Бунтари элитной академии

Глава 26. Арина

На оставшиеся пары мы пошли с Лесей вместе. Дашка даже отсела, будто пыталась создать невидимую стену между нами, и после занятий, уже в комнате, показательно молчала. Можно было попытаться разговорить ее, но я и сама немного нервничала: то и дело поглядывала на телефон в ожидании звонка или сообщения от Дани. Однако ни вечером, ни утром следующего дня весточки от Новикова не пришло.

В обед мы случайно пересеклись в холле: братство спускалось дружной пятеркой по широкой лестнице, а мы с Лесей стояли возле окошка, у входа во второй корпус. Сердце у меня замерло, губы растянулись в глупой улыбке, но когда Дан и компания повернули в противоположную сторону, укусила обида.

– Вот видишь, – с обидой в голосе выдала Дронова, смотря в спины тех, кто носил кулоны на шее и считался элитой этой академии.

– Что?

– Ковалев уже забыл обо мне, а так мило чирикал.

– Просто парни все дураки! – буркнула с горечью я. Создавалось ощущение, словно и не было никакого поцелуя, теплых слов на прощание, померещилось мне что ли?.. Нет, конечно, если придерживаться «тайны», такое поведение вполне ожидаемо, однако настроение от этого все равно не хотело подниматься.

– Особенно Егор! – прошипела Леся.

На пару пошли молча, отсидели роботами положенных полтора часа и разошлись по своим делам: я в библиотеку, Дронова к чирлидершам на тренировку. Ближе к вечеру я окончательно сникла, смотрела в книгу, читала текст, да только ничего не понимала. В мыслях сплошной бардак.

Долго мне еще ждать тебя, Новиков?

Чтобы как-то развеяться, я решила подняться на крышу, хотя в прошлый раз из-за общения с Вовой остались не самые приятные воспоминания об этом месте. Но сейчас в душе был какой-то раздрай, я терялась в собственных эмоциях: хотелось закрыть глаза и на секунду отключить разум, наверное, поэтому выбрала крышу. В конце концов, оттуда открывался потрясающий вид на зимний мрачный лес. По пути забежала в комнату, оставила там рюкзак и взяла плед.

Пока поднималась, сердце лихорадило, все казалось – открою дверь и увижу Вову с улыбкой безумца на губах. У меня даже рука тряслась, когда коснулась ручки, повернула ее и ступила на крышу, подставляя лицо морозному колючему ветру.

Вовы здесь не оказалось.

Подойдя к самому краю, я опустила голову, глянув вниз. Высота небольшая, всего пять этажей, но все равно страшно: вдруг нога нечаянно соскользнёт. Где-то вдали раздался крик вороны, зашумели верхушки деревьев от набежавшего ветра. Свинцовые тучи не предвещали ничего хорошего, вероятно опять будет дождь или снег.

За спиной неожиданно раздался скрип, я резко оглянулась, вздрогнув.

– Не бойся, это я, – у входа на крышу стоял Новиков, на нем были обычные потертые джинсы и черная толстовка, капюшон которой был накинут на голову парня.

– Я и не боюсь, – слукавила, потому что испугалась, подумав, что снова пришел Вова.

Дан прикрыл за собой старую деревянную дверь, сунул руки в карманы толстовки и подошел ко мне. Он тоже зачем-то глянул вниз, взгляд его застыл, а сам он, казалось, напрягся.

– Все нормально? – прошептала, поежившись.

– Вполне, – Новиков посмотрел на меня и неожиданно выдал довольно теплую улыбку, за которой явно старался спрятать настоящие чувства.

– Что ты здесь делаешь?

– Тебя искал.

– Зачем? – укутываясь в плед, спросила с обидой. Не смогла удержаться, все-таки прошло почти два дня с нашего последнего разговора.

– Соскучился. Или нужен особый повод? Можем организовать.

– Не знала, что ты умеешь скучать.

– Еще как умею, – игриво произнес Новиков, приблизился ко мне сзади и приобнял. Его руки легли мне на талию, а губы замерли возле мочки уха. – Очень умею. Хочешь, покажу?

