Недотрога для Сурового

От волнения хочется на мгновение скрыться, поэтому первым делом, войдя в немноголюдный танцевальный зал ночного клуба, торможу.

– Что такое, Юль? – спрашивает Сергей, держащий меня за руку.

– Где здесь туалет? – пищу я.

– Там наверху, в випке, есть отдельная уборная, – он тянет меня в сторону лестницы, но я упрямо качаю головой.

– А можно где-то тут сходить?

– Не дотерпишь? – шутит Суровин, но ведёт меня в нужную сторону и говорит возле двери с обозначением «ж»: – Подожду тебя здесь.

Мне нужно несколько минут, чтобы привести мысли и чувства в порядок. Чтобы успокоить накрывающую меня панику и восстановить шаткое равновесие.

Поэтому я прошу его:

– Давай ты просто скажешь мне, где вы сидите, и я приду, как закончу, ладно?

– Юль…

– Народу ещё совсем немного, – терпеливо упрашиваю его. – Я только схожу в туалет и сразу приду к тебе. А если что-то пойдёт не так, то сразу тебе позвоню, идёт?

Он поджимает губы, и я привстаю на цыпочки, бегло целуя мужчину.

– Ну же, Сергей! Не заставляй меня краснеть и смущаться, пожалуйста! – умоляю его. – Я хочу спокойно посетить дамскую комнату, не переживая, что ты тут подпираешь стену.

– Ладно, – недовольно кивает он. – Но ты сразу позвонишь, как выйдешь, и будешь на связи всю дорогу до меня. Это ночной клуб, а не театр. Здесь всякое случается.

– Обещаю, – заверяю его и ныряю за дверь.

Все звуки глохнут. В огромной чистой уборной на несколько кабинок ни души. Я закрываюсь ненадолго в одной из них, а потом подхожу к зеркалу и мою руки.

И чего распереживалась? Разве друг Суровина может оказаться хуже его дочери? Ну потерплю всякий бред, подумаешь! Да и Сергей разве позволит кому-то откровенно издеваться надо мной? Уверена, что нет.

Это осознание приносит лёгкость, и я, полная решимости вернуться скорее к своему мужчине, иду к двери.

Но совершенно неожиданно она открывается, и в дамскую комнату проходит какой-то мужик.

Не просто проходит. Он смотрит на меня, плотно прикрывает дверь и запирает её изнутри.

– Что вы делаете? – испуганно спрашиваю у незнакомца.

– Знакомлюсь с тобой поближе, сладкая, – усмехается он, подбираясь ко мне.

От ужаса я забываю, как дышать. Нащупываю в кармане телефон и достаю его, пытаясь разблокировать экран дрожащими пальцами. Но мерзавец просто подходит ближе и забирает его.

– Верните, – с отчаянием прошу у него, в глубине души понимая всю тщетность своего положения. – Пожалуйста…

– Не верну, – хмыкает он. Я раскрываю рот, и мужчина говорит: – Кричать бесполезно. Защищаться тебе нечем. Позвонить ты не сможешь.

Я зажмуриваюсь, когда он подходит вплотную. Не будь я такой упрямой, не оказалась бы в этой ситуации! И зачем прогнала Сергея? Кому лучше от этого?

– Как звать тебя, сладенькая?

– Ю-Юля, – запинаясь от сковывающего ужаса, произношу я.

– У тебя два варианта: сама разденешься или возьму силой. В первом случае, я тебе хорошо заплачу. Во втором, будет больно, мерзко и противно. Какой выберешь?

Я распахиваю глаза, которые мгновенно наполняются слезами, и смотрю в лицо этому подонку.

– Никакой. Я выбираю никакой вариант, – говорю запальчиво, отступая назад, пока не упираюсь в раковины.

– Разве тебе не нужны деньги? – усмехается он, снова медленно надвигаясь на меня. – Пять минут, и двадцать тысяч у тебя в кармане.

– Мне не нужны никакие деньги! – кричу я, близкая к истерике. – Отвалите!

– Тридцать? Сорок? Сто? – выплевывает он суммы. – Сколько дать тебе денег, чтобы поставить раком и трахнуть по-быстрому? Ни одна живая душа не узнает, а ты положишь в карман приличную сумму денег.

– Вы издеваетесь? – бешусь я. – Вы больной? Какие деньги?!

– Большие. Любая сумма. – пожимает он плечами. – Все соглашаются. И ты согласишься. Просто назови цену, и я мгновенно переведу её тебе на карту. Миллион хочешь?

