Заморозь моё сердце

2

Корабль «Ундина», следовавший в Эренделл, заходил и в порт Южных островов, но Ханс даже из каюты не выходил. На всякий случай — Фроди часто бывал в порту, не хватало, чтобы кто-нибудь его узнал. Ханс почти привык к новой внешности, перестал вздрагивать, если ненароком видел своё отражение в зеркале. Он мало общался с другими путешественниками, но так или иначе давал понять, что он — незаконнорожденный сын короля одного из многочисленных королевств на материке. Бастардов было пруд пруди, и к происхождению Ханса, звавшего себя Эриком, интереса никто не проявлял. Он был осторожен и аккуратен, лишнего не говорил и предпочитал держаться особняком, по большей части проводя время за рисованием. И, глядя на него, едва ли кто-то мог представить, что рисуя, он обдумывает план захвата чужого трона.

Путешествие вышло вполне приятным. В порт Эренделла «Ундина» пришла тёплым августовским вечером, и Ханс, сойдя на берег одним из первых, отправился в гостиницу. Выбор, где остановиться, не поражал разнообразием — в городе была всего одна приличная гостиница. Её хозяин, равнодушно взявший с Ханса оплату, зевая, выдал ему ключ, и Ханс, распорядившись отнести вещи в номер, решил пойти на прогулку.

Мечтал ли Ханс когда-нибудь вернуться сюда снова? Нет, не мечтал — он знал, что вернётся. И был уверен, что в этот раз не оплошает. Прошло немногим больше месяца, как он покинул Эренделл, а ему казалось — годы. Он остановился на набережной, почти в том месте, где в прошлый раз познакомился с Анной… Чёрт, всего-то и надо было тогда — не торопиться, потратить чуть больше времени на ухаживания и не позволить Анне сообщить сестре новость о помолвке прямо во время официального приёма!

— Нет, конечно, Анна не королева и вольна выбирать, кого захочет, и всё же… этот безродный и странный Кристофф… — мимо прошли две служанки из замка, явно обсуждая королевскую семью.

Ханс улыбнулся им как можно более обаятельно, девушки захихикали и тут же ускорили шаг.

«Значит, Анна всё ещё с рубщиком льда? — подумал Ханс. — Тем лучше». Он закрыл глаза и вдохнул полной грудью. В этот раз он торопиться не будет. Словно вторя его мыслям, налетел холодный ветер, и Ханс, плотнее запахнув полы плаща, вернулся в гостиницу.

* * *

Прошла неделя, прежде чем Ханс встретил Эльзу. Вся развесёлая компания — и сама королева, и её взбалмошная сестрица Анна, и ледоруб с оленем и даже снеговик — прогуливались по набережной и остановились с ним поговорить. Всю эту неделю Ханс ежедневно приходил на набережную, ставил мольберт и рисовал, терпеливо отвечая на вопросы зевак и не обращая внимание на детей, которые обожали крутиться у него под ногами. Он был само очарование, а город не мог похвастаться разнообразием развлечений, и, как и рассчитывал Ханс, молва о художнике с набережной довольно быстро добралась и до дворца.

Эльза первая заговорила с ним. Расспросила, откуда он и каким ветром его занесло в Эренделл. К этим вопросам он был готов давно. И хоть он представился простым странствующим художником, мечтающим увидеть весь мир и живущим на выручку от продажи своих картин, но дал понять, что на самом деле он благородных кровей. Эльза была заинтригована, иначе чем ещё можно было объяснить то, что теперь каждый день, прогуливаясь по набережной, она останавливалась с ним поболтать и старалась делать это в одиночестве. Ханс мог бы воспользоваться случаем и повязать волшебный волос на её запястье, например, когда по её просьбе показывал ей, как правильно класть мазок, но не стал этого делать. Ему доставляло неизъяснимое удовольствие смотреть, как без всякого волшебства в Эльзе зарождается симпатия к такому милому Эрику. Он придумывал сотню доводов, чтобы не спешить, но на самом деле ему хотелось, очень хотелось, чтобы Эльза в него влюбилась и влюбилась сама!

