Князь Рязанский. Книга 1
- Автор: Михаил Шелест
- Жанр: Попаданцы / Фантастика
- Дата выхода: 2021
- Цикл: Князь Рязанский
- Номер в цикле 1
Читать книгу "Князь Рязанский. Книга 1"
Глава двенадцатая
В феврале появился Николай Петрович Фомин лично. Официально он сейчас на государевой службе не состоял, а занимался торговыми делами в Прусском Королевстве, возглавляя в Данциге негоциантскую контору «Фомин и сыновья». А по факту, оставаясь моим лучшим резидентом. Сыновей у него было трое, но все мал мала меньше. Но это его не смущало. «Вырастут, — говорил он любопытствующим, — что ж потом… название фирмы менять?»
Его приезд «легендировался» закупкой в Лоеве керамических труб большого размера для канализационных систем. И налаживанием прямых поставок сюда руд и минералов.
Мы сидели у меня в кабинете и пили, привезённый им французский коньяк, закусывая его греческими оливками.
— Как вы, Михал Фёдорович, могли знать, что коньяк надо оливками закусывать? Это, действительно, здорово… — говорил он обсасывая косточку.
— Слышал у кого-то… Ты не отвлекайся… Про путешественника…
— Да… Появился в Пруссии некий Николай Поппель с грамотой от самого Фридриха Третьего. Дескать: податель «сего» является послом Великой Римской Империи. Ни больше не меньше… Попутно предлагает товары от немецкого торгового дома: соль да вино рейнское, но утверждает, что был на приёме у английского короля Генриха Четвёртого, и имеет патент на продажу английской шерсти. Каково?
Я плеснул себе ещё «пять капель» в первый, изготовленный в Лоеве коньячный фужер, ещё толстоватый, но чистый на просвет. Пили, наливая каждый сам себе. Я так установил среди друзей и близких коллег. Так легче контролировать состояние, и не возникает желание перейти на «ты меня уважаешь?»
— Это, Николай Петрович, очень важная шишка… — Задумчиво сказал я.
— А мы думали…
— Это человек Папы Николая Пятого при короле Фридрихе. С Фридрихом они, можно сказать, дружны. Учился в Лейпцигском Университете. Активно участвовал в подавлении гуситов. Папа Николай уже сейчас бы пожаловал ему герб, но не хочет привлекать к этой персоне внимание. Поппель только с виду простоват. Умнейший человек с прекрасной памятью. Очень интересуется языковыми и национальными конфликтами. Якобы в миротворческих, а на самом деле в разведывательных, целях. Запоминает всё. Ему и записывать не надо. Поймать его на передаче разведданных не получится. Он спрашивал про меня?
— Конечно, Михал Фёдорович. В наглую ищет в Пруссии тех, кто бы поспособствовал вашей встрече.
— Видишь, как просто он высвечивает мои связи. Пытается высветить… — поправился я.
— Он и до короля прусского Людвига добрался с посольской грамотой. И тот даже принял его, но после первого вопроса про тебя, спустил на него своих псов.
Николай засмеялся, я тоже, представляя, как Поппель, пробуксовывая на скользком полированном камне, убегает от громадных догов.
— Живы ещё, пёсики?
— Живы… Мать их так… Людвиг продолжает потравливать народ собачками… Детские привычки не исправимы…
Помолчали. Выпили. Закусили.
— Встречаться с Поппелем будем в Минске. Ты сам его видел?
— Представлялись. На ярмарке в Данциге. Я сейчас думаю, что он специально на меня тогда «случайно» вышел. Он спрашивал у меня про тебя. Говорил, что собирается ехать в Москву к Царю Василию, но хотел бы, предварительно пообщаться с тобой.
— Ага… Нужен он Василь Василичу, как собаке пятая нога. Тот его сперва на кол посадит, а потом спрашивать: «как дела в германии», будет.
— А пошто ты здесь его принимать не желаш?
— Ты видел, что у меня тут уже построено, и что строится?
— Нет, особо не успел ещё.
