Эмили. Отчаянная

— Расслабься. Хотя бы…попытайся, — просит мученически.

Складывалось впечатление, что он уже пожалел обо всем. Не она. А именно он. В голосе его была горечь. И ей стало обидно. Да, Эмили понимала, что такому мужчине сдерживаться довольно сложно, но и она в данную секунду не чаи гоняла… Что-то неуловимо изменилось между ними в этот момент.

Впрочем, девушка собрала остатки своей выдержки и для начала отцепилась от него, вернувшись на подушку. Тело благодарно заныло облегчением, хотя низ живота продолжало безбожно печь от боли. Очень хотелось дать волю слезам, но тогда он точно остановится, а этого допустить нельзя.

Эмили кусала губы, хмурясь и разглядывая Марселя со своего ракурса. Он неотрывно наблюдал за ее реакцией, и в этом неподъемном взоре читалось непонимание и осуждение. Похоже, он страдал не меньше, чем сама девушка.

Подняв руку она безотчетливо прошлась по его щетине, а затем обвела пальцами контур мужских губ. Оказывается, это приятно. До мурашек. И они на ощупь реально мягче, пусть и сжаты очень сильно. В какой-то миг он раскрыл их и легонько поцеловал нежные кончики, вызвав ответный трепет. Эмили распахнула глаза, уставившись в его сосредоточенные и серьезные.

— Я тебя люблю, Марсель.

Слетели слова с уст естественно и непринужденно. Ее победа. Ее спасение. Ее вожделенная цель. Быть ЕГО.

Он опустил веки, на линии челюсти заиграли желваки.

Эмили тоже сомкнула их, и это как-то неожиданно помогло сосредоточиться на соприкосновении его торса с ее животом. Плавное, легкое, методичное… Главное, не думать о том, что происходит ниже. Потому что картина не менялась, и это режущее ощущение никуда не делось.

Тихий всхлип, когда Марсель сомкнул губы на маленькой вершине, а рукой начал дразнить вторую. Долго-долго меняя позиции с одной на другую.

Она не поняла, когда именно, но стало в разы легче. Эмили просто расслабилась. И теперь все было…сносно. Теперь можно было просто лежать и смотреть на любимого мужчину, упиваться его близостью, позволять ему любить себя, сглаживать этот неприятный эффект…

Толчки стали чуть интенсивнее. И одновременно с этим Марсель, каким-то образом втянув свою ладонь между их телами, опускал ее все ниже и ниже, поглаживая ее кожу. И добрался до неизменной конечной точки, заставив Эмили судорожно вздрогнуть. Опять этот накативший шквал эмоций, затянувший ее водоворот наряду с остаточной болью. Но главное — он тоже немного расслабился, и для нее это было…было действительно важно.

Такой эйфории, как в прошлый раз, девушка не ждала. Интуитивно понимала, что сейчас просто надо переждать. Зато она расплылась в счастливой безумнейшей улыбке, когда Марсель в ней запульсировал. Ее любимый мужчина обессилено опустился, придерживая вес на локтях, продолжая тяжело дышать. И Эмили очередной раз осознала, насколько же он себя сдерживал.

Она уткнулась в его мощную влажную шею и поцеловала солоноватый изгиб:

— Спасибо.

— Дурочка, — выдохнул со смесью изумления и усталости, — я тебя чуть не убил…

— Я знала, на что шла. Не надо так говорить, — шепотом в ухо.

— Очень сильно сомневаюсь, что действительно знала.

Эмили чудом не застонала то ли от разочарования, то ли от облегчения, когда он медленно вышел, откатившись и сразу встав. Она остолбенела, когда Марсель отвернулся и завозился, видимо, устраняя…хм…следы. Заворожено уставилась на могучую спину и ягодицы, отмечая, как он красив в атлетическом плане. Хотя, как раз спина по количеству и виду глубоких шрамов выглядела плачевнее.

— Я в душ.

Это было сухо и скупо. И…ошеломило девушку.

Она еще долго сверлила потухшим взглядом опустевшее пространство. А потом сквозь сохранившиеся отголоски болезненных ощущений заставила себя умеренно-резво вскочить и направиться в ванную. Девушка раскрыла дверь. И все ядовитые слова, весь запал и обида как-то мигом застряли у нее в горле.

Он стоял, опираясь о кафель ладонями обеих рук. А голова пала на грудную клетку. Не шевелился. Вся поза — признание поражения.

И Эмили поняла.

— Тебе совсем не понравилось? — осторожно устраиваясь между ним и стеной под горячие струи и посреди его напряженных предплечий.

Марсель не шелохнулся, будто не удивился.

— Понравилось — что? Как ты искусала до крови губы? — она автоматически коснулась рта и ошарашено выдохнула, обнаружив там кучу мелких ран, — или то, как сжималась от боли, стискивая зубы? Что именно, Эмили, из этого мне должно было понравиться?

— Это естественно…

— Я ведь едва вошел в тебя наполовину, понимаешь? — перебивает гневно. — Физиология есть физиология. Я не должен был…

— Не произноси! — приложила ладонь к его лицу. — Все остальное ведь было волшебно! А это…это же со временем как-то получится?

Молчит.

Вода обволакивает их своим потоком и шумом.

Эмили впадает в отчаяние от его деланного безразличия. Но что она может сделать?

— Я думала, в такое моменты утешают девушку, а не наоборот… Ты даже не попытался хотя бы обнять меня после всего… И если тебе кажется, что сделал мне больно, потому что несоразмерно… — запнулась, не находя слов, — большой… Поверь, сейчас мне намного хуже. По-настоящему больно.

Она покинула кабинку, вернувшись в спальню. Нацепила на себя теплый костюм, не заботясь о том, что вся промокла, и зацепила взглядом темные пятна на простыни.

— Да уж, Эмили, поздравляю, ты стала женщиной…

Развернулась, чтобы уйти, но в последнюю секунду вернулась и резким движением сдернула ткань с матраса, комкая и превращая в один беспорядочный круг. А это она здесь точно не оставит.

Позже никто за ней так и не пришел.