Навстречу смерти. Практические советы и духовная мудрость тибетского буддизма
- Автор: Эндрю Холечек
- Жанр: Религия
- Дата выхода: 2016
- Цикл: Самадхи
Читать книгу "Навстречу смерти. Практические советы и духовная мудрость тибетского буддизма"
Работа с горем
Мы считаем, что горе — это в основном грусть и пустота, но это нечто гораздо большее. Горе — это алхимический процесс: оно разбивает нас, заставляя раскрыться, и создаёт возможности для трансформации. Горе набрасывается на ум, испытывает тело и ввергает нас в неожиданное противоречие, оно использует скорбь и удивление, чтобы распахнуть настежь наши сердца. Оно даёт нам украдкой взглянуть на невыразимое, служит дверью к нашей собственной глубинной духовности. Оно ниспровергает наши ценности и приоритеты, прикасается ко всему, что в нас есть, и меняет всё. Горе заставляет нас остановиться.
Когда умирает тот, кого мы любили, или то, что мы любили, наши тела, умы и души вынуждены подвергнуть переоценке всё, что было нам дорого. По своей природе горе — это то, что вдребезги разбивает мир, который мы так самоуверенно выдумываем. Нас часто поражает то, насколько глубоким и настойчивым оно остаётся, даже если прошло уже много времени. Когда мы горюем всем сердцем, нам сложно даже помыслить, что в этом процессе есть что-то помимо боли.
Горюя, мы всегда, вне зависимости от того, в чём состоит наша утрата, погружаемся в море парадоксов. В некоторые моменты наши сердца открывают всё живое богатство наших прозрений, и сразу же вслед за этим то, что имело смысл ещё на прошлой неделе, начинает вызывать лишь уныние. Разговаривая с кем-то, мы внезапно можем почувствовать перенапряжение и раздражение. Отношения и вещи, совсем недавно казавшиеся привлекательными, душат нас. Даже наши личные истории иногда не вызывают в нас ощущения участия. Временами наша уязвимость кажется порталом к чему-то могущественному и непостижимому. В другие моменты мы не можем вспомнить, зачем пришли в эту комнату. Мы можем ощущать невыносимое страдание, ярость и полное отсутствие интереса ко всему. Иногда мы одновременно испытываем грусть и облегчение, иногда — странное онемение, а потом вдруг проваливаемся в море бушующих эмоций. Наконец, бывают моменты, когда мы просто смеёмся, и они наполняют наши воспоминания песнями и красками.
Время от времени наши чувства кажутся совершенно не связанными с нашими мыслями. К своему изумлению, мы внезапно становимся заложниками мягкого удивления, словно вот-вот должны припомнить что-то давно известное. Мы часто не представляем, как справиться со всем этим. На следующий день или уже к обеду мы можем почувствовать себя совершенно иначе. Всё не так, и нам, возможно, вообще не хочется здесь быть. Мы становимся «наваристым супом» горя. Совсем не удивительно, что нам часто кажется, будто мы сходим с ума.
Когда мы переживаем утрату, наш мозг, поглощающий огромное количество энергии, перестаёт быть нашим другом. Он говорит нам, что думать, что чувствовать, и заставляет вести себя нормально, когда мы на это не способны. А поскольку мы на это не способны, он начинает обвинять нас в этом. Наши хрупкие переживания бьются о представления друзей и родственников, СМИ и культурных норм о том, как мы должны горевать. Тогда нашим телам приходится вырабатывать энергию, которая уходит на переживание горечи утраты, а также тревогу и попытки втиснуть наше горе в рамки наших же представлений. Неудивительно, что бывают дни, когда нам сложно подняться с постели, сложно открыть глаза, поесть или поспать, и даже дыхание кажется слишком трудной задачей.
Идут дни, месяцы и годы, и горе то усиливается, то ослабевает, часто без предупреждения. Нам кажется, что нам «стало лучше», а затем нас внезапно цепляет какой-то аромат, воспоминание или вообще что-то полностью от нас ускользающее. Мы можем обнаружить в себе такое страдание, которое покажется нам совершенно неприемлемым. Шок ослабевает и в конце концов испаряется. Время делает наши переживания ясней, раз за разом предоставляя более широкий контекст, в который мы можем поместить своё понимание. Потом, на расстоянии, возникающем со временем, оглушающая тишина может наполниться совсем другой болью, которая иногда оказывается созревшей благодарностью и перспективой. Мы должны помнить, что горе — это не болезнь. Это путешествие, заставляющее нас измениться и шире раскрыть глаза.
Мы делаем подлинное бремя горя ещё тяжелее, если накладываем на него свои суждения и принимаем или представляем себе мнения других людей, вместо того чтобы доверять своим собственным. Моя любимая поучительная история, превосходное описание полнокровного горя в двух предложениях, такова:
Мы можем обнаружить множество проявлений горя, и слёзы, гнев, пустота, желание, сожаление, бессонница, раздражительность и скорбь — лишь некоторые из них. Неудивительно, что горе выматывает нас до мозга костей. Для того, чтобы переварить произошедшее и стать совершенно другим человеком, требуется очень много времени и психической энергии. В сердце горя мы полностью теряем ориентацию и сбрасываем свою кожу — там мы нефильтрованные и сырые.