Сердце пропустило удар, когда пальцы Дани начали медленно поглаживать мои руки, двигаясь от локтей к кистям, легонько прикасаясь к коже. Почти неуловимая ласка, а спину моментально осыпало мурашками.

– Я могу отказаться?

– А сможешь? – с усмешкой спросил Новиков, все еще обжигая горячим дыханием.

– Ты сомневаешься? – в сумраке уходящего дня уже не было видно, как мои щеки залились краской. Оставалось лишь надеяться, что Дан не услышит стук влюбленного сердца, которое едва не выскакивало из груди от заветной близости.

– Я уже боюсь, – промурлыкал Даня, обхватив мочку моего уха губами. Он провел по ней языком, затем прикусил и сладко выдохнул. Я и сама не поняла, как выгнулась под его натиском, как запрокинула голову, желая продолжения этих ласк.

Где-то в лесу опять раздался крик вороны, подул январский ветер, начал срываться то ли дождь, то ли снег. Я повернулась к Дане, глаза его в сумраке переливались неподдельной радостью, словно он, в самом деле, скучал. Никогда раньше Новиков не смотрел на меня так, будто душа рвалась к небу, будто небо – это я.

– Что? – смущенно прошептала, не в силах отвести взгляд.

– Говорю же – скучал, – ответил Даниил. Он буквально пожирал меня глазами, полминуты или чуть дольше, а потом не выдержал, наклонился и прильнул губами к моим губам. Сначала кротко, словно спрашивая разрешения. Я едва слышно выдохнула, хотя это больше походило на стон наслаждения, и Дан, явно уловив сигнал, рывком притянул меня к себе, с жадностью продолжая наш поцелуй.

Мы целовались с каким-то диким исступлением, неистово, жадно. Казалось, если остановимся – задохнемся. Я привстала на носочки, руками обвив шею Дани, а его руки по-хозяйски скользили по моей спине, пока с плеч не упал плед, в который я куталась минутой ранее.

Губы Дана оставляли на мне ожоги: скулы, шея, ключицы, кожа горела от сладких поцелуев. Я запрокинула голову, ощущая, как нарастал жар внизу живота, тело будто вибрировало, требовало большего. А потом Новиков резко отстранился. Он тяжело прерывисто дышал и смотрел полупьяным взглядом.

Секунд через пять, хотя мне показалось, прошла вечность, Даня охрипшим голосом произнес:

– Надеюсь, я прощен.

– Что? – прошептала, не скрывая улыбки. Дотронулась до шеи, проводя неуверенно ладонью в тех местах, на которых Дан успел оставить свой след.

– Иначе будут последствия, – усмехнулся Новиков. Он тоже улыбался, взгляд его напоминал прошлое: сейчас передо мной стоял человек из детства, тот, кого я любила всю жизнь. Улыбчивый, легкий, общительный, и безумно красивый.

– Последствия?

– Ага, а для них место неподходящее. Так, где там твой плед, замерзнешь же.

– Не под… – я одернула себя и тут же в очередной раз смутилась. Господи, он намекал на то самое?.. Выходит, я его… Ладно! Я много раз мечтала, что Дан будет моим первым мужчиной, в идеале – единственным. Особенно мне нравилось думать об этом ночью, перед сном или утром, после пробуждения. Нет, конечно, я не каждый день представляла себя рядом с Даней, но бывало.

– Обо мне думаешь? – спросил Новиков, словно видя меня насквозь.

– Конечно, о ком же я еще могу думать двадцать четыре на семь? – театрально качнула головой, закатив глаза.

Дан поднял плед и заботливо накинул его мне на плечи, продолжая разглядывать меня, словно перед ним карта сокровищ.

– Почему ты не хочешь общаться перепиской? – спросила, напоминая, что в двадцать первом веке придумали такую крутую вещь, как телефон, грех им не пользоваться.

– Ариш, – он моментально помрачнел, улыбка сползла с губ Дани. – Я не смогу с тобой переписываться, это будет слишком палевно. Но ты права, в случае чего мы должны быть на связи.

