихоня Света, и почему ее, обычно самой покладистой и исполнительной, сейчас не доискаться.
– Ну с утра-то она в комнате была? – с нотками неподдельной паники спросила вожатая тем пониженным голосом, который обыкновенно грозит перерасти в истерику. – Кто вообще последний раз ее видел?
– Да все мы видели, – сказал ленивый мальчишеский голос, – на костровой.
– А после?! (пауза). Ответьте мне, была она в комнате утром или нет? А вечером? Девочки!
Марина уже хотела было успокаивающе кивнуть, устало поручиться, что да, да, точно была, и уже протянула было руку к плечу вожатой – но вдруг так и замерла, а в следующее мгновение ее лицо застыло, и девочка схватила, цепко, до боли, лучшую подругу за руку, и оттащила в сторону. Окс приняла вид, словно ей в ладонь сунули гранату без чеки.
– А?.. – только и выдохнула она.
– Помнишь, когда мы наконец вернулись на пляж, фонарик погас? – шепот Марины дрожал. – И Юра велел его не искать, мы и забили на него, решили, что его залило водой, или он, может, неудачно перегорел? (Оксана коротко кивнула). На самом деле, это Света его забрала.
Окс широко распахнула свои и без того крупные, такие выразительные глаза. Она мола спросить что угодно, могла задать любые глупые и не очень вопросы, но упавшим голосом сказала только одну вещь, и звон посуды, эхо столовой и шорох стульев заглушили его. Марина прочитала скорее по взгляду и по губам:
– Куда?..
Куда Свете было забирать фонарик, чтобы утром не оказаться в кровати?
«Только не на остров! – било набатом в головах. – Пожалуйста, только не на остров!».
О, конечно, на остров. Куда еще?
В их заполненный паникой мирок ворвался командный, не терпящий возражений тон вожатой. Она подобралась, затаила свой страх внутри и сейчас была словно с плаката про бравую комсомолку. Решительная, собранная, указывающая детям путь.
– Нужно срочно доложить администрации лагеря и всем вместе искать Свету! Доедайте и выходите, собирайтесь напротив столовой. Я сейчас скажу старшим, и пойдем. Все меня слышат? – она повысила голос. – Да или нет?
Кто-то из девчонок захныкал.
– Там же дождь… все заболеем!..
Вожатая не нашла в себе сил ответить – просто развернулась и вышла, почти выбежала, из столовой. Тучи сгущались и наливались свинцом.
Они прочесывали лагерь, ни на минуту не переставая звать потерянную пионерку. «Света!» – кричали они. «Макарова Света, ау!». Макарова Света не отзывалась, цепочка двигалась дальше, и через пару шагов снова начинала звать ее, заунывно, уже почти безнадежно. Минуло обеденное время.
Никто не отправился на тихий час. В такую погоду, под тучами почти черными, купаться не особенно хотелось да и ветер на побережье – они проверили – почти сбивал с ног. Так что культурная и общественная программы самым естественным образом перетекли в поисковые работы. Безуспешные поисковые работы.
Администрация нервничала не на шутку, вожатая – на грани нервного срыва, пионеры растеряны, напуганы и утоплены в домыслах. Что думала и чувствовала Света – можно было только догадываться.
– Саша, – Окс схватила его за руку, почти как недавно Марина в столовой вцепилась в ее руку, но только вместо запястья сама собой подставилась ладонь и обхватила тонкие девичьи пальцы. Успокаивающе, но не обнадеживая. – Она же там, да?
Тарасов помолчал, и это был ответ. Более ясный, чем любые другие ответы.
– Фонарик…
– Я уже понял, – мягко.
– Когда?
– Сегодня с утра, когда собирал себя в кучу.
Оксана не знала, что еще тут сказать, и отпустила его руку и ушла. Саша взглядом, не раскрывающим ни тени его мыслей, глянул ей вслед.
А потом Ренат возник из-за его плеча бесшумно, как какой-то дух или призрак. Тарасов даже не вздрогнул. Ренат возник, сощурился, вглядываясь в лицо друга, и тоже стал задавать вопросы, скрывая внутреннюю дрожь. И вопросы были еще более страшные.
– Слышишь их? Ты слышишь?
Они не впервые об этом говорили. И Сашка не впервые покачал головой.
– Совсем ничего? Ничего такого, как я слышу? – с надеждой, с ожиданием непонятно чего.
Сашка не собирался, не должен был, да и не мог его спасать.
– Ничего. И тогда не очень-то слышал.
Ренат поник. Они двигались дальше, обходили все самые потаенные уголки лагеря, звали и звали потерянную девчонку. Администрация тоже искала. Все искали. Потерянная девчонка не находилась, и тучи только становились все чернее и чернее. Они заставляли бездушный бетон, который был здесь повсюду, становиться их мрачным рефлексом, и они оттеняли друг друга, а мир казался превращенным в черно-белый фильм и заполненным адом на земле. По крайней мере, так сказала бы бабушка – а она чуткая на подобные вещи. Ад на земле.
– Ад на земле, – пробормотал Юра, в который раз от нервов поправляя очки.
– Что говоришь?..
– Ничего, Саш, ничего. Но мне так описывали мир без коммунизма, а бабушка – с коммунизмом. Оказалось, коммунизм тут не при чем – это мир всего лишь без одной пионерки.
Тогда Тарасов оторвался от них всех, подошел к вожатым и получил самое сложное задание. Искал там, куда цепочка не заглядывала, потом приходил и говорил, что никого не нашел. Искал снова и снова, кричал, иногда слыша в своем голосе непривычную хрипотцу, и честно вслушивался до звона в ушах, надеясь услышать ответ. И ничего, конечно, не слышал.