Потребовалось ещё две недели, чтобы его наконец пригласили во дворец. И первой, кого он там встретил, оказалась Анна.

Она бесцеремонно схватила его за рукав и, затащив в пустую комнату, захлопнула дверь.

— Мне надо с вами поговорить, — Анна пожала плечами и отвела взгляд. — Я понимаю, это может быть немного глупо, — она хихикнула, а Ханс сжал зубы. Неужели она ему когда-то действительно нравилась?

— Я к вашим услугам, миледи, — он склонил голову.

— Называйте меня Анной, — она махнула рукой и опять хихикнула. — Про вас в городе ходят слухи, что вы… ну, вы художник, да, но ещё и вроде как принц?

— Какой я принц... — вздохнул Ханс. — Без права на престол, — он грустно улыбнулся. — Я незаконнорожденный. И я не имею право говорить, чей я сын.

— Уф, — она выдохнула, опуская плечи, будто до этого держала на себе тяжёлый груз. — И хорошо. Эльза к принцам, прямо скажем, настроена несколько… с предубеждением. Была одна история недавно…

— Что вы хотите от меня, Анна? — прервал её Ханс.

— Не обижайте её, Эрик, — сказала Анна на сей раз совершенно серьёзно. — Это с виду она холодная и неприступная, но на самом деле она очень ранимая.

— Разве я могу чем-либо задеть королеву? — спросил он недоумённо. — Вы переоцениваете мою значимость. Я скромный гость, путник, которому посчастливилось заинтересовать её величество.

— Она всё время смотрит на портрет, который вы ей подарили! — заявила Анна и выскочила из комнаты.

Портрет, о котором упомянула Анна, Ханс рисовал долго — начал ещё на «Ундине» и закончил несколько дней назад. Когда Эльза в очередной раз подошла к нему на набережной, он сделал вид, что не хочет показывать работу и повернул её изображением вниз. Эльза, как Ханс и ожидал, настояла, чтобы он показал. Ханс, якобы смущаясь, подчинился, и Эльза застыла, глядя на свой портрет. Она рассматривала его несколько долгих минут в совершеннейшем молчании, а потом заявила, что готова его купить и пообещала столько денег, что Ханс совершенно искренне удивился — этой суммы хватило бы на месяц безбедной жизни в Эренделле.

— Я не хочу его продавать, — ответил он тихо, с поклоном.

— Но почему? — она перевела взгляд с собственного портрета на Ханса. — Этого мало? Назовите свою цену.

— Я не буду его продавать, — повторил он таким тоном, чтобы она поняла — он хочет оставить портрет себе, чтобы смотреть на её лицо как можно чаще.

Впервые он увидел, как на её бледном лице проступает едва заметный румянец. Она стушевалась, вернула рисунок и ушла, ни слова не сказав, но почти сразу вернулась.

— Хорошо, — гордо вскинула голову Эльза. — Надеюсь, от моего приглашения вы не откажетесь?

— Буду польщён, — он почтительно склонился перед ней.

— Тогда в пятницу, в семь. Никакой особой формы одежды нет, всё будет по-домашнему. Ждём вас к ужину.

— Почту за честь.

На следующий день он отослал портрет Эльзе с короткой запиской: «Я не хотел его продавать, но я готов вам его подарить».

И вот он во дворце, но радоваться было рано: в прошлый раз он не сдержался и решил, что находится в шаге от трона, но теперь он готов был двигаться к цели медленнее. И осмотрительнее.

Ужин в обществе сестёр и Кристоффа оказался не такой уж мукой, хотя Ханс ожидал худшего. Самым неприятным было то, что Анна и Кристофф не собирались оставлять его с Эльзой наедине. С другой стороны, он мог использовать это себе на пользу — и использовал: хочешь нравиться девушке, понравься её семье. К концу вечера за столом царила по-настоящему дружеская атмосфера. Наверное, он мог бы задержаться подольше, но его целью не было урвать лишние минуты в обществе Эльзы. Он хотел остаться в этом дворце навсегда. В самый разгар веселья, когда Анна предложила поиграть в шарады, он встал и попрощался, сославшись на строгие нравы хозяев гостиницы и необходимость быть дома не позже определённого времени.