– Вы точно псих! – взрываюсь я. – Какие деньги? Какой миллион? Я не собираюсь спать с вами ни за миллион, ни даже за десять! У меня есть любимый мужчина, который скоро решит, что меня нет слишком долго, и отправится на поиски. И вот когда он придёт к запертому туалету…

В этот момент ручка опускается, но дверь не поддаётся. Раздаётся деликатный стук, потом – стук громче и требовательней.

Мерзавец тяжело вздыхает и идёт к двери, проворачивая защёлку. В это же мгновение дверь распахивается, и в помещение врывается Суровин.

Он сразу бросается ко мне.

– Испугалась? – Он обнимает меня.

– Очень, – всхлипываю я. – Не оставляй меня больше, ладно?

– Не оставлю, Юлька. – Сергей целует мою макушку и говорит в сторону: – И что это было?

– Экспресс-тест, – слышу смеющийся голос моего недавнего кошмара.

– Напомни, я тебя просил её не трогать, не задирать?

– Должен же я был как-то убедиться, что ты собираешься пустить всю жизнь под откос не из-за сомнительной девицы, охотницы за твоим состоянием! Вот и устроил маленькую проверку, братух.

– Пересчитать бы тебе зубы!.. – вздыхает Суровин. – Ещё друг называется!..

Страх перед домогательствами незнакомого мужика отходит на второй план. На первый же во всей красе выходят разочарование и неуверенность.

Я деликатно отстраняюсь и спрашиваю у Сергея:

– Ты его знаешь? Ты делился с ним своимисомнениями? Значит, всё-таки считаешь, что я с тобой из-за денег!

Я пытаюсь вырваться, но Сергей Дмитрич крепко удерживает меня на месте.

– Нет, Юль. Нет. Я так не считаю. Этот кретин сам себе что-то там, в своей башке, считает постоянно…

– Да я как лучше хотел!.. – разводит руками этоткретин. – Только убедиться, что мой дружище не совершает ошибку!..

– Андрюх, найди себе уже бабу постоянную, а? – устало говорит Сергей. – Ты переходишь все границы в своём стремлении доказать что-то, да только доказываешь, походу, самому себе! Убедиться в собственной правоте хочешь, да всё не получается, да? Знаешь, Дрон, я попросил тебя об одном грёбаном одолжении! Всего об одном, но ты облажался, и да, теперь вполне может оказаться так, что Юля от меня уйдёт, решив, что это я устроил ей проверку. И тогда, мой дорогой друг, всё действительно окажется напрасным. Жалею, что вообще прилетел к тебе!..

Суровин берёт меня за руку и тащит к выходу, но я упираюсь. Если этот мужик и есть друг Сергея, тот самый Андрей Хмурских, то нужно просто перетерпеть время привыкания и притирок, верно? Так сказала Аглая.

Сейчас, когда я понимаю, что на самом деле мне ничего не угрожало и не угрожает, я могу размышлять относительно спокойно.

Он обидел меня, да. Испугал до безумия. Но делал ли он это из злого умысла? Не думаю. Даже если мне обидно, что кто-то может решить, что я связалась с Суровиным из-за денег, я не могу винить его друга в желании устроить какую-то дурацкую проверку. И Сергей не должен.

– Стой, Сергей! – обращаюсь к мужчине, натыкаясь на скептический взгляд его друга. – Всё в порядке, честно. Он же просто пытается защитить тебя. Именно так и поступают настоящие друзья. Я не могу винить его за это, а ты тем более не должен. Давай просто забудем об этом маленьком инциденте и продолжим веселиться?

Суровин нехотя кивает.

– Юля, это мой надоедливый друг Андрей. – представляет мне ухмыляющегося мужчину. – Дрон, это моя Юля, и честное слово, ещё раз…

– Не думаю, что это потребуется, – нагло заявляет хозяин клуба. – Она, вроде, ничего так.

Я закатываю глаза. «Ничего так», – это, очевидно, высшая оценка у этого Андрея. Надеюсь, мы не часто будем пересекаться, потому что Аглая права: никаких светлых чувств он не вызывает. Но нравится он мне или нет, но он – друг Сергея. Иначе мы не были бы здесь.

– С днём рождения, Андрей! – выпаливаю я.

Сергей отпускает мою руку.

– Ну иди сюда, засранец!

Мужчины крепко обнимаются, и я оттаиваю. Можно сколь угодно злиться, обижаться, ставить ультиматумы, заставить выбирать между двумя близкими, причиняя, при этом, боль человеку, которого любишь. А можно научиться сосуществовать, привыкнуть, принять окружение любимого таким, какое оно есть. И я выбираю именно этот вариант.