Несовершенства

Двадцать один

Два года спустя

Когда Джейк узнает, что премьера фильма по его новому сценарию состоится на кинофестивале «Сандэнс», то поначалу приглашает только Эшли. С тех пор как два года назад исчез бриллиант, Джейк не виделся ни с Бек, ни с Деборой. Кристи выполняет свое обещание не выходить за него замуж, пока он не помирится с Миллерами. Но даже этого недостаточно, чтобы заставить его снова впустить в свою жизнь, в жизнь Хелен-младшей мать и сестру. К тому же Джейк и Кристи живут как партнеры, как родители своей дочери. Ему нетрудно забыть, что их союз юридически не закреплен. Временами он думает о Бек — когда слышит песню «Нирваны» на радиостанции со старыми шлягерами или видит татуировку в виде птицы, напоминающую наколку у сестры на предплечье, — но вспоминать о ней все равно что тыкать в заживающий синяк. Он не болит, пока его не заденешь, и в конце концов боль становится более знакомой, чем сам ушиб.

Собирая вещи для выходных в Парк-Сити, Джейк обращается мыслями к Хелен. Пока он писал сценарий, ему не приходилось скучать по ней. Когда он сочинял ее реплики, переживал события из ее жизни, прежде ему неизвестные, пока узнавал Флору, и Лейба, и Мартина, бабушка была с ним. Теперь, когда он закончил сценарий, он чувствует ее отсутствие более остро, чем за все три года, что ее нет на свете. Он мог написать сценарий о Хелен только после ее смерти, но не представлял, как будет смотреть фильм без нее. Это напомнило ему, как она отказалась от приглашения на премьеру «Моего лета в женском царстве» и предложила позвать вместо себя Дебору. Несмотря на тяжелые отношения матери и дочери, Хелен хотела, чтобы они были семьей, все они. И внезапно Джейку кажется несправедливым отдавать дань памяти Хелен, оставив Миллеров в стороне.

Бек получает письмо от Джейка на второй неделе семестра. Осенью она поступила на магистерский курс и стала учиться на школьного психолога. Если при поступлении в юридический институт она умолчала о своем исключении из школы, то на сей раз обрисовала в анкете свои провинности в старших классах и объяснила, что именно из-за них у нее есть сильное желание помогать другим. На занятии она смогла открыться перед своими сокурсниками и рассказать о мистере О’Ниле. Вместе они обсудили, что могли бы сделать как психологи в подобной ситуации.

Бек готовит ужин, когда в дом на Эджхилл-роуд стучит почтальон. Она сразу узнает неразборчивый почерк Джейка на конверте. Наклонный, почти иероглифический, он не менялся со старшей школы. Брат сознательно выработал его, считая стильным, а потом ему так и не удалось его упростить. Когда Бек училась в колледже, она попросила Джейка переписать цитату из Симоны де Бовуар и перевела надпись в виде татуировки себе на поясницу. Беря у почтальона конверт, она неосознанно трет спину, где навсегда запечатлен почерк ее брата.

Конверт адресован ей и матери. Письмо, предполагает Бек. Интересно, что там: попытка загладить свою вину или свидетельство окончательного разрыва? Он, наверно, чувствует себя так же, как в годы после премьеры «Моего лета в женском царстве», когда ожидал от нее прощения.

Хотя ей не терпится открыть письмо, Бек кладет конверт на обеденный стол, чтобы они с матерью могли прочитать его вместе, когда та вернется из цветочного магазина.

Ничего удивительного, что новый бизнес Деборы не снискал успеха, и не только потому, что ее внук не одинок в своем мнении, будто бы цветы, которые она решила выращивать, пригодны разве что для веника. Ее фирме просто не удалось приобрести сколь-нибудь значительный размах. Погода была переменчивая, лето жаркое, конкуренция с уже известными флористами жестокая. Несмотря на недостаток предпринимательской смекалки, Дебора умела составлять великолепные букеты, и, разглядев ее талант, владелец местного цветочного магазина предложил ей место флориста. Честь невелика, но доход стабильный, и работа ей нравится. Впервые в жизни Дебора не ищет новую идею. Иногда она думает о бриллианте, но больше скучает по Виктору. Семена прибывают каждый понедельник, как по часам. Она сажает их в землю и оплакивает каждое непроросшее семечко, словно каждый раз снова теряет Виктора. Но конверты продолжают приходить, даря ей надежду, что однажды он может вернуться.

