Измена. Заур

Глава 11

ТАНЯ

Иду в кухню, неторопливо. Просто послушать, чего он мне скажет.

Муж склонился над мусоркой и задумчиво рассматривает выкинутую мною рубашку.

- А можно не общаться со мной в приказном тоне?!

- Чего?

- Чего слышал!

- Татьяна! Я долго терпел твое поведение, но теперь и моему терпению приходит конец! – распрямляет спину Заур.

Ах, это он терпел? Он? Серьезно, блин?

- Я пришел с работы. Мало того, что ужина нет на столе, так еще ты выбрасываешь в мусорку мои новые рубашки, вместо того, чтобы стирать их? – упирает руки в боки, становясь еще шире и мощнее. – Я сейчас не посмотрю на то, что ты беременна! Похоже, что ты только прикрываешь свои бзики интересным положением!

У меня аж дух захватывает от его тирады. Серьезно?!

- Заур, а ты не очешуел часом?! – я тоже могу и руки в боки, и ножкой топнуть, и пузо вперед выпятить, меня этим не напугаешь! – Я что должна помаду твоей шаболды отстирывать от воротника?! Ты в своем уме, чтобы мне такие предъявы предъявлять, после того, как я буквально застукала тебя с секретуткой в номере?!

- В смысле, помада?! – моргает на меня своими длинными ресницами. – Какая там нахрен, помада? Татьяна, не выдумывай чепухи!

Чепухи, млять? Серьезно?! Зла не хватает на этого осла!

Вот не поленюсь! Наклоняюсь и лезу в мусорку. Достаю его рубашку.

- На! Полюбуйся на помаду твоей ненаглядной! – сую ему дорогую ткань чуть ли не в лицо.

- Татьяна! Твое поведение по отношению ко мне неприемлемо! – убирает он от себя мою руку с уликой.

- А это приемлемо?! – ору я, разворачивая рубашку перепачканным воротником. – Приемлемо женатому мужчине иметь на воротнике своей офисной рубашки алую помаду любовницы?!

Заур брезгливо, будто это не его вещь вовсе, подцепляет рубашку двумя пальцами, подносит к глазам, прищуривается.

- … - матерится сквозь зубы.

- Ну, что ты на это скажешь?! – строго складываю руки на своем животе. – Приемлемое у тебя поведение?!

- Татьяна, ты сама видела, что Амалия повредила ногу, цеплялась за меня и случайно испачкала мою рубашку.

- Вот не надо меня сейчас за дуру держать! – кладу руку на сердце, потому что начинается тахикардия. – Вот именно, что я все видела своими глазами! Она не случайно это сделала, а намеренно! Она и упала тебе в объятия намеренно! А ты, как лопушок, и поймал ее, и пожалел, и в жопу подул! Вот что ты задержался? Только честно скажи! Амалию домой отвозил, а она по доброте душевной предложила тебе кофе выпить?!

- В пробку попал. – мрачно отвечает.

А у самого глазки забегали.

Сердце сейчас выпрыгнет. Он не отрицает, что отвозил ее домой. И в пробку попал, гляньте на него… Я очень надеюсь, что не в анальную!

- Не много ли ей чести? Почему ты, ее шеф, должен возить ее домой?! Ты что, ее личный водитель?

- Татьяна, ну не неси эту херню! Амалия подвернула ногу! В рабочее время! На рабочем месте! Я ответственен за своих сотрудников. Она напишет жалобу на меня в трудовую инспекцию, и проблемы мне обеспечены. А мне это надо?!

- Заур!!! – пытаюсь я до него достучаться. – Твоя Амалия напялила туфли на пятнадцатисантиметровой шпильке! Какого хрена она носит такую обувь зная, что поедет принимать строящийся отель?! Не держи меня за дуру, и не навешивай мне лапши на уши!

- Слушай, это ты мне не навешивай! Уже всю кровь выпила у меня сегодня! – как рявкнет на меня.

- Уволь ее! – отвечаю я на это.

Это требование немного остужает Заура. Он даже в лице меняется.

- С какой стати?

- Если ты хочешь спокойствия в семье, то уволь ее! – требую я.

- Женщина! Если ты думаешь, что можешь помыкать мной, то ты ошибаешься! – снова рявкает.

Нет, вы посмотрите на него, «женщиной» меня обзывает, остолоп!

- Еще скажи, «знай свое место, женщина!», да, Заур?

- Да, Татьяна! Ты прекрасно видела, какой я человек, когда выходила за меня замуж! Я – главный в семье, и не смей помыкать мной, ясно?!

- Тогда уйду я. – говорю тихо и твердо.

- Куда ты уйдешь? – хмыкает самодовольно. – У тебя мой ребенок! Никуда не отпущу, ясно? Нахрена тогда замуж за меня выходила, если разводиться собралась?!

Все, в глазах у Заура всполохи ада. Нет, я не боюсь его, потому что знаю, что пальцем меня не тронет. Может орать и рявкать, сколько угодно, но не тронет. Поэтому так спокойно с ним разговариваю. Тоже мне, абьюзер доморощенный нашелся! Не пустит он меня. Ха-ха… у нас не средние века, и разводы разрешены законом. Так что пусть идет на хрен со своими абьюзерскими замашками!

- Я замуж выходила за честного, любящего мужчину. – говорю, снова за сердце хватаясь. – А в кого ты в итоге превратился?

- В кого же?

- Ты на глазах у беременной жены флиртуешь с левой бабой! – говорю срывающимся голосом, - А она с презрением смотрит на меня, потому что видит, как ты ко мне относишься!

- Я хорошо к тебе отношусь, Татьяна! Все для тебя делаю! Все для нашей семьи стараюсь! Деньги зарабатываю, бизнесом ворочаю! Любая другая от счастья бы прыгала, достанься ей такой муж, как я! А ты не ценишь! На шею мне садишься, и помыкать мною как хочешь, как бараном!

Не узнаю Заура. Просто не узнаю. Где были мои глаза, когда выходила за него?! Где были мои мозги, когда беременела?

- Уволь ее. И тогда я поверю, что ты правда стараешься для нашей семьи.

- Вот это уже манипуляция чистой воды! – заявляет Заур.

- Тогда я ухожу.

Разворачиваюсь и иду вон из кухни. Злые слезы обиды душат. Сердце стучит как ненормальное. Слишком много ругани и волнений за сегодня. Слишком. Мое сердце не выдерживает.

- Татьяна! – снова рявкает. – Задолбали твои капризы! Вернись и на ужин мне накрой!

- Уволь Синявкину, потом мне что-то приказывай! – я тоже упрямая, не пальцем деланная.

- Да что ты к ней прицепилась?! – идет за мной.

- Кажется, это не я, а ты прицепился.

- Все что ты несешь – это несусветная глупость, а еще своими капризами хочешь человека без работы оставить. Не стыдно?!

Еще меня стыдит за своих любовниц, ну совсем разум с этой Синявкиной потерял. Да пусть идет нахрен! Устала я. К маме пойду. Сил моих больше нет.

На голову будто надевают мешок. Миг, и кислорода не хватает. В ушах будто вакуум. И только стук собственного сердца оглушает все вокруг.

Вдруг потолок меняется с полом, и я лечу вниз. Вижу, как надо мной склонился побелевший от страха Заур. Он что-то кричит, тормошит меня, но я уплываю.