Позволь мне верить в чудеса
- Автор: Мария Акулова
- Жанр: Современная проза / Современные любовные романы
- Дата выхода: 2021
Читать книгу "Позволь мне верить в чудеса"
Глава 55
Корней ненавидел чувствовать тревогу. Азарт — да. Выброс адреналина, когда принимаешь вызов, — да. Рабочую злость — да. Ведь каждое из этих чувств придавало сил. А тревога их лишала. Была нерациональной и не позволяла с собой справиться.
Да и испытывал он ее редко. Но сегодня — заело. В обед Аня перестала отвечать. Сначала на сообщения, потом на звонки.
Это было не похоже на нее. Обычно она хватала телефон в ту же секунду, как что-то прилетало… Или когда прилетало от него… Потому что с ответом на его сообщения и звонки задержек давно уже не было. И сегодня вроде бы тоже ничего не предвещало, но по факту…
Он спросил, справится ли с учебой до вечера, потому что понимал — девочке нужны развлечения. Жизнь в двадцать не может сводиться к учебе, работе и нравоучениям мужчины, с которым отношения складываются далеко не так гладко, как хотелось бы. И пусть сам с куда большим удовольствием провел бы вечер, впрочем, как и день, в спокойствии своей квартиры, собирался посвятить его Ане. Отличнице по всем фронтам. Понимающей и принимающей. Действительно стремящейся, а не просто декларирующей стремление. Это вызывало в нем самое настоящее уважение. И это было хорошо. Ведь как бы там ни было, тяга к ней телесной не ограничивалась — была глубже. Была непонятней. Была непривычной.
И становилась причиной новых чувств, среди которых та самая тревога. Ведь с любым другим человеком он воспринял бы отсутствие ответов спокойно. Мало ли? Спит. Не видит. Разрядился телефон. Отключился интернет. А с ней спокойствие таяло. Сначала от часа к часу, потом уже с минутами.
Он планировал побыть на базе с коллективом хотя бы до шести, минимально имитируя заинтересованность во всем происходящем. Собирался раз взять слово, рассказать, как счастлив, что он — часть ССК, а ССК — часть его, исполнить свой святой долг и только потом свалить. Но тревога разрушила этот план.
Когда на третий звонок Анин телефон ответил уже механическим «абонент находится вне зоны действия сети», он не просто пожал плечами, спрятал мобильный в карман и вернулся к разговору, от которого отвлекся чуть ранее, а выругался сквозь зубы, сослался на внезапные срочные дела и просто уехал.
По дороге снова набирал, и каждый раз, когда женский голос начинал начитывать «абонент…», скидывал, опять же ругаясь.
Знал ведь, что мелкая наверняка просто замечталась. Забыла зарядить. Может, музыку слушает. Может, играет на гитаре. Может, по-прежнему учится. И все с ней хорошо. Знал, что так может случиться с любым человеком и злиться на нее за это — нет никакого смысла. И эту злость оправдывать своим волнением тоже нет ни смысла, ни права. Потому что она не обязана… И случись подобное с ним — не рискнула бы предъявить. Но все равно очень хотелось попасть в квартиру, дать себе пару секунд, чтобы убедиться — все действительно хорошо, а потом перекинуть через колено и отходить по заднице. Лишь бы с задницей все было хорошо…
Это было ужасно. Именно этого он всю жизнь так успешно и так настойчиво избегал, но понимание того, что все же догнало, не строилось в дальнейшую логическую цепочку: так может лучше сейчас и прекратить? Не в очередной раз напомнить ей, что в любой момент может уйти, а сделать это самому? Решить за двоих. Сделать, как правильно. Чтобы ей меньше боли в итоге. А ему меньше нервов сейчас. А лишь заставляло сильнее вжимать газ в пол, проносясь на очередной желтый, рискуя засветиться на каждом из установленных по маршруту видеофиксаторов.
В последний раз Корней набрал, уже выйдя из машины под окнами своей квартиры. Вскинул взгляд — увидел, что окна горят… Думал, этого будет достаточно, чтобы успокоиться. И ЖК, и дом ведь охраняем. Ничего ужасного случиться не могло. Но, поднимаясь в лифте, по-прежнему чувствовал, что сердце не там, где должно бы быть. И бьется не так, как привычно — еле слышно, практически неощутимо.