— У нас тут, Николай, такой город мастеров получается… Я тебе секреты говорить не стану, вдруг под пытки попадёшь… Звиняй, брат.
— Понимаю, Князь. Без обид… Плитку твою керамическую оценил по достоинству. Подметено, на улицах снега нет, освещение масляное…
— Газовое, Николай… — сказал я усмехаясь, и показывая на одну из ламп, висящих на стене.
— И это не просто «газовая» лампа.
Я подошёл к лампе и покрутил вентиль. Лампа запылала ярко белым светом. В ней была установлена калильная сетка.
— Матка боска! Донер верер! — Удивлённо и восхищённо простонал он.
— А ты говоришь, сюда его пустить…
Я был на реке, смотрел, как работает наш новый «движетель» к водяному насосу и как закладывают пороховые заряды на лёд, когда прискакал вестовой и доложил:
— На «минской» заставе трубили призыв подмоги, Великий Князь.
— Стреляли?
— Нет.
Я сел на его лошадь и поскакал к заставе. Стоял конец февраля. Но было тепло, слякотно и грязно, благо, что керамическая плитка теперь покрывала, и набережную, и подходы к городку, и сам городок. Я представил сейчас грязный московский люд, и заулыбался.
Однако дорога была… обычная, и я поехал медленнее.
На заставе, кроме караула, находился и начальник военный комендатуры города со своим комендантским взводом. По ту сторону кордона, за шлагбаумом, стояла облепленная грязью карета и десяток сопровождающих её всадников.
— Разрешите доложить? — Спросил, увидев меня, комендант.
— Докладывайте.
— Неизвестные напали на городской пограничный пост, пытались обезоружить, но получив отпор отошли. У нападавших есть раненые.
— У нас?
— Никак нет, Великий Князь!
— Молодцы! Всех поощрить. Узнали кто такие?
В это время вылезший из, явно иностранного производства, кареты «пассажир» крикнул по-русски:
— Я посол короля Фридриха Третьего! Вы не смеете меня здесь задерживать… Я еду к Русскому Царю Василию Васильевичу в Москву.
— У него подорожная есть? — Спросил я тихо.
— Есть… До Москвы. — Комендант протянул мне свиток.
— А сюда как заехал?
— Говорит, все дороги ведут в Москву…
— Понятно…
Я обошёл шлагбаум и подошёл к «пассажиру» кареты.
— Вы, если не ошибаюсь в прочтении вашего имени, Никола Поппель?
— Так, — гордо и с вызовом произнёс он, и добавил. — Я посол…
— Я слышал. То есть, вы хотите сказать, что по этой дороге едете в Москву?
— Так! Да!
— А какой это город, знаете?
— Так! Да! Крепость Лоев.
— То есть, вы знаете, что эта дорога ведёт в Киев и Чернигов?
— Так… Знаю. Это ничего. Я — путешественник, мне интересно увидеть разные города. Я — писать книгу. — С некоторым акцентом, проговорил он.
— Отлично, значит вы четко понимаете свои действия. Помощь вашим раненым нужна?
— Нет спасибо, там царапины.
Я вернулся к коменданту, и сказал.
— Сопроводите «путешественника» за Киевский кордон транзитом, без заезда в город.
Шлагбаум поднялся, и карета, дёрнувшись, тронулась и покатилась по дороге. Проезжавший мимо меня в карете Поппель с благодарностью мне поклонился.
— Ну-ну, — подумал я. — Какое же тебя ждёт разочарование.
Мы с комендантом ехали рядом, заговорщицки переглядываясь. Доехав до развилки, возница кареты попытался направить её на лево в город, но конвойный стрелец хлестанул её кнутом, и она рванулась на право, проезжая развилку.
Из кареты выглянул Поппель и прокричал:
— Нам нужно в город! Кушать… ням-ням… бистро!
Конвойные с обеих сторон стали хлестать упряжку, и она, рванув, понеслась по дороге к переправе. Комендантский взводный уже предупредил привратников, и карета с сопровождающими проскочила шлюзовой мост, и выскочила за «киевский кордон», как пробка из бутылки шампанского. Ворота кордона сразу затворились. На той стороне ещё долго кричал и бранился «путешественник», но мы его уже не слушали.