– У меня очень много вопросов, и хотелось бы получить на них ответы.

С минуту Новиков молчал, потом снова подошел к краю крыши, взглянул вниз и холодно произнес:

– Амелия стояла вот здесь в тот день, нерешительно смотрела на пустой двор академии.

Я замерла, вспомнив Вову, его расправленные в сторону руки. В горле застрял ком, ладони, казалось, покрылись коркой льда.

– Ты ее любил? – прошептала, боясь услышать правду.

– Когда я перевелся сюда, она буквально сразу меня заметила. Вообще эта девчонка была не из робкого десятка: сама подошла, протянула руку, представилась. Амелия буквально преследовала меня. Возможно, при других обстоятельствах я бы обратил на нее внимание – красивая девушка, почему нет? Но тогда из-за перевода, новой команды, учебы я… Даже не интересовался ее жизнью. У нас ничего не было, нас и друзьями-то назвать было нельзя.

Я подошла к Дане, мне хотелось взять его за руку и отвести от края крыши. Казалось, земля притягивала парня магнитом, казалось, туда манила сама Амелия.

– В октябре меня заметил Рогов, похвалил игру и пригласил на вечеринку братства. Туда ходили только избранные, и по какой-то причине туда захотела прийти и Амелия. Я согласился, выпил, расслабился, познакомился ближе со многими, особенно с Андреем. Думаю, его забавляли разговоры со мной. Да и мне общение с ним в какой-то степени нравилось. Дьявол подкупает речами, – Дан закрыл глаза, поджав губы. Он пошатнулся, и я, не выдержав, все-таки схватила его за руку, крепко сжав мужскую ладонь и пытаясь разгадать, что терзает сердце человека, которого я люблю.

– На той же вечеринке Рогов подошел и к Амелии, они о чем-то поговорили, он глумливо улыбнулся, а в ноябре она спрыгнула с этой крыши.

– Ты… – я сглотнула. – Думаешь, это как-то связано?

– Я не думаю, я знаю, – с безысходностью в голосе произнес Новиков. – Андрей прекрасно был осведомлен, что Амелия учится по стипендии, у нее нет за спиной влиятельного папы, который разнесет вдребезги всю академию за дочку. Также он знал, что на деньги, которые получает Амелия, живут ее безработная мать и годовалая сестра.

– А это здесь причем?

– Рогов предложил Амелии сделку: в обмен на мое внимание она сыграет в игру, – на слове «игра» Даня скривился, словно сама реальность вызывала в нем отвращение.

– В игру?

– Амелия не сразу согласилась, она прекрасно знала, что братство – опасные ребята. А потом ее мать спуталась с каким-то алкашом, и им срочно понадобились деньги. На кону стояло многое: решение финансовых проблем, независимость, даже я, – Новиков с горечью усмехнулся.

– О какой игре ты говоришь?

– Игры бывают разными, в тот раз игроков было трое: два парня и Амелия. Их накачали наркотой, привезли на поле, тут недалеко, километрах в двадцати от академии. Кругом ничего и никого, только голодные волки.

В грудь словно вонзили осколок, когда я услышала про волков.

– Что было дальше? – прошептала, облизнув пересохшие губы.

– Амелия проиграла, стала зависимой.

– Что? – глухо спросила.

– Она изменилась, все вокруг это заметили, кроме меня. В один из дней Амелия ворвалась ко мне в комнату, на ней была лишь пижама, даже обуви не было или носков. Она несла какую-то несуразицу, я толком не понял и главного не заметил – клочка бумаги у себя в кармане брюк.

– Господи! – я прикрыла ладонью рот, ужасаясь от слов Дани.

– Через три дня ее нашли мертвой, – фраза прозвучала как приговор, словно это Новиков был виноват в смерти девушки, словно он изнывал от чувства вины.

– Что было в той записке?

– Одно слово – помоги. Она искала спасения, металась, а я не увидел.

По спине вдоль позвонка прошелся холодок.