— Задержитесь ещё на пять минут, — Эльза тоже встала. — У меня есть к вам одно деловое предложение…

Она первая вышла из обеденного зала и Ханс последовал за ней вглубь дворца.

— Тут раньше был кабинет отца, — она распахнула дверь и, прежде чем войти, немного помедлила, не больше секунды. Когда-то эта комната была закрыта, Ханс отлично это помнил. Эльза провела рукой по полированной столешнице массивного письменного стола. — Теперь тут работаю я…

— У королевы много забот…

— Не то, чтобы очень много, — она смущённо улыбнулась. — Я знаю, вы ведёте скромную жизнь, но… Вы продали всего несколько картин. Я не хочу, чтобы кто-либо в моём королевстве бедствовал. Или… Вы собираетесь уехать? Корабль в южные страны придёт через неделю, а потом морской путь будет закрыт до весны, — она замолчала.

— Наверное, мне придётся уехать. Как вы правильно заметили, картины мои продаются плохо, а работник из меня не очень-то хороший. Меня не научили ничему полезному, так что…

— Я хотела предложить вам остаться жить тут, во дворце, — она не дала ему договорить. — И… написать портреты: мой, Анны с Кристоффом. Как вам такое предложение? Я хорошо заплачу, и вам не придётся скитаться.

Он впервые позволил себе посмотреть ей прямо в глаза. Она замерла, потом смешалась и отвернулась. Он не спешил соглашаться и делал вид, что раздумывает.

— Вы предлагаете мне это из… жалости?

Эльза удивлённо посмотрела на него.

— Нет, что вы! Портрет… Я впервые видела такое. Вы мне словно в душу заглянули, будто знаете обо мне то, что не знает никто.

Так и было. Рисуя её лицо, Ханс вспоминал, как увидел величественный замок, построенный в горах из льда, вспоминал чудовище из снега и свой ужас при виде этого снежного великана. Он поминутно помнил все их встречи: воочию видел её испуганную, очнувшуюся в камере, с кандалами на руках, помнил её потерянное лицо, когда он сообщил, что Анна умерла по её вине. О, он столько о ней думал, сколько ни один влюблённый не думает об объекте своих грёз!

— Вы мне льстите, — он позволил себе взять её руку и поцеловать пальцы. На удивление они были не ледяными, а тёплыми, как у самой обычной женщины.

Она вздрогнула и высвободила руку.

— Так вы останетесь?

— Только если вы этого хотите.

Она кивнула и сказала:

— Да, я этого хочу.

* * *

Просыпаться в дворце было куда как приятнее, чем в гостинице.

Ханс встал и первым делом проверил платок с волшебным волосом, провёл по нему пальцем, еле касаясь. Скоро, совсем скоро он повяжет его на запястье Эльзы, но сделать это надо так, чтобы её любовь к нищему художнику ни у кого не вызвала подозрений. А то с Анны и Кристоффа станется отправиться к троллям или ещё куда-нибудь и расколдовать Эльзу. И неважно, что старая ведьма уверяла его, будто снять такою ворожбу нельзя — Ханс рисковать не собирался.

Он позавтракал у себя в спальне и прошёл в комнату, выделенную под студию. Эльза всегда приходила навестить его около полудня, и он к этому времени подготавливал краски, делал наброски. Иногда утром к нему забегали то Анна, то Кристофф — хорошо, что без оленя — и даже снеговик Олаф. Эрик стал для них своим, и они относились к нему, как к другу. Анна, заглянув на минутку, могла задержаться и на час, болтая без умолку, как будто никак не могла наговориться всласть. Кристофф явно был рад, что кроме него во дворце теперь есть ещё один мужчина, и стал чаще отлучаться в горы: «Знаешь, я очень люблю Анну, — делился он, — но иногда мне нужно побыть одному. Я одуреваю, когда приходится столько разговаривать». Олаф рассказывал какие-то совершенно фантастические истории — откуда только набрался? Но к моменту прихода королевы все деликатно удалялись, оставляя Эрика и Эльзу наедине.