Семь лепестков зла

Глава 13

– Чего это ты, Иванцов, вдруг в отпуск засобирался? – Шеф подозрительно прищурился, рассматривая его рапорт под разными углами, словно водяные знаки силился рассмотреть. – Тебе же весной положен был, ты отказался. Силой хотели выпереть – не пошел. А теперь, в такую лягушачью погоду, вдруг отдохнуть решил. Странно…

– Устал, товарищ полковник. – Иванцов улыбался изо всех сил, даже под скулами что то тревожно натягивалось и потрескивало, так старался.

– Устал он, хм-мм. Стрижку вон какую то зоновскую себе сделал, хм-мм, – недоверчиво хмыкал полковник. – Тоже от усталости?

– Никак нет. – Иванцов привстал с места, вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что конкретно пишется на его рапорте. – Просто решил, что кудрявый чуб – это несерьезно.

– Сам решил то? Или кто то за тебя? – Полковник догадливо стрельнул в него глазами, бывший опер: провести его было сложно. – Ладно, иди отдыхай. Только попрошу об одном, Сережа…

Иванцов уже схватился за рапорт, а тот еще не отпустил. Так и держались они за лист бумаги с двух сторон, буравя друг друга глазами.

– Не влезай никуда, прошу! – вдруг проговорил полковник едва ли не просящим голосом. – Задолбали меня уже все ваши истории!

– Какие истории, товарищ полковник? – Иванцов принужденно хохотнул и, воспользовавшись мимолетной заминкой начальника, сноровисто выдернул у него из пальцев рапорт. – Никаких историй!

– Ладно тебе балаболить то, – махнул тот в его сторону рукой. – Одна пришлепала, отпуск взяла после того, как ее бывший ухажер погиб в аварии. Бегает теперь по городу, высунув язык, ищет виновных. А кто виноват в том, что парень не справился с управлением, а? Кто виноват в том, что он летел, как сумасшедший? Я?!

– А при чем тут… – неуверенно начал Иванцов, но вовремя заткнулся.

– Я то при чем? А при том! Звонят мне, понимаешь, чуть ли не с самых верхов, вопросы про нее задают. Просят, понимаешь, не препятствовать молодой и энергичной девушке.

– Это кто же такой заботливый?

В сердце Иванцова – он просто почувствовал это, не придумал – вошла огромная толстая игла и начала там медленно вращаться. Кто?! Кто и что про нее знает?! Чем она занимается, что делает? Кому надо то?! Следят за ней?! Уроды!!!

Он ревновал или боялся за нее? А черт его знает! Но все поменялось после той ночи, все! Альбина для него вдруг стала не просто красивой желанной женщиной. Она…

Он даже не знал, как это сказать, когда трудно дышать, когда на нее смотришь. Когда больно, как вот теперь, когда за нее боишься. Когда думаешь и думаешь только о ней, даже когда любимая команда в телевизоре мяч гоняет.

Наваждение? Или все же эта чертова любовь, сильно смахивающая на какое то затяжное, но сладостное заболевание?

– Тебе знать не надо, – чрезвычайно ласково вдруг отозвался полковник и погрозил ему пальцем. – Только напоминаю тебе: ты свои подковерные штучки в ее адрес прекращай.

– Уже давно, товарищ полковник, – Иванцов на всякий случай встал навытяжку.

– Вот и ладненько!

Полковник взглянул на часы, с сожалением констатировал, что до обеда еще полтора часа, а есть ой как хочется уже сейчас. Решил, что отправит сию минуту секретаршу за булкой с котлетой в буфет. Перекусит, выпьет крепкого кофе. А вот потом уже отзвонится кое кому наверх и доложит, что главный соперник и оппонент Альбины в деле погибшего в аварии журналиста уходит в отпуск. Будет занят делом личным, и до Альбины и ее суеты ему не будет ну никакого, в общем, дела.

– Ступай, – кивком отослал его полковник и тут же потянулся к селектору.

Иванцов отнес рапорт в отдел кадров, сложил все дела в сейф, сдал оружие и через полчаса топтался на пороге ее квартиры. Была половина десятого утра. Альбина не открывала. То ли уже ускакать куда то успела, то ли еще спала. Она не знала про его отпуск ничего. Он решил нагрянуть сюрпризом. Не получилось – дома ее не было.