К семи часам, когда Дебора переступает через порог, Бек ставит на стол две тарелки с вегетарианским чили. Хотя матери не удалось обратить ее в веганство, Бек согласилась не держать в доме мяса и молочных продуктов. Они обе притворяются, будто это ради того, чтобы веганские сыры Деборы не пропитались запахом швейцарских или «Мюнстера», а на самом деле чтобы Деборе не приходилось испытывать свою силу воли. Она лучше относится к себе, когда соблюдает веганскую диету, и Бек потакает матери, как бы ей ни хотелось украдкой сунуть кусочек говядины в чили.

— Что это? — кричит Дебора, входя в столовую.

Бек из кухни слышит, как мать надрывает конверт. Раньше Бек заорала бы на Дебору за бесцеремонность, особенно когда сама она целый час сопротивлялась любопытству и ждала мать.

Но сегодня Бек находит это забавным. Дебора в своем репертуаре. В ее предсказуемости есть что-то успокаивающее.

— Бек! — кричит она, и дочь вбегает в столовую. Дебора держит в руках два билета на самолет. — Угадай, кого приглашают на «Сандэнс».

Бек берет из рук матери конверт и откапывает короткую записку от Джейка: «Надеюсь, вы приедете».

— И все? — спрашивает Дебора. — Это все, что он может нам сказать?

— Это немало, — твердо произносит Бек.

— Не понимаю, почему я тоже не могу поехать. — Наблюдая, как мать собирает вещи, Лидия надувает губы и прислоняется к дверной раме. — Джейк ведь меня пригласил. Это нечестно, что ты не разрешаешь мне ехать.

Лидия теперь подросток и на каждом шагу устраивает сцены у фонтана. По крайней мере, в общении с Эшли. У Райана есть иммунитет против ее капризов, раздражительности и уловок. Его выпустили из тюрьмы досрочно за хорошее поведение, и он дома уже восемь месяцев. В заключении он сбросил нажитые к среднему возрасту лишние килограммы, снова стал подтянутым, как все в его семье, и выглядит немного непривычно. Теперь он стал тихим — не сказать что сломленным, но присмиревшим. При этом он больше напоминает мужчину, в которого Эшли влюбилась в юности, — того, кто рассыпал ей комплименты и стремился сделать приятное, например, всегда ждал ее с бокалом вина или клал на тумбочку маску для сна, чтобы она была под рукой, когда Эшли ляжет спать. Пока он отбывал срок, семья питалась практически только едой навынос. Вернувшись, Райан снова воцарился на кухне. Он расширил свой кулинарный репертуар и, кроме ветчины и запеченной рыбы, которые обычно готовила его мать, научился делать котлеты по-киевски, бефстроганов, гуляш. Эшли и Райан сошлись на том, что такое распределение ролей в семье — женщина работает, а мужчина сидит дома, подальше от неприятностей, — им идеально подходит.

После того как Эшли подготовила к продаже дом Уитморов, его купили за неделю. Их агент попросил ее представить еще два дома, а затем предложил ей постоянную работу. Эшли не стала объяснять Джорджине, почему отказалась от вакансии в «Бартлис». Доведись бывшей подруге узнать, чем занялась Эшли вместо этого, она бы рассказывала общим знакомым: «А ведь я предлагала ей престижное место. Мне жаль ее, правда, но слава богу, что она отказалась. Нет, ну вы представляете? Как печально». Жизнь Эшли, однако, ничуть не печальна. Она занимается любимым делом и при этом имеет свободный график и может уделять внимание семье.