Высоцкий вставил ключ в замок, провернул, открыл дверь. Зашел, зацепился за что-то ногой, только потом опустил взгляд…
На полу в коридоре стояли три дорожные сумки.
— Прекрасно… — мужчина произнес тихо, тратя несколько секунд на то, чтобы рассмотреть их повнимательней. Сомнений, что к чему, отчего-то не было, а вот злость… Скакнула. Хотя надо бы выдохнуть ведь… Надо бы выдохнуть…
Закрыв дверь, Корней обошел внезапно выставленные девчонкой преграды.
Дверь в гостевую спальню была приоткрыта, свет в гостиной включен, сама Аня… Сидела на диване, глядя будто бы в сторону зашторенного окна, но по факту было видно — смотрит сквозь.
— У тебя телефон отключен, ты в курсе? — Корней знал, что прозвучало не то, чтобы ласково. Но даже эту интонацию — холодно-спокойную — пришлось выдавливать из себя через силу.
Еще сложнее стало, когда он подошел достаточно близко, чтобы Аня хотя бы внимание на него обратила. Но она — нет. Не встрепенулась привычно, а продолжала смотреть в сторону, держа подбородок на упертой в спинку дивана руке, бессознательно прикусывая нижнюю губу.
Оглянулась только, когда он спросил еще раз:
— Ты слышишь меня вообще?
И снова… Знал же, что вопрос задал довольно резко — не сдержал раздражения, хотя, наверное, стоило бы. Но вместо привычного румянца, извинительной улыбки и «ой, простите», Аня просто смотрела на него… Ничего не говоря. Задумчиво, немного хмурясь, явно ведя какой-то внутренний сложный диалог. И Корней одновременно хотел бы его слышать и понимал — не стоит. — Я весь вечер тебе наяриваю. Ты слышишь меня? Что с телефоном? И что за сумки?
Он кивнул в коридор, она тут же перевела взгляд туда же… И снова смотрела, не моргая… Просто дышала… Просто продолжала в голове говорить сама с собой… И пусть хотелось подойти, встряхнуть, быстрее разобраться, чтобы быстрее же попустило… Корней стоял посреди собственной квартиры в пальто, даже не раздевшись, глядя на меланхоличную девочку… И чувствуя новую тревогу — ни разу не менее слабую чем та, что гнала домой недавно.
Аня заговорила не сразу. Какое-то время продолжала в мыслях говорить с собой же, а потом разрезала напряженную тишину тихим, но звонким:
— Я решила… — произнесла, глядя не на Корнея, а по-прежнему на пол за его спиной. — Ты сказал, что если я решу съехать — не будешь против. Я решила. Мне кажется, так будет лучше. Мне точно будет…
Только договорив, все же осмелилась посмотреть на Корнея. И он увидел во взгляде подозрительное спокойствие. Пугающее даже. Такое, что не сомневаешься: дунешь — взорвется. А почему вдруг — понятия не имеешь. И почему вдруг тебе это важно — тоже без понятия.
— Ты ночью съезжать собираешься? Это принципиально? — Корней прищурился, думал сделать шаг к ней, но увидел в девичьем взгляде предостережение, поэтому остался на месте.
— Не хочу тянуть. Сейчас хочу. — Сощурился еще сильней, когда Аня мотнула головой, выпаливая решительно…
Несколько секунд молчал, дышал, смотрел… И снова хотелось подойти и встряхнуть… Но вместо этого произнес:
— В чем проблема? Случилось что? — как самому показалось, даже в меру спокойно. Конечно, всегда был риск, что его «спокойно» для нее по-прежнему «пугающе», но сегодня, кажется, нет. Потому что Аня внезапно улыбнулась, пусть и грустно… Перевела голову из стороны в сторону, потом посмотрела Корнею в глаза… И не ответила ни на один из вопросов.