– А ты где, Альбина? – нервно сжимая телефон в онемевших тут же руках, спросил Сережа.

В голове ведь страшилки сразу запрыгали, как блохи, стоило ей не открыть. Вдруг, вдруг кого то они за два дня смогли растревожить своими вопросами? Им ведь никто ничего пока интересного и сообщить не успел. А вдруг тот самый «некто» просто промолчал, но растревожился?

Он позвонил. И она ответила почти тут же.

– А ты где? С тобой все в порядке?

– И да, и нет, – брякнула она, спокойно выдержала его истеричное аханье и пояснила: – Так то все хорошо, просто боюсь, что с головой у меня не все в порядке.

– То есть?

Он пошел обратно вниз по лестнице на улицу, к машине. Где бы она ни была, он ее найдет и будет рядом. Все время, всегда, нравится ей это или нет.

– Понимаешь, какое то время назад я пошла на квартиру к Владу, а там…

– Помню, помню, застала его дядюшку.

– Вот. А сейчас я говорила с троюродной сестрой Влада, так вот она утверждает, что у Влада нет и не было никакого дядюшки.

– Как это?!

– А вот так!

– А кем же тогда был Сиротин Владлен Егорович?

– Самозванцем! – Альбина нервно хихикнула. – И самое прикольное знаешь что?

– Что?

– То, что Влад по паспорту как раз и был Владленом. Все привыкли называть его Владиком, а он был Владленом. Сиротиным. Сиротиным Владленом…

– И неужели Егоровичем?

– Нет. Егоровича уже самозванец сам выдумал. Или и в самом деле был Егоровичем, но никак не Владленом и уж тем более – не Сиротиным. Я вот что думаю…

Альбина подозрительно затихла на несколько минут. И Иванцову пришлось кусать губы и вслушиваться в то, как она чертыхается, выруливая куда то, как подрезает кого то и как нервно огрызается на того, кто гневно посигналил ей вслед.

«Лихачит!» – решил он тут же и решил при случае пожурить. Она не терпела критики, но тут ведь он о ее безопасности печется.

– Так что ты думаешь? – поторопил он ее, влезая в свой автомобиль. – Чего затихла?

– Думаю, что надо бы дядю этого навестить по адресу, где проживал ранее Влад.

– Не вздумай туда ехать одна! – заорал Иванцов, забывшись.

Они ведь еще ничего такого не обсуждали. Ну, переспали, и что? Ну, оставался он у нее на пару ночей. Три раза у него ночевали. Все как то наспех, походя. Она разговоров никаких не заводила. Он – тем более. Да он и не умел их говорить, разговоры эти. Надо ведь будет душу выворачивать при этом, так? А он не умеет.

– Я уже приехала, Сережа. И это… – он услышал, как она заглушила мотор, выбралась из машины и громко хлопнула дверью. – Не кричи на меня!

– Я не кричу, я волнуюсь, – проворчал он.

– Лучше подъезжай сюда. – Она скороговоркой назвала ему адрес, и он чуть не заорал от радости – езды было минут пять. – Встретишь меня, пообедаем где нибудь. Обсудить то есть что!

– Ага! – Он уже вовсю давил на педаль газа. – Пообедаем. Обсудим. Может, подождешь меня? Вместе поднимемся в квартиру к самозванцу этому. Аль, он, может, просто хату занял, ему жить негде?

– Бомж?

– А что?

– Ну-у, судя по беспорядку, который дядя там сотворил, можно было бы в нем заподозрить бомжа, но…

– Что – но?

– А откуда у бомжа мобильник Влада?

– Мобильник? Какой мобильник? Ты мне ничего не говорила!

– Теперь говорю. Он вручил мне его мобильник, правда, в таком раздолбанном состоянии, что ничего извлечь из него пока не получилось.

– У кого?