Глубокое истощение заставляет нас ослабить хватку за иллюзию о том, что жизнь будет такой, как хочется нам. Мы можем увидеть причины, по которым не являемся самими собой, или обнаружить вещи и людей, которые на самом деле не полезны для нас. Мы помним, что смерть — это не особый и уникальный случай, а безжалостный спутник жизни. Мы с удивлением и облегчением обнаруживаем, что нет ничего абсолютно верного и ничего абсолютно неверного, горе ослабляет нашу уверенность во всём, в чём только возможно. В буддизме есть понятие об уме новичка, в у христианских мистиков —
Всё это не просто гора ужасных возможностей, данных нам, чтобы мы научились смирению. Горе — это право, данное человеку от рождения, это наш самый могущественный духовный союзник, поскольку оно вплетено в ткань повседневной жизни и достаточно сильно, чтобы разрушить эго. Английское слово «горе»
Стивен Левин, мастер, дающий учения о смерти и переживании горя, научил меня видеть как наше личное горе, так и общее горе человеческого существования, а также признавать их священный характер. Афоризм «Кесарю кесарево, Богу богово» кажется ещё одним напоминанием о том, что мы должны чтить своё уникальное земное существование в той же степени, в которой чтим наше общее духовное существование. Хотя горе любого человека неповторимо и зависит от того, какая утрата его вызвала, кем является горюющий и когда он горюет, процесс постоянного отпускания для всех одинаков. Цепляние за то или иное воззрение создаёт больше боли, чем это необходимо; но, позволяя себе врасти в это динамическое напряжение между индивидуальным и коллективными, между человеческим и духовным, мы открываем непривычный комфорт, словно оказываясь у себя дома.
Мы можем прожить горе с достоинством и помочь другим сделать то же самое, но мы не способны на это в одиночку. Мы получаем преимущество, открывая окно в общность. Мы идём вперёд, помня, что все мы проживаем одно и то же путешествие, только одни горят сейчас, другие — уже горели, а третьи будут гореть.
Для меня одной из самых сильных визуальных метафор того, как сообщество может помочь в горевании, является плазменный шар, наподобие тех, которые продают в качестве настольных украшений. Это прозрачный пластиковый шар размером с футбольный мяч, который включается в сеть, и тогда внутри него свободно, случайным образом вспыхивают молнии, постоянно меняющие свои направление и яркость. Это хаос — прекрасный и бесконечный, бушующий без всяких правил и шаблонов. Однако полностью прозрачный шар создаёт идеальный контейнер спокойствия для космического шторма, неистовствующего внутри.
Мы можем быть прозрачной поддерживающей обстановкой для хаоса горя другого человека. Мы можем быть устойчивым и чутким человеческим сообществом, не замыкающимся в себе, чтобы вмешаться в хаос или переопределить его, задушить его или помешать ему, но и не отдаляющимся от него, лишая естественный ход вещей внимания и энергии. Мы просто поддерживаем, просто свидетельствуем и не считаем, будто знаем, каким должен быть другой; вместе мы способны создать возможность для интеграции одинокого горя любого человека. В таком сознательном свидетельствовании есть готовность служить и вера в то, что происходящее естественно. Мы также привносим бесконечное терпение и обширное любопытство, помогающие нам раскрыться более глубокому состраданию к самим себе и другим.
У африканских народов дагари ритуалы оплакивания могут продолжаться много дней и вовлекают всё сообщество. В этой культуре, где индивид, семья и сообщество одинаково важны, каждая смерть объединяет всё сообщество, помогая отпустить всё старое и новое, создать сферу, в которой ничьё горе не будет забыто и не останется без внимания. Полностью отбросив любую сдержанность, люди окунаются в ритуальное пространство, которое без усилий и не закрываясь ни от чего работает с глубочайшими и чистейшими формами горя, в то же время не допуская эмоциональных отвлечений и ментальных конструктов, которые мы обычно интерпретируем как «хаос».
Перед лицом абсолютного опустошения, которое несёт горе, наша забота выглядит даже слишком простой. Мы помогаем горюющему позаботиться о его драгоценном теле. Мы приносим ему еду, делаем так, чтобы его окружение было спокойным и просторным, и напоминаем, что ему нужны физические упражнения, солнечный свет и сон. Мы исполняем его поручения, делаем ему массаж, подаём стакан воды.
Мы с интересом и непредвзято выслушиваем рассказ горюющего о его путешествии. Мы слушаем, когда он говорит нам о том, кого и что он любил. Мы слушаем, когда он исследует свой внутренний мир, и позволяем ему по много раз повторять одно и то же, когда возникает очередное осознание или очередная трещинка в сердце, стремящаяся быть выраженной, чтобы быть понятой. Мы продолжаем слушать спустя месяцы и даже годы, по мере того как история обретает краски и смысл и человек движется в том направлении, в котором она меняет его жизнь.