— Я написала Алине. Это девочка из ССК. Она сейчас на базе, но сказала, что я могу побыть пару дней в ее квартире, я знаю, где ключи. Это не проблема…
Собиралась сказать что-то еще, но Корней ее перебил. Сделал шаг к ней, остановился. Потому что сама Аня… Вроде как меланхолично-спокойная, подскочила, отступила, выставила вперед руку, посмотрела так, что понятно: просит все же не подходить…
— Что за бред, Аня? По-человечески давай. Что с телефоном? Что за необходимость съезжать сейчас? Что за чертов детский сад?! — последний вопрос крутился на языке все время их странного диалога, но слетел только сейчас… И тут же попал в цель, потому что Аня снова улыбнулась, обняла себя руками, передернула плечами:
— Обычный детский сад, Корней Владимирович. Это же я… Вы же понимаете…
— Что я понимаю, Аня? Я понимаю, что трезвоню тебе полдня. Ты игнорируешь, потом отключаешь. Приезжаю — сумки собраны. Ты съезжаешь. На вопросы не отвечаешь. Как еще назвать это, если не детский сад?
Корней почувствовал телефонную вибрацию в руке, посмотрел на загоревшийся экран телефона, понял, что звонят по работе, скинул, швырнул на диван. Ровно туда, где еще недавно сидела Аня. Она проследила за этим движением, безошибочно определяя в нем злость… Вздрогнула, сильнее сжала плечи пальцами, посмотрела на Корнея… Впервые за вечер хотя бы немного более «живым» взглядом. Своим, а не покрытым стеклом равнодушного легкомыслия. Абсолютно ей не свойственного.
— Телефон разбился. Вы простите, я растяпа. Не смогла прочесть, что писали. И звонки видела, но взять не могла — сенсор сломался. Решила, что лучше отключу.
— Прекрасно, — слушая, Корней чувствовал, что градус злости растет. И что тушить его все сложнее, хотя надо. Потому что чем закончится — понятно. Уже было раз. Хватило. — Очень хорошо решила, Аня. Спасибо. У тебя телефон разбился, а я гоню сотню километров, чтобы проверить — жива ли вообще…
Мужчина произнес, делая еще один шаг к ней, и получая такой же пятящийся к окну. И новый взгляд — хмурый, со складкой между бровей, будто просящий: «ну не мучайте вы меня»…
Вот только как не мучить-то, когда нихрена не понятно?
— Я жива. Вроде бы. Извини. Не подумала. Просто… — Аня замялась, почему-то перевела взгляд — с него на один из табуретов рядом со столом… — Приходила твоя Илона.
Произнесла, несколько секунд «тупила», по-прежнему глядя на высокий стул, потом усмехнулась, снова посмотрела на Корнея.
— Отлично, — который произнес, не изменившись в лице. Не выказал ни удивления, ни раздражения. Хотя испытал, несомненно. И многое сразу стало ясно. — И что хотела моя Илона?
Специально произнес так же, как сама Аня. Понимал, что это — замашка начинающей мазохистки. Маленькой. Дурной. Ревнивой. Мазохистки.
— Чтобы я съехала. Имеет право, наверное…
Которая переживает в голове ужасную личную драму, но пытается держать лицо. Пытается делать вид, что она спокойна в своем равнодушии. Поэтому произносит задумчиво, передергивает плечами, снова сжимая их сильней.
— Ошибаешься. В моем доме правила пока что устанавливаю я. Если вы с Илоной решили иначе — это проблемы абсолютно не мои.
Корней сказал, Аня снова улыбнулась.
— Да. Ты прав. Требовать имеешь право только ты. Требовать и требовать… Требовать и требовать… Требовать… И требовать…
Она говорила раз за разом, будто заведенная.
Корней же только сильней сжимал челюсти, потому что… Раньше думал, что худшее, что может делать женщина — закатывать истерики. А теперь сомневался. Ведь тупое согласие с каждым словом, когда очевидно — просто сдалась — раздражало больше. Он шумно выдохнул, потянулся к лицу, закрывая на пару секунд глаза, с силой нажимая на них… Никогда бы не подумал, что может одновременно так злиться, и так сдерживаться.