Побившись в ворота около получаса, «туристы» уехали. Я полагал, что Поппель поехал в Гомель. Не дурак же он, чтобы действительно ехать в Киев к Султану.
Так и вышло. Поппель поехал в Гомель, провёл там три дня и вернулся в Минск. Потому, с кем встречался в Гомеле Поппель, я понял, что игра Михаила Гомельского Папой принята. А Поппель встречался с моими людьми, игравшими роль моей тайной оппозиции, о чём они и прислали мне сообщения.
Через некоторое время пришло известие, что в Минске Поппель остановился в сдававшемся казной в аренду особняке казнённого Радзивила Остиковича, и, почти ежедневно, устраивает там приёмы, тратя очень много средств.
— Негоциант… Твою дивизию, — покачал я головой, прочитав сообщение.
А потом пришло письмо от самого Поппеля, с просьбой об аудиенции, и о его злоключениях при попытке приехать ко мне в Лоев лично.
Я ответил ему, что намереваюсь находиться в Минске в своей резиденции с первого марта, и приглашаю его на торжественный приём, посвящённый наступлению нового 6964-го лета.
Только что отстроенная трёхэтажная резиденция наместника российского царя стояла на взгорке в излучине реки Свислоч. Это было внешне простое, без особых украшений здание из красного кирпича. Его особенностью были широкие частые застеклённые окна фасада и широкое не очень высокое крыльцо с двусторонними лестницами и кирпичными перилами. Я не любил «излишеств». Территория резиденции была обнесена копьеобразным высоким металлическим «забором».
Перед зданием была разбита большая клумба с фонтаном в центре. Дорожки и площадь перед зданием посыпана битым кирпичом. Отходы и брак в производстве не истребимы, а кирпича у нас в Лоеве делали много.
В Минск я приехал инкогнито за три дня до приёма, и тихонько принимал у себя в кабинете годовые отчеты наместнической службы. Поэтому на втором этаже кипела суета вперемежку с повседневной работой. Жилые комнаты на третьем этаже были пусты. Левое, гостевое, крыло этажа, было закрыто.
Отчёты, состоящие из двух форм: цифры и справка, сводились к одному: «сколько и чего было посеяно, где именно оно росло, какой урожай взяли, сколько съели, сколько порченого скормили скоту». Выходило, что мы были в плюсе. Хотя мои тайные прогулки по городу особой радости на, отнюдь не упитанных, лицах горожан, я не заметил. Я вызвал голову Большого Приказа Бельского и Ревизора.
— Иван Владимирович, — обратился я к Бельскому, я смотрю, в закромах по уездам имеются излишки.
— Есть чуток…
— На рынках, что рожь, что пшеница — в большой цене. Князья и торговые общины, скупили зерно на корню, а торговать не торгуют. По амбарным книгам у них большие избытки. Вот и ревизор в справке пишет. Восемьдесят процентов лежит по «сусекам». Кстати, чуток, это сколько? — Спросил я, видя цифры в справке ревизора.
— Процентов шестьдесят от заложенного… должно быть…
— Восемьдесят, Иван Владимирович. Тоже восемьдесят процентов. И ещё. Больше половины запасов лежат на хранении у «хлеборобов». И лежит в сырости. Очень много пророщенного. Вы сами имейте ввиду… и «хранителям» сообщите, что казна, зерно, пророщенное больше чем на два миллиметра, брать не будет. Сигизмунд Гершевич будет очень придирчив… Так ведь?
— Таки да, — сказал ревизор.
— План реализации зерна населению у нас есть, и он не выполняется. Пока я здесь, давайте согласуем его корректировку. Жду вас послезавтра с утра.
Балов в России сейчас ещё не проводили. Народные гуляния не запрещали. Скоморохи с медведями и балалайками ходили, а вот коллективно отплясывать знать ещё не привыкла. И это меня радовало. К сегодняшнему мероприятию служба государева наместника готовилась почти год, с перерывом на борьбу с мятежными князьями.