Иванцов уже видел угол дома, возле которого припарковалась Альбина, видел часть двора с качелями и стоянкой. «Ну же, Альбина, ну! Подожди меня немного! Не входи в подъезд! Пожалуйста…»

Она вошла и стала, чуть задыхаясь, подниматься по лестнице, потому что вполголоса пробормотала про занятый лифт. Он не успевал. И снова начал задыхаться от страха за нее.

Вдруг этот дядя настолько сложен, что он не дядя и не бомж вовсе. А кто тогда? А тот, кто, предположим, повинен в гибели ее бывшего воздыхателя? Мог он там не жить, а обыскивать квартиру? Мог. С целью? С целью найти в вещах Сиротина нечто. А мобильник Влада у него тогда откуда?

– Мобильник уже третий спец смотрит, и пока ничего, – пояснила запыхавшаяся Альбина. – Слишком велики повреждения.

– Откуда он взялся, мобильник этот? – Он влетел во двор, как сумасшедший, взвизгнул тормозами, останавливаясь возле ее машины, выскочил на улицу, прокричал: – Какой подъезд?

– Ты уже на месте? – удивилась она. – Лихо! Средний. Запоминай код…

Он догнал ее у самой двери. Альбина как раз достала связку ключей и перебирала ее в поисках нужного. Она его нацепила на общее колечко после той памятной встречи с Владленом Егоровичем, который и не Владлен вовсе. Иванцов остановился, согнулся пополам, вцепившись пальцами в колени, чтобы не упасть, дыхалка стала ни к черту. Кое-как восстановил дыхание, вытянул в ее сторону руку, прохрипел:

– Погоди, я первый войду!

Альбина поиграла бровями, ей очень хотелось возразить, покапризничать. Вякнуть что нибудь типа: еще чего. Но вдруг пожалела его. На Сергее лица не было. Короткий ежик волос взмок, по вискам текли крупные капли пота. И глаза были сумасшедшие. Он так боится за нее? Или это всего лишь профессиональная ревность? «Лучше пускай боится, – вдруг подумалось ей. – Так лучше. Не придется рушить очень скоро наши отношения, оказавшиеся такими необременительными».

– Хорошо, иди первым. Отдышись только.

Они открыли дверь, вошли в пустую квартиру. В комнатах было чисто убрано. На кухне тоже царил порядок. Холодильник был пуст и отключен. Мусорное ведро отсутствовало вообще. Все окна плотно закрыты.

– Ничего не понимаю. – Альбина обескураженно озиралась. – Он тут такой срач развел! Присесть было страшно.

– Может, его родственники тут застукали и…

– Они бы сообщили куда следует. Поменяли бы замки, а ключ до сих пор подходит. – Она потрясла связкой ключей. – И откуда у него мобильник?! Дома то он не мог быть!

– А он что по этому поводу говорил?

Иванцов осматривал квартиру, цепляясь взглядом за каждую мелочь. На этом диване у них, да, проходили свидания?! В этой кухне завтракали? Он что то готовил ей, кофе варил, она то хозяйка просто никакая. Потом нес все в комнату, ставил поднос ей на коленки, целовал…

Он чуть не зарычал. Как, однако, противно об этом думать! Зачем он вообще здесь?! Обыска делать не станет. Вдруг наткнется на какие то их совместные фото или милые прелестные безделушки, типа чашки или блюдца с дарственной надписью. Любимому Владу от…

– Прекрати, Сережа! – вдруг прикрикнула она на него.

– Что? – Иванцов вздрогнул от неожиданности и с удивлением обнаружил, что стоит посреди комнаты, набычившись, зверем смотрит по сторонам и без конца сжимает и разжимает кулаки.

– Ничего такого, что ты себе нарисовал, – Альбина догадливо хмыкнула и постучала пальчиком по его виску. – Так можно свихнуться.

– Можно, – согласился он, поймал ее ладошку и поцеловал. А потом со вздохом признался: – Только, кажется, я уже… свихнулся.

– На почве ревности? – Альбина двинула к выходу.

– И на этой почве тоже. – Он пошел за ней. – Ничего тут смотреть не станем?

– Смысла не вижу. – Она пожала плечами, выходя на лестничную клетку, гулко возвращающую каждый ее шаг. – Тут уже побывал некто и, думаю, основательно все перерыл.