Ёрш и Пыж
- Автор: Михаил Волконский
- Жанр: Русская классическая проза / Исторические приключения / Исторический детектив
- Дата выхода: 2017
Читать книгу "Ёрш и Пыж"
II
По-видимому, «Отелло» обещал сбор ещё худший, чем давали предыдущие представления.
Донская злорадствовала, трагик пил, антрепренёр как будто махнул на всё рукою и заявил, что если ещё один такой день без сбора, как сегодня, то он «не выдержит». Это значило, что он перестанет платить деньги актёрам, и они рискуют сесть на мель.
Комик Козодавлев-Рощинин подошёл к столику, где сидела Донская с антрепренёром, и заявил:
— Антон Антонович, составляйте афишу на завтрашний день…
Антрепренёр Антон Антонович мутно поглядел на него, как бы желая узнать, шутит он или говорит серьёзно.
— Пишите! — подмигнул ему Козодавлев.
Антрепренёр отвернулся.
— Вы вечно со своими шуточками, — раздражённо произнёс он, — а мне теперь не до смеха.
— Я вам говорю, пишите афишу на завтрашний день, — повторил комик. — Я вам ручаюсь за полный сбор…
В тоне его вовсе не было слышно шутки. По-видимому, он говорил совершенно серьёзно.
— Что же вы думаете поставить? — спросил Антон Антонович.
— А что хотите; поставьте хотя фарс какой-нибудь.
— Да ведь уже ставили…
— А вы опять…
— И в этом вся штука? — безнадёжно протянул антрепренёр, готовый было уже оживиться.
— Нет, — возразил Козодавлев-Рощинин. — Вся штука в водевиле, который пустим под конец…
— Какой же это водевиль?..
— «Тёмно-синий муж, или Наказанная неверность».
— Я не знаю такого водевиля.
— Всё равно, пишите.
— И вы ручаетесь за сбор?
— Ручаюсь.
— Но на каком основании?
— Увидите.
— Но вы объясните…
Несколько актёров подошли уже к столику, чтобы послушать, в чём дело. Они верили в изобретательность старого комика, выручавшую их не раз и прежде.
— Да пишите, составляйте афишу, — послышались голоса. — Андрей Иванович зря говорить не станет, если дело серьёзное. Ведь всё равно, что ставить… А уж если он говорит…
Антрепренёр вынул из кармана лист бумаги и стал писать афишу.
— Прикажите только, чтоб в типографии набрали «Тёмно-синий муж» самым жирным и крупным шрифтом, какой только найдётся, — сказал Козодавлев-Рощинин.
В то время, как антрепренёр Антон Антонович выводил чернильным карандашом огромными буквами: «Сенсационная новинка, небывалый до сих пор водевиль „Темно-синий муж“», по дорожке сада, ведшей к веранде, от входа приближался высокий, почтенного вида господин в отличном пальто и серой мягкой шляпе. Лицо его было бледно, походка неровна, шляпа надета кое-как набок, пальто расстёгнуто… Всё это в соединении с торопливостью, совсем не соответствовавшей летам и почтенному виду господина, обличало его крайнее волнение.
Он подошёл в упор к перилам веранды, остановился, тяжело дыша, и, прежде чем заговорить, быстро оглядел группу стоявших у столика актёров.
— Что вам угодно? — обратился к нему антрепренёр.
— Простите, — заговорил господин, — но дело в том, что у меня со вчерашнего вечера…
— Что со вчерашнего вечера?
— Пропала дочь…
В первую минуту все подумали, что они имеют дело с сумасшедшим.
— Вы не сочтите меня за рехнувшегося, — продолжал господин, — хотя, в самом деле, есть, отчего и с ума сойти… Вчера вечером моя дочь…
— Но позвольте, — перебил Антон Антонович, — если ваша дочь, как вы говорите, действительно… исчезла, — выговорил он, не найдя другого слова, — то прежде всего это дело полиции…
— Ах, конечно! — воскликнул господин. — Это дело полиции, и она ищет…
— Тогда что же вас привело к нам?
Господин развёл руками и, как бы отрезвлённый этим вопросом, словно опомнился.
— Не знаю, — произнёс он, смутившись, — не знаю, простите. Я потерял голову… Но я всюду ищу… Я думал, может быть…
— Что — может быть?
— Она у вас?..
— Почему же вы это думали?
— Не знаю…
— Что же вы полагали, — возмутился Антон Антонович, — что мы — бродячие цыгане, что ли, которые воруют детей?
Лицо почтенного господина болезненно сжалось.
— Нет, ничего я не полагал, — снова заговорил он, — я вовсе не хочу обижать вас… Я просто потерял голову и не знаю, куда кинуться…
— Да позвольте, милостивый государь, — вспомнил, наконец, Антон Антонович и то, с чего ему следовало начать, — с кем мы имеем честь?..
Господин приподнял шляпу.
— Я Тропинин, — отрекомендовался он, — здешний фабрикант…
Услышав имя Тропинина, антрепренёр встал, обнажил голову и даже склонился слегка.
Когда он, приехав в город, наводил, по обычаю всех антрепренёров, справки о том, кто тут самые богатые люди, ему назвали Тропинина, как человека, обладающего состоянием не менее миллиона. Миллион — даже в чужих руках — не только звучал приятно для Антона Антоновича, но и внушал ему уважение.
— Поверьте… — начал было он, расшаркиваясь, но не договорил, потому что совсем пьяный Ромуальд-Костровский, шатаясь, подошёл к Тропинину и протянул руку.
— Сочувствую! — произнёс он заплетающимся языком.
— Что? — переспросил Тропинин.
— Сочувствую! — повторил Ромуальд-Костровский. — Это значит, что я более сочувствую…
Тропинин удивлённо поглядел на него, потом на его протянутую руку, повернулся и, не сказав больше ни слова, направился к выходу. Делать тут ему было больше нечего.
Надежда Ивановна Донская фыркнула. Но никто не разделил её весёлости.
Козодавлев подошёл к Костровскому и дёрнул его за рукав.
— Поди, проспись, ведь играть сегодня нужно…
— А ты меня не учи, — огрызнулся на него трагик, — ты лучше свою роль учи…
— Вот подумаешь, — рассудительно покачал головою антрепренёр, — у этого человека ни больше ни меньше, как миллион!
И он показал вслед Тропинину.
— Вот такую рыбку да на удочку бы поймать! — подмигнул один из актёров Донской.
Та сейчас же нахмурилась и отвернулась.
— А какой он несчастный… сам не в себе совсем, — сказал ещё кто-то.
— Ещё бы, дочь пропала!
— Да как же она могла пропасть?..
— Как! Нынче то и дело в газетах подобные случаи…
— Ох, всяко бывает! — вздохнул Козодавлев-Рощинин. — Чего на свете не бывает!..
— Однако чего ж он к нам именно пришёл? — продолжал недоумевать Антон Антонович.
— Голову потерял, слышали?.. А какой важный и видный, на купца совсем не похож…
— Сейчас видно, человек просвещённый и комильфо, что значит: «как следует», — решил маленького роста актёр на роли простаков и лакеев, любивший в обиходе употреблять французские и, вообще, иностранные словечки, хотя применял их и не всегда кстати…