В первые месяцы после возвращения Райана дети вели себя с отцом сдержанно и излишне вежливо, еще не полностью веря, что он дома. Но скоро они освоились и стали заказывать разные блюда, и это стало своеобразной игрой: сможет ли папа сварганить десерт «Запеченная Аляска»? а слабо приготовить кролика? Он начал ходить на все их футбольные матчи и концерты. Эшли радует, что они не стесняются, когда Райан сидит на трибунах и подбадривает их, как любой другой отец, гордый своими отпрысками. В конце концов их благосклонное отношение придало ей сил тоже принять его.

— Мы уже это обсуждали, — говорит Эшли дочери. — Вы с Тайлером проведете выходные с отцом.

— Да ну их, с ними скучно. Хлебом не корми, дай только посмотреть фильмы про Джеймса Бонда. — Лидия приставляет палец к виску и делает вид, что стреляет.

Эшли нужно поехать на премьеру одной по нескольким причинам. Во-первых, из-за Райана. Она не может взять с собой Лидию и не взять Тайлера; Райану же позволено покидать штат только с разрешения властей, а оставлять его на выходные в одиночестве она не хочет. То ли потому, что не вполне доверяет ему, то ли из-за чувства вины — она и сама не знает.

Во-вторых, дело в самой Эшли. Пока Райан был в тюрьме, она жила как мать-одиночка. Порой в выходные она возила детей в Филадельфию, иногда приезжали Дебора или Бек, но даже когда Дебора оставалась присмотреть за детьми, отпуская Эшли выпить с подругой бокал вина, она никак не могла расслабиться и постоянно ждала звонка с сообщением, что на кухне пожар или что Тайлер сломал руку в ходе затеянных бабушкой сеансов оздоровления. Впервые за долгое время Эшли может уехать из дома со спокойной душой.

И наконец, Миллеры. Неизвестно, какой будет встреча всех четверых после двух лет разлада. Нужно, чтобы они свободно могли выразить то, что осталось невысказанным, и, если обстоятельства того потребуют, устроить свой коронный скандал. Но в присутствии Лидии и Тайлера это не получится.

Эшли смотрит на дочь из другого угла комнаты. Лидия одета в униформу — черные лосины и майка без рукавов, по мнению Эшли слишком короткая. Она похожа на девочку, стремящуюся выглядеть старше.

— Мне надо поехать одной, — говорит ее мать, кладя в чемодан джемпер из верблюжьей шерсти с клиновидным вырезом.

— Ну и пофиг. Все равно в этом фильме нет никаких знаменитых актеров, одна немчура. — Уходя, Лидия добавляет: — Кстати, это старушечий джемпер.

Эшли разворачивает джемпер, окидывает его взглядом и решает, что дочь, пожалуй, права. Она берет с собой вещи цвета земли, как будто надеется сдержанностью в одежде заставить родственников держать себя в руках. Пересматривая свой гардероб, Эшли осознает, что очень нервничает перед поездкой.

Женщины Миллер снова встречаются в Солт-Лейк-Сити, откуда водитель везет их в маленький, обычно тихий городок в горах. На этот раз они выглядят сообразно обстоятельствам: сапоги и кофты, неброский макияж и простые прически. К тому же о фильме «Женская империя» им известно больше, чем когда-то о «Моем лете в женском царстве». Они в курсе, что сюжет начинается с Флоры, а заканчивается Хелен, что картина, как написал один критик, представляет собой «душераздирающую историю о храбрости одной женщины и о долговременном влиянии ее смелых поступков на судьбу ее дочери». Миллеры знают, что в фильме нет их самих, по крайней мере непосредственно, и потому их связь с этой кинолентой глубже, чем с предыдущей, неприкрыто переносящей на экран события их жизни.

Когда они прибывают в кинотеатр, Джейка нигде нет. Хелен-младшая в Лос-Анджелесе с Кристи, что убеждает Эшли в правильности ее решения не брать с собой детей. Миллеры должны пройти через это испытание одни.